Читать онлайн «Жизнь, которая улыбается. Как заниматься любимым делом и зарабатывать много». Страница 6

Можно ли сказать, что мое детство было тяжелым? Однозначно, нет. Я бы назвал его интересным. В то время как мои сверстники раскрашивали «Веселые картинки» и читали «Мурзилку», мне мама и папа подсовывали научные журналы.

Мама удивлялась, как первокласснику может быть неинтересна статья из последнего номера журнала «Химия и жизнь». Папа соглашался со мной, что есть книги повеселее. Он считал, что для ребенка гораздо интереснее «Занимательная физика» Перельмана. Так что выбор у меня был невелик.

У друга моего папы был учебник «Занимательная физика» Григория Перельмана, и я по этой книге учился физике. Он классный был, действительно написан для детей, его интересно было читать. Там с помощью картинок понятно все объяснялось. И этот учебник в первом классе был моей настольной книгой.

Как оказалось впоследствии, это и правда пошло мне на пользу, но не с научной точки зрения.

После научных книг и журналов я с великим удовольствием стал читать художественные произведения. Во втором классе я прочел всего Дюма и Конан Дойля. Читал каждый день и очень много.

Я считаю, что чтение – одна из самых полезных моих привычек, которая с детства тянется через всю жизнь.

Примерно с седьмого класса, читая, я понимал то, о чем думал человек, когда писал книгу. Мне это казалось само собой разумеющимся. Только через много лет я узнал, что на востоке это называют «техникой вхождения в слово», и я до сих пор не представляю, как можно читать по-другому. Со временем эта способность развивалась. Она пригодилась, когда стал писать статьи в различные журналы. Я понимал, какую эмоцию или чувство вызовет то, что пишу. Было очень интересно с этим экспериментировать. Я мог вызывать чувства злости, зависти, спокойствия или радости обычной журнальной статьей. Мне нравилось наблюдать, как с первого взгляда безобидная статья молодого врача в профессиональном журнале могла вызвать бурю эмоций и обсуждений у известных уважаемых специалистов.

Первые три года в школе я был круглым отличником. Дома лежат мои дневники за первые три класса, зачем-то их храню – у меня не было ни одной «четверки». Ни в тетради, ни в дневнике. Первые три класса было учиться интересно. Для меня это было что-то новое, мне нравилось общение, друзья, подружки… Все писали палочки-крючочки, и я тоже, но когда одноклассники учили «мама мыла раму», я уже читать, писать хорошо умел. В четвертом классе у нас появились специализированные предметы: русский, математика, физика, химия. И тут мне стало скучно и неинтересно. Почему?

Школьная программа для меня, человека, который чуть-чуть больше видит, чем остальные, была неинтересна. Примерно как если современного десятилетнего ребенка поместить в третий класс 70-х годов..

Во втором классе я прочел всего Конан Дойля, все его девять томов, и девятый был – фантастика, о профессоре Челленджере. Восемь томов про Шерлока Холмса. А остальные дети в это время учились грамотно писать «мама мыла раму». В третьем классе я прочел всего Дюма, полностью.

Теперь представьте: на уроке литературы дают домашнее задание прочитать и рассказать о том, как Ленин в Шушенском со своей Надеждой Константиновной Крупской в ссылке жил. Мне это, конечно, было неинтересно.

Но первые три класса у меня запал был: учиться надо хорошо, «пятерки» – это круто. А в четвертом вся эта учеба стала абсолютно неинтересна.

Помогали ли мне знания физики, химии и огромный объем прочитанной художественной литературы в старших классах? не только не помогали, а мешали.

Не надо забывать, что я учился в самый расцвет СССР. Преподавателя литературы абсолютно не интересовало то, что я читал «не программные» книги. Я должен был пересказывать советскую литературу по списку. А мне это было скучно, неинтересно, и, конечно, я этого не читал. В результате с четвертого класса сразу стал троечником.

В представлении школьных учителей я был не примерным советским школьником, а единственным учеником, который додумался спросить у учителя литературы: «А что же хорошего в подвиге Павлика Морозова?» Сейчас об этом смешно вспоминать, но в те времена это было очень серьезно.

Когда я задавал вопросы учительнице физики, на которые она не могла ответить, та начинала кричать, и в итоге я приходил домой с очередной «двойкой».

Для меня это оказалось хорошим жизненным уроком. Я понял, что никогда нельзя показывать, что знаешь больше, чем тот, кто в данный момент выше тебя. Это правило на протяжении всей жизни я, к сожалению, очень часто нарушал, и, в очередной раз расплачиваясь за это, каждый раз обещал себе, что этого больше не повторится.

У меня мама была такого воспитания: «мир-труд-май, СССР, КПСС», и она все время мне твердила: «надо учиться хорошо». Папа был другой. Помню, когда на родительском комитете в школе меня ругали за плохое поведение и небрежное отношение к учебе, папа возмутился: «К нему какие претензии? Что он не знает школьную программу? Он ее знает лучше любого из нас, взрослых. Если школьная программа ему неинтересна – значит, проблема, наверное, в учителях». Он был за меня, он всегда меня защищал.

Часто спрашивают: как вы умудрились в первом-втором классе столько читать? Еще и такую серьезную литературу, как это вообще возможно?

Для меня читать такую литературу, наоборот, было облегчением. Моя мама – биохимик говорила мне, школьнику: «Есть интересная статья, ты обязан ее прочесть, смотри, журнал „Наука и жизнь“»; или «Вот в журнале „Химия и жизнь“, видишь, пишут – ученые разработали новую формулу синтеза белка, давай я тебе сейчас расскажу…»

Представляете, такое ребенку в первом-втором классе читать?

И она так удивлялась, что мне это неинтересно, начинала объяснять, заставляла что-то читать, я со слезами на глазах говорил: «Мне не надо, мне это неинтересно».

Потом меня спасал папа, говорил: «Да, действительно, „Химия и жизнь“ – это все ерунда, сейчас мы тебе найдем действительно хорошую книжку, интересную для твоего возраста, это „Физика“». Хорошо, что физика мне была более интересна.

Если мама мне давала книгу и говорила: «На, читай, приду – проверю», то папа мне все объяснял. Мне мое детство сейчас напоминает сериал «Универ», я пару серий видел. Похожа чем-то мама очкарика Будейко на мою.