Димка, потихоньку двигая головой, перевел взгляд на Лену и как раз вовремя. Девушка, кинув своё белое полотенце на плечо, потянула веревочку на трусиках от купального комплекта. Вот она взялась обеими руками за трусики и потянула их…
— Арухан Башкахад им Башкахад Арухан повелеваю! — вдруг заорал Бультозар так громко и с таким надрывом, будто хотел тут же, не сходя с места, родить. Димка от неожиданности вздрогнул, мотнул очумело головой, при этом его взгляд метнулся вверх, в небо и зацепил край огненного диска солнца. Из глаз брызнули слёзы. Димка почувствовал, что падает куда-то и летит. А потом всё померкло, и больше он ничего уже не увидел. Мир сдулся и погас. Атас.
Лесные нимфы
— Лена, ты где?
— О-ля!
— Куда вы все попрятались?
— Лена, блядь, да, где же ты?
— Сама ты блядь… За языком следи, дура! Здесь я. Чё орешь? В лесу никогда не была? — громко, на весь лес, проорала нимфа-ветеран Лена.
— Лена?! Я — сейчас! Ты только не пропадай! Сейчас я… — громко закричал кто-то в ответ.
Или Оля или Юля, больше некому.
Из кустов, сквозь густые заросли которых пробиралась Лена, двигаясь на далекий голос подруги, вдруг взлетели крупные серые птицы, и тут же уселись неподалеку на колючие ветки хрен разбери поймешь какого дерева. Лена чуть не заикала с перепугу от такого внезапного счастья. Сердце попыталось выпорхнуть из ее груди, что твоя птичка, а теперь оно еще и так громко застучало, что ушам стало больно.
Лена конкретно психанула и враз представила, что у нее вместо руки — ружье. Она тщательно прицелилась в птичку, что уставилась на нее крупными перламутровыми глазами с близстоящего дерева, и, вытягивая шею, громко, во весь голос проорала: «Ба-бах!» Секунда — и птиц как ветром сдуло.
Ага, напугались, да? Так вам и надо. Всех победю! Или побя…жду. А интересно, чего они здесь делали?
Лена подошла ближе к месту, откуда вылетели чокнутые голуби, присела и стала внимательно рассматривать землю.
— Вот тут была спальня — чисто, а вот тут уборная — грязно, целая куча помета, — разговаривала она сама с собой вслух. — А тут между ними коридор. Во, целый дом устроили, падлы…
— Лена!!! — проорал кто-то совсем рядом испуганным голосом. — Ты где?
Голос был похож на Юлькин, но в то же время казался и каким-то чужим, незнакомым.
— Здесь я. Сюда ходи! — крикнула в ответ Лена.
Буквально через десяток мгновений из-за большого дерева вышла зареванная Юля с разбитой в кровь коленкой и по локоть грязными руками. Юля, которая всегда гордилась своими ухоженными пальчиками и элитарным маникюром, была явно немного не в себе. И постоянно с испугом косилась себе под ноги.
— Это ты сейчас орала так страшно? — спросила она, предварительно шумно прочистив точеный, почти греческий носик.
Она всё трясла руками перед собой, как припадочная, и каждый раз при этом рукотрясении страдальчески морщилась.
— Нет. Рябчики… — с долей пофигизма ответила Лена, с интересом оценивая внешний вид подруги. — Кто это тебя так?
Юля нервно повела плечом, огляделась вокруг и, с изрядной долей невменяемости, что на лице, что в голосе, спросила:
— А где Оля?!
— Потерялась где-то. Сейчас поорем и найдется. Ты лучше скажи, где это ты так изгваздалась? — Лена видела, что Юля слегка потерялась, и ей до жути было интересно почему.
— Ты знаешь, а здесь змеи… кругом змеи… и… они же ползают… и шипят так… шшши-шшши… и ползают. И вообще, я так испугалась. Оглянулась только… И нет никого. А кругом еще этот лес гадский. И гады эти…
Лена встала и, сделав шаг, приобняла подругу. Она тихонько погладила ту по спинке и чтобы успокоить, нашептала всякие глупые словечки ей на ушко. Юля рыдала в полный голос и еще немножечко, между всхлипываниями, тоненько и тоскливенько подвывала, как брошенная на даче домашняя ухоженная собака.
— Ничего, Юлечка. Теперь мы будем вместе, — успокаивала её Лена. — Сейчас еще и Олю найдем. И совсем хорошо у нас будет. Успокойся, моя хорошая. Я всех победю. Ждю! Ничего не бойся. Я же с тобой?! Да?!
— А меня еще чуть паук не укусил, — пожаловалась Юля. — Мохнатенький такой. Разноцветный. Но он такой страшный, Лен, ты себе не представляешь, какой. Огромный. И зубы, они такие еще. Очень большие у него зубы. А я испугалась. И так бежала, что в какую-то яму упала, а там эти… гады… и шипят так, знаешь… шшши-шшши…
— Шшш, шшш, ничего страшного, Юлечка, здесь этих гадов нет. Все шипят. Хочешь, давай вместе пошипим? Хочешь?
— Хочу, — по-детски обидчиво, наивно и немного непоследовательно проговорила Юля.
И попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой, вымученной и совсем бледной.
А затем они целых три минуты шипели друг на друга, надувая щеки и дурачась.
— Ты такая смелая, Лен, — перестав шипеть, почти нормальным голосом произнесла Юля, пряча глаза, — а я такая трусиха, да? Давай Олю поищем, а? Ей, наверное, тоже страшно, наверное, да?
— Угу. Давай теперь поищем еще и Олю. О-ля!!! — Внезапно заорала благим матом Лена. Юля зажмурилась и что-то такое прошептала себе под нос. — Вместе давай! Ну? Давай! На раз, два… три-и…
— О-ля-я!!! — заорали обе девушки, неожиданно для себя оказавшиеся в глухом лесу. Одни. И без охраны. — О-ля-я!!!
— Ладно. Пойдем поищем Олю ногами. Будем орать время от времени. Блядь! — Сказала Лена, разозлившись на что-то. — Пошли, чего ждать? — потянула она подругу за собой.
— Лен, там змеи… — почему-то шепотом и сделав свои большие глаза просто невероятно красивыми и просто очуметь какими огромными, проговорила Юля тихонько и слегка нервозно.
— Пофиг на змей! — припечатала Лена, — счаз я тебе палку дам, будешь отбиваться от них. Будешь?
— Бу-ду-у. Ты такая бесстрашная, Лен…
— Я страшная, Юль! И ты — страшная! Мы обе такие страшные, что просто пипец. Закачаешься! Страшные, как не знаю что! — запальчиво проорала Лена. — А еще я есть хочу! А когда я голодная, я злая! И хорош меня злить! И хорош ныть, Юлианна! Пошли уже! Замочим кого-нибудь…
— Хорошо… — покорно проговорила Юля. — Лен?!
— Ну, чё еще?! — Лена на всем ходу тормознула, подбоченилась и сделала глаза.
— А давай еще ручеек какой-нибудь поищем. А? А то и пить уже сильно хочется, и помыться хочется, сильно хочется… — скороговоркой прошелестела Юля, негромко и опустошенно.
Она стала смотреть на подругу умоляющими глазами помойного кота, уморительно смешно встряхивая перед собой кистями рук. С густыми подтеками черной лечебной грязи на них. Чуть выше локтей видна была чистая кожа.
— Вот бы тебя сейчас Сашок твой увидел. Вот бы поржал. Сходу бы полюбил, отвичаю, э… — оценив картинку, усмехнулась подруге Лена.
— Ты что? Дура что ли? Какой может быть Сашок, когда я в таком ужасном состоянии?! И почему сразу мой? — сверкнув глазами, возмущенно затараторила Юля.
— А че? Нормальный у тебя прикид! Непричесанная, зареванная, учуханная. Чем не Золушка? Такая, припала бы ему на широкую царскую грудь, нырнула бы плечиком под мышку, прикинулась бы волшебным веничком, и таким, нежным, воркующим голоском, сказала бы ему: любимый, принеси мне стаканчик с водичкой… И он бы тебе весь ручей приволок, отвичаю, э… Или тебя бы к ручью отволок, а там…
Лена продемонстрировала в лицах всю миниатюру обретения надежного Защитника Девичьей Чести и нереально большой размер Мужского Достоинства этого самого Защитника. Показала с каким лицом и каким голосом, и что именно нужно говорить потрясенному миньону, чтобы застолбить за собой его верность.
Самого миньона она тоже показала. Юля не выдержала сей наглядной агитации и расхохоталась во весь голос. Лена с удовольствием к ней присоединилась. Время от времени она повторяла отдельные части своей пантомимы, и девчонки продолжали запугивать глухой лес своим звонким хохотом и немного истерическим весельем.
— Ладно. Поржали и пойдем, хватит. Поищем еще что-нибудь. Олю, Сашку, ручей, жаренного медведя, раков, рыбу или гадкого лебедя. И пофиг, кого из них первым, а кого вторым найдем.