Отсюда сложность, которая возникает, когда, по емкому выражению Ю. М. Лотмана, «право на биографию получает летописец». Здесь мы обойдем стороной сложный вопрос о месте и назначении литературного летописца — доктора Уотсона. Скажем лишь, что он, по-видимому, вовсе не биограф, а скорее партнер для диалогов, катализатор или даже провокатор литературного действия: в уже упоминавшейся автопародии Конан Дойла Шерлок Холмс говорит Уотсону: «Вы, конечно, не обидитесь, если я скажу, что своей репутацией человека, обладающего некоторой проницательностью и остротой ума, я обязан тому контрастному фону, который вы для меня создаете». И без этого фона, как в тех редких случаях, когда Холмс «сам» предпринимает попытки написать рассказы, он теряет, по мнению Кристофера Морли, свое очарование.
Понятно, что, приступая к жизнеописанию истинного биографа Шерлока Холмса, придется иметь дело с механизмом холмс-дойловского мифа, но важно еще понять, как будет вести себя мифологическое сознание. Ведь сознание такого рода живуче и, вбирая, погружая в себя реальность, поток его только полнится и крепнет. А исследователь, рискнувший вступить в его воды, может быть поглощен и унесен потоком. Попытки незадачливых биографов, так сказать, покоятся на дне мифологической реки, создавая дополнительные трудности для «навигации».
Конечно, исследователь жизни героя априори намеревается пробиться сквозь толщу всех наслоений, переплыть — продолжая метафору — коварные воды мифа к берегу подлинной, реальной жизни героя. Но если Диксон Карр, опираясь на факты и одни только факты, как он декларирует в предисловии, стремится к реконструкции, сопротивляясь течению, то Хескет Пирсон свободно отдается во власть потока широкой мифологической реки. Однако прежде чем давать характеристику различным подходам авторов к биографии Конан Дойла, необходимо для полноты картины достроить еще одну ступеньку нашей пирамиды: дать хотя бы краткую справку о биографиях биографов.
С английским писателем Хескетом Пирсоном русский читатель знаком по переведенным на русский язык книгам о Бернарде Шоу, Диккенсе, Вальтере Скотте. Хескет Пирсон родился в 1887 году, обучался в театральной школе и впервые вышел на сцену в 1911 году, выступал с крупнейшими английскими труппами. Участвовал в первой мировой войне в Месопотамии и Персии, дослужился до звания капитана и вновь вернулся на сцену, в 1931 году ушел из театра и целиком посвятил себя литературному труду, писал главным образом биографии. Особую известность получил его труд о жизни Оскара Уайльда, опровергавший устоявшиеся оценки и мнения. Написал книгу воспоминаний «Хескет Пирсон о себе». Умер в Лондоне в 1964 году.
Джон Диксон Карр — американский писатель, родился в 1905 году в Пенсильвании. Был журналистом, жил в Англии и на континенте. Как автор детективных романов выступил в 1930 году с произведением «Оно ходит по ночам». Его излюбленным приемом была загадка «запертой комнаты». Публиковался под собственным именем и под псевдонимами Карр Диксон и Картер Диксон, что давало ему возможность разрабатывать две самостоятельные серии детективных романов, объединенных сквозными главными героями. В 1936 году по рекомендации Дороти Сайерс принят в члены Детективного клуба (председательствовал на заседании Г. К. Честертон). В 1948 году возвратился в Соединенные Штаты, где был избран президентом ассоциации писателей детективного жанра, а также был членом нью-йоркского клуба Добровольцев с Бейкер-стрит. Умер в феврале 1977 года. Диксон Карр считался специалистом по Артуру Конан Дойлу, книгу о нем выпустил в 1949 году. Русскому читателю известен романом «Табакерка императора» и несколькими рассказами из сборника «Подвиги Шерлока Холмса».
Читатель, знакомясь с книгой Диксона Карра «Жизнь сэра Артура Конан Дойла», отмечает непонятные полемические интонации автора, какой-то «бой с тенью». Но тень эта имеет вполне реальное имя. Дело в том, что в 1943 году вышла в свет книга Хескета Пирсона «Конан Дойл. Его жизнь и творчество», вызвавшая отповедь сына Конан Дойла. Генерал Адриан Конан Дойл с солдатской прямотой пишет: «За последний год мне не дают покоя многочисленные письма от людей знакомых и незнакомых, высказывающих свое недовольство „биографией“ моего отца, принадлежащей перу мистера Хескета Пирсона. Так как большинство моих корреспондентов естественно полагает, что рукопись была представлена мне перед публикацией, я должен уверить их, что это вовсе не так. Портрет моего отца и его суждения, обрисованные в этой книге, есть пародия, а личные качества, ему в ней приписанные, в действительности являют собой прямую противоположность тому, что он из себя представлял, во что верил и что считал для себя дорогим. Поэтому я ограничусь тем, что заявлю: прежде всего, мистер Пирсон не был даже знаком с моим отцом; во-вторых, он не показал своей рукописи никому из членов моей семьи, и, в-третьих, его книга не более чем выражение чуждых и некомпетентных взглядов и представляет собой еще один пример того, что м-р Айзек Фут верно определил как „принижение великих людей и поношение отцов, нас породивших“»[3].
Далее Адриан Конан Дойл с генеральской непреложностью дает схему, вернее руководящие указания, для написания «правильной» биографии, каковую и пишет через некоторое время Диксон Карр, личный друг Адриана.
Читатель вправе спросить, зачем наряду с «правильной» биографией нужна еще и «неправильная». Мы должны пояснить, что сделано это намеренно; несмотря на сыновнюю горячность заявлений Адриана Конан Дойла, мы считаем, что книга Хескета Пирсона имеет такое же право на существование, как и книга Диксона Карра. Мы хотели не столько дополнить один текст другим, сколько столкнуть оба текста, или, во всяком случае, предоставить им равноправное, параллельное существование, именно в силу различия методологии, позиций и стиля авторов. И именно в этом (а не в исконном, то есть античном) смысле мы пытались создать опыт параллельных жизнеописаний.
Вообще спор о правомочности и ценности беллетризованной биографии великих людей, тем более писателей, — спор достаточно старый и острый (особенно в Англии, где существует образец «классической» биографии доктора Джонсона, написанной Босуэллом). Художественные биографии подчас относят к литературе невысокого ранга. Даже вполне реалистические жизнеописания, по мнению Честертона, плохи тем, «что обнародуют самое неважное, <…> утверждают и вбивают в голову именно те факты человеческой жизни, о которых самому человеку почти ничего не известно: его место в обществе, обстоятельства его рождения, имена его предков, почтовый адрес»[4]. Впрочем, если это и верно по отношению к сестрам Бронте, о ком писались эти строки, то в отношении Конан Дойла все обстоит наоборот. И каждая мелочь, любая подробность, но тщательно проверенная и документально подтвержденная, крайне важна для построения его жизнеописания. Так понимает свою задачу Диксон Карр, который считал Конан Дойла своим учителем. В написанной им биографии он как бы декларативно отказывается от своих литературных пристрастий и манеры — вкуса к мистификации, стилизации, к литературной игре, загадке. Во главу угла ставится документ, и все же литературная манера автора берет свое, проявляясь в стиле, хоть и утяжеленном фактическими подробностями, но воздействующем на ассоциативный ряд восприятия; в аллюзиях, в попытке открыть в произведениях Конан Дойла многообъясняющие оговорки, в объединяющем его с Конан Дойлом преклонении перед их общим учителем Эдгаром По. И в жизни Конан Дойла, «прямого как клинок», Диксон Карр нашел излюбленную тему — загадку прототипа Шерлока Холмса; он как бы сам становится сыщиком и ведет расследование. Для Карра вообще характерен интерес к реконструкции прошлого, к разгадке конкретных исторических тайн. В романе «Убийство сэра Эдмунда Годфри» он даже выдвинул свою версию знаменитого преступления XVII века.