Черт знает, что творит эта девчонка! От теплоты в ее голосе я опять оттаял. Словно раскаленной иголкой она предельно точно ткнула в мое больное место. После смерти родителей, я жил, как бирюк. Пропадал на работе, в спортзале, на пробежке – где угодно, только чтобы поменьше быть дома. Звериная тоска хватала за горло и душила так, что я готов был опять сорваться. После смерти мамы я чуть не спился. Благо Макс вытащил. Но у Макса Алена, родители. И попадая к ним, я неизменно чувствую себя детдомовцем.
И сейчас я невольно позавидовал этим пандам. Нет, конечно, мне нянька не нужна, я и сам хотел бы заботиться о ком-то. Но в то же время и самому хотелось бы ласки, нежности, теплоты.
Да-да! Я примитивный примат! И все условные рефлексы у меня работают, как и у них. Похвалили – довольно мурлычу, почесали за ушком - еще громче.
Камила пугливо натянула на себя футболку и, словно извиняясь, положила руку мне на бедро. Нет, не с целью забраться дальше, а в знак примирения.
- Данил! Ни у коем случае не хотела вас…то есть тебя использовать. Мысль рассказать об изнасиловании пришла уже потом. А сначала…, - она запнулась, стыдливо опустив свои густые ресницы. – Ты мне очень понравился. Я целовалась раньше с парнями. Вернее пробовала, но меня тошнило от их слюны, от запаха. Мне вообще не нравилось, когда кто-то ко мне прикасался. А от твоего запаха у меня просто крыша поехала.
Да-да! Я примитивный примат! И все условные рефлексы у меня работают, как и у них. Похвалили – довольно мурлычу, почесали за ушком - еще громче.
- Ну я, пожалуй, пойду. Спасибо тебе, - она бросила на меня такой трогательный взгляд, что меня как током шибануло. Тут же мне вспомнились пронзительные строчки из «Юноны и Авось» - «не мигают, слезятся от ветра безнадежные карие вишни…», и я растерялся.
Конечно, в наше время секс не повод для знакомства, но мне совершенно не хотелось отпускать ее. Хотелось быть пандой. Чтобы меня обнимали, пекли для меня кексы с медом из зерна, молочного порошка и яиц.
- Может, останешься? – на всякий случай спрашиваю, но понимаю, что приличная девочка ночует всегда дома.
Она грустно покачала головой.
- Мне нужно закончить институт, и тогда я смогу устроиться на работу. А пока меня родители содержат, я не должна бросать открытый вызов. Как только они узнают, что я порченый товар, разразится буря, но, я надеюсь, поддержки не лишат. А если я буду плохо себя вести, то даже не могу представить, что будет. Хотя нет, могу, - она печально улыбнулась. - Я буду никому не нужна и смогу тогда еще раз приехать к тебе. Если ты к тому времени не забудешь меня.
- Камила, давай будем решать вопросы по мере поступления. Давай я сейчас тебя отвезу домой, а встретиться мы можем и днем. Твоя тетушка ж днем не стережет тебя. В любом случае, я хочу знать реакцию твоих родственников. Ведь как –никак я приложил руку к этому делу.
- Ну, ты не только руку приложил, - чертовка опять повергла меня в шок. В мозгах словно переклинивало – пугливая горная козочка с моралью домостроя и вворачивающая такие двусмысленности раскрепощенная современная девица. И этот разрыв шаблона интриговал, подбивал получше узнать ее, затягивал, как в омут болезненного любопытства и откровенного желания еще не раз затащить ее в свою постель.
Она легко поднялась и вдруг, словно вспомнив, что мы еще и одних суток не знакомы, смущенно опустила глаза и быстренько натянула футболку. Потом еще раз для верности одернула ее.
- Камил, а как ты объяснишь, что одежду на тебе изорвали насильники, а футболка – мужская. Тетушка задаст резонный вопрос: «А ты, что же , в отместку с кого-то из них содрала?»
- Нет, скажу, что вернулась в общежитие, и девочка дала свою спальную футболку, - она смешно сморщила носик, а потом посерьезнела.
- И что же мне делать?
- Давай я позвоню Максу, и он привезет что-нибудь из вещей Алены, его девушки. Или нет. Он меня пошлет в дальний пеший поход. Давай мы к ним заедем сами, а потом уже я тебя завезу домой.
Вот стоит совершать благородные поступки!!! За тот взгляд, который мне подарила эта совершенно необычная девушка, можно землю перевернуть!
Глава 5
Пока я предавался сладким воспоминаниям, уже и Макс отчитался и сказал, что на такси уже подъезжает.
Первое, что меня волновало, это – позвонил ли он Камиле. К своему стыду, я должен признать, что веду себя как трус. Я уверен, что эта воспитанная девочка тихонько вздохнет, но, как и положено, будет держать лицо. И своего мужчину не будет ни в чем упрекать. Типа «Как ты можешь, ты же обещал!» Тем более, что брак нужен больше ей, чем мне.
Она только скажет, что понимает меня, и раз я не приехал, значит, имею на то веские причины. Поймет и простит. И даже не будет упрекать.
Но противная необходимость оправдываться, словно удав, сжимала своими кольцами мою душу. Я и так не самый крутой специалист по извинениям, а тут понимаю, что реально накосячил.
Нет, я ничего не имею против. Жена из нее получится замечательная. И мне, как говорит тетя Даша, мама Макса, пора уже остепениться.
Я предельно ясно осознаю, что не схожу с ума от Камилы. Секс улетный. При этой мысли не могу сдержать плотоядную ухмылку. За короткое время я научил ее многому. Она экстерном прошла курс молодого спортсмена. Не фыркала «Я не такая», а просто доверилась мне. Конечно, до чемпионских титулов еще далеко, но мы же только начинаем жить. И уж под одной крышей быстренько восполним пробелы в теории и подгоним практику.
Конечно, сейчас я конкретно ее подставил, да и себя лишил уже давно заслуженного семейного уюта. Придется побольше денег дать, чтоб нашли окошко в записях, чтоб опять месяц не ждать, и на любую дату. Хоть на тринадцатое число на тринадцать часов тринадцать минут.
- Чего рот растянул до ушей? – Вырвал меня из моих чувственных грез, нарисовавшийся Макс.
Я вышел из машины, собираясь идти в отделение и завершить уже свою миссию. Попробовать извиниться за то, что был не в себе. На душе снова стало так паршиво, будто кошки нагадили.
- Представлял себя уже молодоженом. Ты позвонил Камиле?
Мой друг, мой верный Санчо Панса, демонстративно закатил глаза и мученически вздохнул:
- Конечно, позвонил. Но ты не достоин этой девочки. Она просто ангел. Первым делом, знаешь, что спросила?
- Ну?
- Она спросила - не пострадал ли ты? Понимаешь, она не о себе подумала, а о тебе!
Мое мужское Эго чувствовало себя домашним жирным холеным котом, которого только что приласкали и накормили свежей рыбой. С трудом спрятав самодовольную ухмылку, я натянул серьезную мину и скомандовал:
- Ну, пошли?
Но вместо того, чтоб идти, Макс замялся.
- Ден. Тут такое дело. Может, лучше я один схожу?
- Ты и так за меня отдуваешься. Мне все-таки нужно как-то загладить, ну … не вину, а неприятность, - я отказался от еще одного жеста доброй воли.
- Ты лучше сюда взгляни.
Я непонимающе уставился на документ в самой обычной, невыпендрежной обложке с надписью «Паспорт».
- И?
- Ден, только не нервничай. По машине кулаком не бей, мусорки не пинай, матом не кричи. Обещаешь?!
- Макс, ты ж знаешь границы моего терпения очень узкие. Не тяни кота за репродуктивные органы.
- Она Омарова.
Я с тяжелым сопением втянул воздух и так же громко выдохнул, давая понять, что уже злюсь.
Не давая мне в руки, он раскрыл паспорт на странице «Семейное положение»
Я еще не совсем воспринял информацию, которую отсканировал мозг, но почувствовал, что земля вдруг закачалась. С математикой у меня проблем нет, и, несмотря на бокс, башка не отбита, поэтому я моментально сложил два и два. Сложил и понял, что разбить машину или пойти придушить ту мерзавку, которая уже дважды отравила мне жизнь. И если с женитьбой вопрос неприятной, но отложенный, то смерть моей матери исключительно на ней.
Я буквально рухнул на сиденье.
- Макс?! Получается, когда мама болела, дядя Омар путался с этой прошмандовкой? Дата регистрации брака пятнадцатое октября, а мама умерла первого. Сука! Две недели! Втихаря. Наверно, она догадывалась, что он ей изменяет, но его ж нельзя уличить ни в чем. Извернется, как уж на сковородке.