Иногда я выходила гулять, но только по ночам, опасаясь чьих-нибудь случайных взглядов. Хотя, какие взгляды? Мы ведь жили в лесу, куда никто не заходил. Мне нравилось прогуливаться по этому незнакомому, чужому миру. Растительность не слишком отличалась от той, к которой я привыкла. Лес состоял исключительно из елей, насыщенного зеленого цвета, сосен я здесь не встречала. Животных я видела редко, а то, что видела, надеюсь, окажется достаточно осторожным, чтобы не злить постоянно сопровождающего меня Лохматого. Ночные мотыльки и комары кружились над лесной поляной, привлеченные светом моего костра. Я часто по ночам сидела на поляне, не далеко от дедовой избушки, и старалась разобраться в себе. Что я чувствую к этому миру, кроме опасения и страха перед неизвестностью? Наверное, здоровое любопытство, ведь не каждому предоставляется возможность заглянуть в другой мир. Возможность, от которой я бы с радостью отказалась. А еще во мне доминировало единственное желание — вернуть назад все, что было у меня отобрано.
А еще я читала. У Деда Корнея на удивление оказалась довольно неплохая библиотека. Видимо советское воспитание, и лозунг о самой читающей стране сыграли свою роль. Вот только, доберись до этих книг инквизиция…. Я часто спрашивала его о том, каким чудом он их приобрел, но в ответ получала лишь хитрую улыбку и предложение попить чайку. Видимо деда не все мне рассказал о своем таинственном прошлом. Таким образом, я постигала историю неизвестного мне доселе мира, и дивилась необычайной способности некоторых личностей подстраивать ее под собственные интересы. Я узнала из книг, что лет двести назад, во время разрухи и мракобесия пришел сильный и отважный муж, совершивший бесконечное число подвигов и благосклонно принявший в благодарность от счастливых жителей трон Квазара. Впоследствии, расширив территорию с помощью военных операций, он создал империю, охватившую практически полмира. Именно правление Лори Мужественного подарило государству прогресс и светлое будущее. Сочетание прилагавшегося изображения сего мужественного господина, с ощущением на своей шкуре самого прогресса, озаботило меня вопросом: а так ли было плохо до его прихода, а если и было, то насколько.
В других книжных источниках я нашла подтверждение своим подозрениям. Лори и его потомки посадили страну в такую глубокую лужу, что вытащить ее оттуда представлялось возможным только при условии скорейшего вымирания всех «лорей» вместе взятых и прихода к власти действительно толкового и порядочного человека, а не пиромана, как очередной наследник (по-моему, Лори надцатый). А как вы спросите эти клоны, удерживали власть? Да очень просто: с одной стороны — сила, с другой — страх. Что может объединить бедных и богатых — только общий враг. А он имелся, и, судя по прочитанному, весьма серьезный.
Никто не знал, откуда они появились, но это произошло внезапно. Однажды мир разделился на светлую и темную половины. В прямом смысле. Где-то через сотню километров от самой дальней границы империи Квазар проходила невидимая грань, за которую мало кто отваживался переступить. А как эту грань определяли — да очень просто, сделавший шаг, в тот же час оказывался в полнейшей тьме, и двигаться дальше не решался. Так что любопытство шпионов империи так и осталось неудовлетворенным. А появлялись незваные соседи внезапно, совершали быстрый пробег по окраинам Квазара и исчезали, прихватив с собой металл, животных и…людей. И только в последние годы очередной Лори, похоже, внял предостережениям советников и начал предпринимать попытки остановить набеги. Ну, так, без особого фанатизма, а чтобы поддержать иллюзию о несокрушимости Квазара.
Но пока это ничего не меняло. Набеги продолжались, люди и домашний скот исчезали с периодичностью раз в квартал, за ними отправляли солдат в погоню, проходило пару дней и доблестные воины возвращались с пустыми руками и глубоким чувством выполненного долга. А большего с них никто и не требовал.
Не скажу, что обитатели Темного мира меня сильно заинтересовали, но все же, если я еще могла предположить, для чего им скот и металл, но люди? Неужели их правитель страдает той же манией, что и Лори, и ему попросту не хватает расходного материала? Или здесь нечто другое, и все гораздо глубже и интереснее?
Ознакомившись вкратце с историей этого мира, я задумалась — а что дальше? И дело даже не в подпорченной внешности (хотя и это тоже). Было ясно, что с моим характером, посттоталитарным воспитанием, и стремлением к свободе, я здесь не приживусь. Более того, в закромах моего разума упрямо зрела мысль — что недолго мне коптить мир Квазара (особенно если поймают). А подозрения на счет меня возникнут обязательно. Это здесь, в домике у деда Корнея, я могла чувствовать себя в относительной безопасности — до первой непредвиденной ситуации. К тому же, если меня найдут — дед наверняка пострадает, а я никогда себе этого не прощу. Мне нужно было уходить, вот только я не представляла — куда.
Иногда я мысленно возвращалась в прошлое и тихо рыдала в подушку, а Лохматый самозабвенно лизал меня в лицо, и мне становилось так себя жалко. А потом я вспоминала свое прибытие сюда камеру, кандалы и поражалась, что чувствую только злость, и ни капли сожаления о совершенном убийстве. Да, я защищалась, и он был явно не прав, но хоть какие-то чувства, кроме злости… На этом я старалась отбросить мысли о надвигающейся социопатии, думать о чем-то отвлеченном. Единственным светлым пятном за последние полгода для меня стали дед Корней и Лохматый, и я не хотела их терять. Но жизнь распорядилась иначе.
Последний месяц уходящего года назывался Сечь. После него наступал Фрол. Здесь не праздновали Новый Год, и тем более Рождество. В этот мир не пришел Спаситель, и тем загадочнее было присутствие в нем инквизиции, методов расправы над преступниками и религиозных символов моего мира. Основной религией была вера в единого Светлого Бога, имя которого, по преданию, мог знать лишь первосвященник. Именно он являлся главой Храма и единственным представителем Бога на земле. Хм, что-то до боли знакомое, почти родное средневековье, но тут догма давала сбой, и дальше было все интереснее. В Храме приносились жертвы, человеческие. И обязательно праведников, ибо лишь чистая кровь невинного могла быть угодна божеству. А могла и не быть, но возражений оттуда до сих пор не поступало. Таким образом, бедный люд страдал и от своей грешности и от праведности. В основе их веры явно лежало христианство, в настолько извращенном виде, что напрашивался вывод — мы с дедом Корнеем были не единственными пришельцами. Было у людей нашего мира любопытное свойство — похабить все светлое и возвышенное.