Ридмюллер задержал взгляд своих рыбьих глаз на Ундине дольше, чем того требовали приличия.
- Понятно. Вопрос в том, как вы к ним относитесь.
- Ход событий мы думаем показать с точки зрения жертв этих событий, осторожно выразилась Ундина.
Ридмюллер кивнул. Заподозрить человека вроде Фишера в сочувствии революционным реформам ему, естественно, и в голову не пришло бы.
- Получение разрешения на съемки - формальность, - проговорил он наконец. - Полиция пыжится перед выборами, набивает себе цену. Все пойдет своим чередом, кто бы на выборах ни победил. Кстати говоря, эти вопросы в компетенции министра просвещения, а не внутренних дел. А министр просвещения сеньор Толедо - человек с чувством собственного достоинства... Никто не любит, когда в дела его ведомства вмешиваются посторонние.
- И поэтому, вы считаете, он нам поможет?
- Этой причины за глаза хватит, милостивая госпожа. Но есть другая, более важная: как кандидат от оппозиционной ПР на президентских выборах, он в положении незавидном и очень нуждается в поддержке общественности. Реклама ему необходима как воздух... А в-третьих, он мои друг, нас связывают общие интересы.
- Понимаю, - кивнул Фишер.
- Наши участки граничат между собой. Видите вон тот дом за высокой елью? Там вам завтра Толедо подпишет все необходимые бумаги.
Бернсдорф попивал манговый сок, сидя с Кремпом в холле, где они договорились встретиться с Виолой Санчес из "Ла Оры". Автобус за автобусом выезжали из авениды де ла Реформа и останавливались перед зданием Культурного центра, а ее все нет. Вулканов Агуа, Акатенанго, "огней", уничтоживших не так давно город, отсюда не видно. А вообще они в городе видны с любой точки: желтоватые силуэты на фоне зеленого плоскогорья.
Если она не приедет, отправимся в редакцию. Там якобы спят и видят, как бы кого-нибудь пропесочить. Странно. Полицейское государство и...
- Это руины его прежнего демократического фасада, - сказал Кремп. Если ПР победит на выборах, она фасад отстроит заново. А пока за ним ничего не меняется, герильерос здесь есть и будут.
- Допустим. Но где?
- Неподалеку отсюда живет адвокат по фамилии Зонтгеймер. Он возглавляет "Комитет родственников исчезнувших лиц". Может быть, он нам что-нибудь посоветует.
- Главное - не упускать инициативы, - сказал Бернсдорф. - А то Фишер еще даст задний ход...
- А вы нет? - спросил Кремп.
- С какой стати?
- Потому что вы впервые будете делать фильм, который скорее всего трудно будет продать.
Запершило в горле, что-то мешало высказать откровенно, о чем он сейчас думает: что этот фильм может изменить всю его дальнейшую жизнь, стать поворотным моментом в ней, кульминацией, как выражаются драматурги. Наконец-то его работа обретет смысл! Никогда прежде он не ощущал этого настолько отчетливо, как в эти секунды. Кто сумеет донести до зрителя живой образ революционера, тот сам действует как революционер. Может быть, все отпущенные ему годы он применит к тому, чтобы искупить ошибки лет прошедших... Нет, пока еще не поздно, после этого фильма он станет другим человеком! Но сейчас дело не в нем, дело в Кампано. Хуан Кампано! Сведения о нем на редкость разноречивы. Кто говорит, что ему двадцать с небольшим, а кто, будто он родился в 1940 году и, значит, ему тридцать три года, одни утверждают, будто он метис, другие, что он чистокровный белый, третьи, что в нем есть примесь азиатской крови. Кто говорит, что он был в отряде Че Гевары на Кубе, а кто, будто американские инструкторы школили его в своей зоне в Панаме и он дослужился до лейтенанта! Поди разберись...
Действительно ли Кампано совершил то, что ему приписывают? Какие смелые вылазки, какая предприимчивость!.. А сейчас в городе внешне царит спокойствие. Их погоня за легендарным мстителем напоминает погоню за привидением...
- Сеньор! Сеньор! - официант что-то быстро говорил по-испански.
- Вас просят к телефону, - перевел Кремп.
Взяв трубку, Бернсдорф услышал, как женский голос торопливо проговорил:
- Больше ждать не надо, я не могу кое от кого избавиться. Прошу вас, не называйте сейчас меня по имени. Если хотите, встретимся после вечернего сеанса у кинотеатра "Лус".
- Хорошо, я буду.
И тут же трубку повесили, как и полагается в боевике.
Когда они вернулись в отель, в справочном бюро сидела та женщина, что и вчера. "Кого-то она мне мучительно напоминает", - подумал Бернсдорф. Лицо из прошлого, но из какого?
Фишеру настолько понравилось у Ридмюллера, что он не торопился уйти, пока не появился новый гость, молодой американец по фамилии Вилан. Красавец, по-спортивному подтянутый, с густыми, слегка вьющимися темными волосами и светло-голубыми глазами. Все на месте, даже ямочка на подбородке. Нет, слишком уж он красив, чтобы мириться с его присутствием. Ундина... Тем более что разговор пошел по-английски, а тут он не силен.
- Жаль, что вы нас покидаете, - сказал Ридмюллер. - Мистер Вилан прекрасно знает страну, он шеф отдела информации американской миссии экономической помощи Гватемале. Их штаб в Сакапе, в самом центре бывшего повстанческого района.
- Приглашаю вас на выходные дни, - сказал Вилан. - На машине всего полтора часа езды! Если вы решили сделать кино о Гватемале, вам обязательно стоит почаще выбираться из столицы. Я показал бы вам, как действует "План Пилото".
- "Пилото"?
- Так называется наша программа помощи, покончившая с терроризмом мирным путем.
Ридмюллер проводил их до ворот.
- А я был бы рад принять вас в субботу в Лаго-де-Атитлан, на моей "приморской" вилле, - говорил он, не сводя глаз с Ундины и обращаясь как бы к ней одной. - Это ближе, чем Сакапа, и там нет такой удушающей жары.
- Очень любезно с вашей стороны, - сказал Фишер. - Но тогда группе придется разделиться.
Бернсдорф сидел у Виолы Санчес, в кресле-качалке ее отца, который, по ее словам, в отъезде; прозвучало это так, будто ее родители эмигранты.
- За мной следят, - шепнула она Бернсдорфу при встрече у кинотеатра. Пойдемте быстрее ко мне. Я живу одна. Мои родители в Мексике.
После такого предложения он не заставил упрашивать себя дважды. Она сидела у стены под распятием и рассказывала все, что знала о Кампано. Родился он неподалеку отсюда. Дом сохранился, обветшавшее здание в стиле колониального барокко. Родители - врачи, в настоящий момент в эмиграции. Уже в школе Кампано, худенький мальчишка невысокого роста, отличался необузданным нравом, часто был агрессивен. Поступил в университет, участвовал в революционных выступлениях. Перед неминуемым арестом бежал на Кубу, потом вернулся. И наконец ушел в горы. Где он сейчас, никому не известно...
Он неожиданно разоткровенничался: