На этот раз им повезло. Что-что, а запутывать следы пираты умели лучше всего. Они оторвались на безопасное расстояние от имперскх стервятников, потерявшись среди далёких звёзд, породившего их космоса. И только после этого Энн смогла спрятаться в своём укромном уголке на корабле.
Она не услышала ни звука, но она уже знала, что Зур стоит рядом. Ей даже глаз не пришлось открывать, чтобы понять, что он здесь.
— Я так хотела отдохнуть, можно мне побыть одной, Зур? — проговорила она, не убирая руки с лица.
— Хм, а вот я хотел бы узнать, что же с тобой на самом деле произошло, — прозвучало в ответ и его руки решительно подняли девушку с кушетки.
Энн рассержено шумно вздохнула и села.
— Ну почему ты никак не уймёшься? Я же уже всё тебе объяснила. Что я должна ещё сделать? — она спокойно заглянула в тёмные глаза Зура.
На её глазах человеческий облик брата мгновенно сменился, обличая истинную его химерную суть. Теперь перед ней был человекоподобный ящер, высокий, гибкий, с сизой блестящей плотной кожей, с глубоко посажеными сквозящими острым умом глазами, стоящий на двух крепких ногах, скрестивший на своей мужественной груди мускулистые руки. Один его вид, внушал необыкновенную силу и непревзойденность. А чего стоили эти гипнотические глаза! Тот, кто впервые видел глаза химеров — был не в состоянии отвести взгляд, полностью попадая под его властное влияние. Этим притягивающим взглядом, химеры могли заставить сделать что угодно, подавляя им волю, страхи и собственное человеческое «я». Строением своего тела химеры напоминали людей, это было словно слияние ящера и человека. Но у этой расы имелась уникальная особенность- химеры были хамелеонами. То есть они могли примерить на себя любой облик. Их организм имел такое поразительное свойство быстро преображать тело, мгновенно меняя кожу, массу, скелет, цвет и форму глаз, и даже голос. Но их естественный природный облик выглядел угрожающе, это было в самом выражении лица, глаз, вибрации голоса и даже осанке. Химеров боялись из-за их особой чувствительности к малейшим колебаниям эмоций, они могли разгадать любое состояние души, но сами, тем не менее, были очень жесткими, молниеносными, хваткими и хитрыми существами.
— Я так понимаю, мне нужно бояться, потому что будет серьёзный разговор? — покачала головой Энн, видевшая такие преображения не один раз, хорошо зная своего самого старшего брата.
— А ты разве ещё боишься меня? Скорее пренебрегаешь. В каком бы лице я ни был. Ты же знаешь, как бы ты ни старалась скрыть что-то от меня — я всё равно чувствую тебя, стоит тебе посмотреть на меня или пройти мимо. И сейчас я ощущаю, как тебя внутри всю трясёт, это боль и разочарование, это желание скрыться, страх не думать. Чего ты мне не сказала, Энн?
— Скажи, а тебе эта твоя способность никогда не надоедает? Это же так низко подсматриваться и прощупывать всех подряд, ощущать их эмоции и состояния, видеть сомнения, читать мысли по выражению глаз. Не нудно, нет?
— Ты не все подряд! — Зур наклонился над ней и приблизился лицом почти вплотную. — Ты часть моей семьи, часть меня и я должен знать тебя полностью! — глубокий с хриплыми оттенками голос звучал настойчиво.
— Но я не принадлежу лично тебе. Я не обманываю тебя, не хочу вас предать, не хочу бояться или ненавидеть. У меня могут быть личные мысли и переживания?! Я хочу о чем-то грустить, о чем-то своём вспоминать, но я не должна освещать это вслух и делить своё внутреннее сокровенное с кем-то, даже если речь идет о членах семьи, о самых близких! Не нужно меня так ограничивать и зажимать Зур! Не загоняй меня в угол! Не заставляй убегать от тебя, а именно это мне и хочется сделать! Если я захочу, я расскажу всё сама, без подозрительных взглядов и принуждений. Я хочу чувствовать себя среди вас спокойно и защищено, а не ощущать, как меня просвечивают и разбирают по молекулам.
— А меня это бесит! Просто выворачивает наизнанку, я должен знать ответ и всё тут!
— Вот то-то и оно. Я ему здравствуй, а он мне прощай! Попытайся меня понять, хотя бы чуть-чуть, — теперь Энн сменила свою оборонительную позицию, заговорив с ним мягко с нотами страдания, она ведь знала его не один год, а тысячи — тысячи дней, которые сделали их более чем родными. — Пожалуйста, Зур. Ты же не хочешь, чтобы я жалела, о том, что вернулась? Ну, прими меня такой, какая я есть. Это всё оттого, что ты встретил меня в штыки, набросился с обвинениями, и я естественно замкнулась и отгородилась.
Теперь перед ним была не огрызающаяся и игнорирующая его слова Эннжи, такая холодная и обозленная — теперь перед ним сидела их маленькая Энн, расстроенная, мягкая, с теплыми понимающими глазами и сочувственной улыбкой. И Зур сменил гнев на милость. Снова приняв уже всем привычный человеческий образ. Одно мгновение и перед ней уже снова стоял молодой человек со смуглой кожей, высокий, стройный, кареглазый, с красивыми волнистыми черными волосами, его ахазский профиль был безупречный, каждая черта его лица, каждый изгиб его тела были идеальными. Он был по-настоящему завораживающе красив! Энн улыбнулась, и Зур присел рядом с ней.
— И всё равно ко мне ты относишься иначе, чем к остальным, — взглянув на неё искоса, произнес он.
— Почему это? Вы мои братья, моя семья, как иначе?
Ему показалось, что она искренне удивилась, поэтому он только пожал плечами. Энн протянула руки и крепко обняла его, положив ему голову на плечо, изо всех сил заглушая все свои лишние эмоции, чтобы снова не спугнуть подозрительность Зура.
— Какой же ты вредный и надоедливый червяк, Зур! — улыбаясь, проговорила она, — но я так скучала по тебе.
— Ну, допустим, я поверил, но в следующий раз я глаз с тебя не спущу, больше ты никуда не денешься, мне нужно, чтобы ты была рядом.
Убедившись, что она под его контролем, Зур со спокойной совестью отправился в пилотскую рубку, и только тогда Энн смогла расслабиться, но спать ей уже не хотелось. С Зуром всегда было не просто, он относился к ней ревностней, чем ко всем остальным, он всегда хотел быть лучшим для неё из братьев, Зур не терпел соперничества ни с кем. Их отношения однажды стали настолько запутанными, что для того чтобы сохранить воспоминания и существования их общей семьи они решили оставить все как было до … того. Зато ей больше всех приходилось скрывать от него свои чувства и эмоции, она училась контролировать себя, и иногда ей удавалось обхитрить химера ради своего же спокойствия. Но тогда это было так, ерунда, по сравнению с тем, что придется скрывать сейчас. Энн не знала, чтобы сделал Зур, узнай о том, что Энн завела отношения с другим мужчиной, да ещё и с солдатом Империи. Он бы не вынес, узнав какие чувства зарождались было в её душе по отношению к Илаю. … Но теперь Илая нет, а Зур никогда не узнает, и со временем она спрячет это воспоминание даже от себя самой. И Зур навсегда останется её братом и только братом.
— И что же вы накопали? Хот где-то есть намеки на следы Тиара? — Энн села на край широкого сиденья, так чтобы можно было видеть остальных.
— Ты помнишь о той старой вражде между нашим отцом и Навом? — спокойно взглянул на неё Зур. Энн внимательно слушая, кивнула. И глядя в её сосредоточенное лицо, он продолжил. — Так вот, мы узнали, что однажды обкуренный Нав купил у одного торговца порошок из какой-то очень редкой травы, которая растет штак знает где, и вот если подсыпать эту травку в пойло, любое существо забывает кто он и что. Тогда Нав взболтнул торговцу, что хочет помочь одному старому другу провести лучшие годы в своей жизни. А затем нам попался один из бывших партнеров Нава, который…
— После того как ты его чуть не прибил! — вставил Лакур, нетерпеливо перебивая брата.
— Да, нам пришлось очень сильно нажать, чтобы он вспомнил, — продолжил Зур, — и он признался, что видел Нава вместе с Тиаром незадолго до его исчезновения.
— А где сам Нав? — нахмурилась Энн.
— Этот старый веник хорошо заметает свои следы. Он растворился! — пожал плечами Мак.