А кроме того, в лесу полно доброй еды. Чувства Минотавра действовали в соответствии с человеческими эквивалентами. Где человек увидел бы желуди, гнилые чурки, трупики крыс, там Минотавр усматривал оливки, пиццу, рагу из зайца. Хорошая штука — лес, весь в зелено-серых пятнах, в доисторических камуфляжных цветах.
Минотавр с восторгом прожил бы в лесу до конца своих дней. Но, увы, тому не бывать: когда вы в лесных дебрях, они кажутся бескрайними, однако не успеешь глазом моргнуть — и выйдешь на открытое место, увидишь человечьи поселения и струйки дыма от кухонных костров, услышишь вопли играющих детей и поймешь, что вновь настигнут цивилизацией. А едва надумаешь отступить назад, в милую сердцу чащобу, тоже не получается: издалека донесется звук охотничьего рога, собачий лай и визг, и не остается иного выхода, кроме как двигаться дальше, двигаться дальше.
Не подумайте, что у Минотавра не было уловок на случай, если он попадал на территорию, заселенную людьми. Вам, естественно, кажется, что на мужика семи футов ростом, черного, как сажа, с бычьей головой и потеками пены на морде, невозможно не обратить внимания. Ничего подобного. Люди ненаблюдательны. И Минотавр имел про запас несколько фокусов, уже доказавших свою эффективность в прошлом. Одно из ухищрений — замаскироваться под темно-синий полицейский фургон марки «Рено» с полисменами, приникшими к стеклам. Глубоко-глубоко в гортани Минотавр воспроизводил гул мотора, работающего на малых оборотах. Фургон полз по улицам, покрышки шелестели, предвещая ужасную боль и бессмысленное возмездие, и люди старались избегать того, кто нарядился фургоном. Даже те, кто не обманывался, быстренько отворачивались и занимались своими делами, поскольку было известно, что полиция маскирует свои фургоны под минотавров, нарядившихся фургонами, и таким хитрым извращениям нет конца — в общем, разумный человек предпочтет не соваться в то, что его не касается.
Черт бы побрал неуловимого Минотавра! Право, как может кто бы то ни было, даже герой и, коль на то пошло, даже бог, надеяться разыскать его, предрасположенного к бегству, да еще припасшего десятки хитрых уловок, например, на случай, когда ему заблагорассудится спокойно пообедать в индийском ресторане? А ведь находят — и нагло орут: «Эй, ребята, вот он, ну-ка шлепнем его, ха, ха, получи, и еще получи, красавец, гляньте, мы добыли Минотавра, или уж как там они называются. Отис, ты с Чарли подержите его за бодалки, пока Блю не отпилит ему башку цепной пилой, а потом в бордель к матушке Татум — мы заслужили капельку удовольствия…»[5]. Нечасто, но все же бывает.
Дудки, только не в этот раз! Тут все как надо, опасности не предвидится — у Минотавра, затравленного чудовища, развился нюх на опасность. Вон впереди, посередке мощенной булыжником улочки, вполне приличный ресторанчик. Разве не славно будет зайти, отведать для разнообразия культурной еды и запить ее стаканчиком винца! Деньги у чудовища были, вернее, не деньги, а дорожные чеки, годные повсюду во Вселенной. Чудовищ с дорожными чеками не выгоняет никто. По сути, Минотавр пришел к выводу, что деньги — наилучшая маскировка из всех возможных. Если у вас достаточно денег, ни одна собака не заподозрит в вас чудовище — все решат, что вы просто эксцентричный иностранец.
Да, хороший обед определенно поправит ему настроение. И Минотавр направился в сторону ресторанчика, постукивая копытами по булыжникам.
9. ЛАБИРИНТ, БОЛЬШИЙ, ЧЕМ МИР.
Очень долго нельзя было обрести уверенность совершенно ни в чем. Потому что миром лабиринта правил принцип неопределенности, и это не нравилось никому, кроме Дедала. Обитатели относились к принципу с ненавистью. Дедал, говорили они, ты зашел слишком далеко. Ничего хорошего из твоей затеи не получится, ты позволил себе увлечься чистой теорией. Будь же благоразумен, установи хотя бы два-три непреложных факта, обнародуй какие-то инструкции, дай нам, по крайней мере, возможность уклоняться от нежелательных встреч и явлений. Нам нужен хотя бы маломальский порядок. Маломальский порядок — о большем не просим, Дедал, но чтобы все шло, как заведено, ну сделай это ради нас, ладно?..
Дедал никого не слушал. Критиков своих он считал не стоящими внимания, допотопными слюнтяями во власти старомодных идей. Прежних установлений, по каким они тоскуют, никогда не существовало, и уж тем более их не вернуть.
Но люди в лабиринте, вопреки Дедалу, вопреки закону неопределенности, сами выработали для себя кое-какие правила, просто ради того, чтобы избегнуть хаоса и хоть что-нибудь планировать наперед.
Взять, к примеру, проблему Минотавра. Множество Тесеев являлись сюда, разыскивая сказочного зверя. И чтобы снабжать их всем необходимым, родилась целая индустрия. В любом газетном киоске можно купить стандартный справочник по минотавроведению, с удобными указателями и схемами. Можете, если хотите, опробовать предложенную Гермесом адаптацию пифагорейской системы негативных допущений. Вообще говоря, есть много различных систем, и все в известной степени работоспособны — отнюдь не вследствие присущих им достоинств, а благодаря тому, что лабиринт по не вполне понятным причинам видоизменяет свою бесконечно разнообразную топологию в соответствии с намерениями игроков. А потому нельзя ни рассчитывать найти именно то, что ищешь, ни надеяться избежать этого.
10. КАТУШКА НИТОК.
Не так-то часто катушка ниток становится одним из центральных персонажей действия. Но в данном случае никуда не денешься — это так. Главные компоненты нашего повествования — Тесей, лабиринт, Минотавр, Дедал, Ариадна и еще нить, решающее звено, связывающее героя с внешним миром: Дедал вручил нить Ариадне, а та передала Тесею. Следуя изгибам и извивам волшебной нити, Тесей оказался в состоянии найти дорогу в глубь лабиринта, туда, где спал Минотавр, убить чудовище, а затем найти путь обратно на волю. Так утверждает общепринятая версия легенды.
В действительности это лишь упрощенное объяснение, зато доступное варварам-дорийцам из цивилизации, которая пришла на смену Атлантиде, когда хитроумные технологии Дедала были утрачены в катастрофе, поглотившей более древний мир. На поверку катушка ниток — не что иное, как система самонаведения, механическая ищейка, запрограммированная на поиск Минотавра зрительными, слуховыми и обонятельными средствами. Квазиживая сущность, к тому же подверженная трансформации, как, впрочем, и все в Дедаловом лабиринте.
Когда система принимает форму нити, она подобна кордовому снаряду, скорость которого регулируется мыслительными импульсами оператора. Однако она способна и менять форму самопроизвольно, без предупреждения, в соответствии с суровыми, хоть и малопонятными, законами волшебной инженерии. И вот, представьте, сидит себе Тесей к ресторане, развалясь на стуле и уютно флиртуя с официанткой, и вдруг слышит, что в рюкзаке что-то пищит. Приоткрыл клапан — и на свет вылезла мышь, хорошенькая такая, пожалуй, мелковатая, по сложенная изящно и окрашенная в желто-зеленый цвет.