В Розуэлле работало много гражданских лиц, и все они были тщательно подобраны и всесторонне проверены. Уже сам факт, что она, Эвелин Лоусон, оказалась здесь, означал, что в ее прошлом не осталось ни одного белого пятна. Возможно, разведывательному управлению известно даже, какие хлопья она предпочитала в детстве на завтрак.
Контрольный отсек оказался шумным оживленным местом, комната была полностью заставлена рядами мониторов. Перед экранами сидело человек десять. Практически каждая часть «Дальнего прицела» претерпела существенные изменения по сравнению с первоначальным проектом, множество различных компаний и оборонных подрядчиков работали сообща, чтобы улучшить качество модели.
Тут же присутствовала группа пилотов, одни и летных комбинезонах, другие — в обычной военной форме. Когда Эвелин вошла в комнату, послышался восторженный гул, а один не в меру веселый пилот театрально прижал руку к сердцу.
— Я погиб! — громко объявил он собравшимся.
— Не обращайте на него внимания, мисс, — успокоил ее другой пилот, — это с ним уже третий раз за последнюю неделю, а ведь сейчас только вторник. Он такой любвеобильный — настоящий донжуан.
— Зато весьма симпатичный, — возразил веселый пилот. — Итак, что скажете, красавица? Как насчет законного брака? Мы поселимся в маленьком домике среди розовых кустов и заведем кучу очаровательных ребятишек.
— У меня аллергия на розы, — сухо ответила Эвелин.
— И на мужчин, — шепнул Брюс Хопкинс достаточно громко, чтобы она его услышала, но Эвелин сделала вид, что она глухая.
— Забудьте о розах, — великодушно разрешил шутник. Карточка на его груди гласила, что Эвелин имеет дело с майором Остином Дилом.
— Я уживчивый. И веселый. Неужели я не убедил вас, что нам будет хорошо вдвоем?
Глубокий голос прозвучал из динамика, и пилоты моментально прекратили болтовню, повернулись к мониторам. Эвелин сообразила, что камера в кабине самолета позволяет видеть на экране все, что делает и видит пилот.
— Сегодня в воздухе четыре самолета, — пояснил подполковник Патрик Фернандес. — Два «Дальних прицела» и два R-26. R-26 — единственная машина, которая обладает достаточной скоростью, чтобы тягаться с «Крошками», которые должны были провести несколько стрессовых маневров, а затем проверить систему наводки на цель.
Из динамика снова донесся голос, спокойный и внушительный, словно говорящий находился в соседней комнате, а не летел высоко над пустыней на сверхзвуковой скорости:
— Идите на предельной мощности!
Эвелин вздрогнула, и руки ее покрылись мурашками.
— Иду на предельной мощности, — ответил другой голос.
— Это все и даже больше того, что можно выжать из двигателя, — шепнул ей Фил.
Она рассеянно кивнула, все ее внимание было приковано к монитору. На экране были видны только руки Уиклоу в длинных летных перчатках и его ноги с зажатым между ними штурвалом. Она точно знала, что это именно Уиклоу, а не пилот второго «Прицела» — было что-то особенное во всех его движениях.
Пилоты подвергли машину ряду маневров, датчики показали, что нагрузка на корпус достигла стрессового уровня.
Следующее испытание было на перегрузки. В динамиках раздались судорожные вздохи — это пилоты пытались набрать побольше кислорода, чтобы не потерять сознание. Окружающие обменивались комментариями и шутками по поводу этого «хрюканья». Тренированные пилоты обычно выдерживают перегрузки до шести условных единиц, однако специальная тренировка дыхания иногда позволяет доходить и до девяти.
Том Уиклоу выдержал до десяти.
— Он потеряет управление, он теряет высоту! — задохнулся капитан.
Крупные капли пота выступили на лбу майора Дила.
— Не делай этого, ну ради меня! — бормотал он. — Хватит! Не надо!
— Выравниваюсь, — прозвучал невозмутимый голос, и Эвелин услышала, как по комнате пронесся вздох облегчения.
— Этот сукин сын прирожденный фокусник, — покачал головой капитан, — никто не может выдержать таких перегрузок. Сколько ему потребовалось?
— Нисколько, — ответил лейтенант, сидящий возле монитора. — Он прошел десять за четыре десятых секунды. Он проделывал это и раньше.
— Я могу выдержать только девять.
— Черт возьми, представляю, каким он был лет десять назад!
— Приблизительно таким же, как и сейчас, — ответил Дил.
Пилоты приступили к испытаниям лазерной системы, и Эвелин подошла ближе к мониторам. Она была явно взволнована и пыталась разобраться в своих чувствах. Когда ей предложили заменить Барни Гудмена, она ознакомилась со всем, что касалось реактивных самолетов, и эти сведения не оставляли сомнений в том, насколько опасны проведенные маневры. Пилот может потерять управление самолетом на таких экстремальных углах атаки или потерять сознание от перегрузок и не успеть прийти в себя, чтобы избежать сокрушительного удара о твердую землю. О том, что она нисколько не преувеличивает опасность, говорила и реакция присутствовавших в контрольном отсеке.
Брюс Хопкинс шагнул вперед, загородив Эвелин весь экран. Совершенно ясно, что он сделал это нарочно, и если она сейчас спустит ему эту выходку, то в следующий раз он зайдет еще дальше.
— Извини, Брюс, — вежливо попросила Эвелин, — но поскольку ты выше меня, то давай я встану впереди, чтобы нам обоим было видно.
Энтони взглянул на нее и улыбнулся, не заметив или сознательно проигнорировав кислое выражение на лице Брюса.
— Ну что ж. Иди вперед, Эвелин.
Испытания лазерной наводки прошли отлично.
Отрабатывали нацеливание на стационарные объекты — все было в норме. Цифры бежали по экрану, каждый пункт быстро проверяли и заносили в блокноты.
Наконец все четыре самолета благополучно приземлились — и тут напряжение спало, и атмосфера в комнате стала веселой, легкомысленной. Лазерная группа окружила подполковника Фернандеса и начала обсуждение результатов испытаний. Эвелин поразилась глубине познаний подполковника и почувствовала, что сама знает гораздо меньше. Что ж, он, как и все остальные, уже давно работает над моделью.
— У полковника Уиклоу всегда много вопросов, — закончил Фернандес, — но теперь, кажется, уже можно переходить к наводке на движущиеся объекты.
Эвелин почувствовала вдруг, как чья-то рука бесцеремонно обвила ее талию — внутри у нее все сжалось. Майор Дил одарил ее ослепительной белозубой улыбкой и еще крепче привлек к себе. Сзади него стояли остальные пилоты — и тоже улыбались. Ну просто реклама какой-нибудь новой зубной пасты!
Ей стало не по себе. Господи, вот и началось…