"Осторожнее! - предупредил спасатель. - Нужно время, чтобы ты стал таким, как прежде".
Вдвоем они поднялись на темпер, который висел над деревьями и был похож сейчас на дисковидное, слегка растрепанное ветром облако сероватого тумана. Лишь его края переливались тусклым светом, то голубым, то розовым, и этот свет странными бликами отражался на мокрой траве.
Спасатель прикоснулся рукой к панели управления, на которой не было ни кнопок, ни индикаторов, и темпер плавно пошел вверх.
"Теперь надо спасти детей", - попросил исследователь.
"Ты же знаешь, что это невыполнимо, - ответил спасатель. - Думаешь, я не хочу помочь им? Любой из нас, будь это только возможно, не пожалел бы для их спасения и собственной жизни. Не забывай, что я знаю и чувствую все, что успел узнать и почувствовать ты. Вместе с тобой я пережил и аварию, и ожидание смерти, и встречу с пралюдьми, и все остальное. Я страдаю не меньше тебя. Но я не забыл, кто мы и для чего здесь находимся. Вспомни, сколько лет мы изучаем прошлое, на наших глазах пралюди творят зло и убивают себе подобных. Но не будь веков темноты и жестокости, не было бы и нас с тобой, нашего общества, давно решившего все социальные проблемы и освоившего Вселенную на сотни световых лет вокруг. Сотворить маленькое добро ничего не стоит, но как предугадать последствия этого поступка? Мы не имеем права сеять среди предков пустые иллюзии. Они привыкнут ожидать помощи от высших существ. Будут надеяться, что справедливость, добро и спасение ниспошлет им небо, и перестанут искать это в себе самих и себе подобных. Прекратится прогресс".
"Это лишь общие рассуждения. А я хочу спасти всего лишь троих. Воспоминание о случившемся я немедленно сотру из их памяти".
"Там, внизу, гибнут сейчас сотни живых существ. Разве мы в состоянии помочь всем?"
Темпер продолжал быстро подниматься, и просторы земли открывались все шире и шире. Исследователь увидел сожженную деревню - полсотни еще дымящихся пепелищ, покрытые копотью яблоневые сады, кривые жерди уцелевших заборов, свернутые шеи "журавлей" у взорванных гранатами колодцев, колонну неподвижных машин за околицей. Тихая, заросшая камышом и аиром река терялась на горизонте среди густого и темного леса, края которого не было видно даже отсюда. Прямоугольники обработанной земли, темно-зеленые пятна торфяных болот, выкошенные лужки перемежались небольшими перелесками, в одном из которых была заметна свежая просека, оставленная разбившимся темпером.
По обоим берегам речки, растянувшись на несколько километров влево и вправо, двигалась от сожженной деревни по направлению к лесу цепь пестро одетых пралюдей с белыми повязками на рукавах. Они громко переговаривались между собой и временами постреливали вверх из карабинов.
Три белобрысые головки Мелькали в волнах травы впереди них.
Для того, чтобы достигнуть леса, детям необходимо было пересечь шоссе и лесозащитную полосу, за которой, невидимая для них, двигалась навстречу вторая цепь пралюдей. Эти были одеты в черное, на груди у них висели автоматы, многие держали собак на коротких поводках.
"Ты не можешь спасти детей, не причинив вреда их врагам, - сказал спасатель. - Подумай, что ты собираешься делать!"
"Я не смогу жить, если не сделаю этого".
"Ты повредил психику! И не можешь сейчас отвечать за свои поступки!"
Но исследователь уже положил свои ладони на панель управления, рядом с ладонями спасателя.
Темпер покачнулся несколько раз, словно решая, чьей воле ему повиноваться, и резко пошел вниз. Спасатель вздохнул и нехотя убрал свои руки с панели.
В это время пралюди в черном пересекли шоссе и углубились в лесополосу, а некоторые уже показались из-за деревьев. Собаки, увидев бегущих к ним детей, зарычали, натягивая поводки.
Дети растерялись. Вместо того, чтобы повернуть налево и бежать под защиту кустов к болотцу, они бросились назад. Пралюди с белыми тряпками на рукавах засвистели, загоготали, некоторые вскинули карабины.
... Остановить в полете пули не могли даже люди, покорившие время и научившиеся управлять своим светилом.
Дети упали. Потом самый маленький встал и принялся тормошить братьев, на рубашках которых уже расплывались кровавые пятна. Он то отбегал в сторону, то возвращался, рыдая, и тянул, тянул их за руки, пытаясь оторвать от земли. С нестерпимой отчетливостью исследователь ощутил ужас ребенка и сквозь километры пространства и оболочку темпера услышал визг пуль, вздымавших вокруг малыша фонтанчики пыли.
Та, роковая пуля, казалось, пронзила и самого исследователя. Совершенно отчетливо он почувствовал и впившуюся под ребро обжигающую боль, и вкус хлынувшей в горло крови, и последний, судорожный скачок сердца. Пралюди с повязками там, на земле, еще перезаряжали оружие, другие еще тянули шеи, стараясь разглядеть, что случилось и в кого стреляют, когда из-за низких туч стремительно и бесшумно вылетело нечто, не имеющее ни четких форм, ни определенного цвета.
Никому - ни человеческим существам, ни собакам - не пришлось мучиться долго.
Но в тот короткий миг, когда волосы на голове встали дыбом, голосовые связки лопались от немого крика, а ужас дробил сознание, некоторые успели разглядеть в глубине полупрозрачного, словно размазанного в полете диска две высокие человеческие фигуры, одна из которых падала навзничь, а другая согнулась, обхватив голову руками... Лишь в нескольких метрах от земли спасатель, и сам оглушенный сильнейшим шоковым внушением, сумел овладеть управлением темпера. Подняв его потом на несколько десятков километров ввысь, он создал сферу перестроенного пространства и бросился в будущее. Спасатель спешил, хотя необходимости в этом уже не было. Человек, лежащий у его ног, был безнадежно мертв, убитый силой своей собственной ненависти.