– Не стреляйте! Ради Бога, не стреляйте! Не стреляйте!
И когда первая пуля попала ему в предплечье, остановив, швырнув на колени, он не почувствовал боли. Он был словно и не здесь, в грязи у насыпи, а где-то там в далеком своем детстве, воспоминание о котором по потаенной ассоциации всплыло в нем от случайно брошенной Николаевичем фразы о Шалтае-Болтае. Михаил Сергеевич видел теплый вечер, рассеянный свет лампы, на стене – тени от мотыльков, рвущихся к этому свету, и нянечку, сидящую у постели с детской книжкой в руке; и слышал только нянечкин мягкий голос: "Шалтай Болтай сидел на стене, Шалтай-Болтай свалился во сне. Шалтай-Болтай…"
Вторая пуля пробила Сергеевичу грудь, и он упал в грязь всем телом. "Господи,- проскользнула последняя мысль в его угасающем сознании.- Господи, пусть это будет только сон…"
"Шалтай-Болтай…"