— Мужики, сделайте, пожалуйста, так, как будто бы меня здесь не было. Ну, пожалуйста!
Нет, ну ты наглец! Где тут у нас телефон? Набираю сначала командира, докладываю ситуацию. Доволен, чувствуется по голосу. Дал ценные указания, да я и сам так же хотел поступить. Прокурор мне лично гадостей не делал, а ведь стружку-то с него снимут по полной программе. Звоню.
— Петр Сергеевич? Добрый вечер, только он не очень добрый. Вы не могли бы к нам сюда приехать, по телефону не хочется это обсуждать. Ситуация очень неоднозначная. Машину за Вами выслать?
На следующий день следователем в прокуратуре уже и не пахло. Заканчивали мы дело уже с другим, тот нормальным парнем оказался, я раньше с ним по аналогичным делам работал, никаких проблем не возникало.
Глава 6. Дошли!
Лес заканчивается. Сверяемся с картой. Вдалеке виднеется село. Что там у нас? Шестаково. Довольно большое. Не может быть, чтобы там немцев не было. Да предатели-полицаи. Эти-то всю округу знают, глазастых среди них хватает. Коротко совещаемся. Решено, село обойдем стороной, а сейчас привал, до темноты отдыхаем, немного осталось, уже смеркается. Выставили охранение…
Все, стемнело. Подготовка времени много не заняла. Копыта лошади обмотали разорванной на части одеждой полицая, чтобы звук заглушить, помочились на колесные оси подводы, дабы не скрипело. Попрыгали… Хорошо, ничего не звенит, не брякает. Двинулись! Темнота вокруг — практически ничего не видать, вся надежда на авангард, нарываться на неприятности нам ни к чему. То, что сегодня луны не видать, нам на руку. Успешно форсировали самый опасный участок — дорогу. Вот и лес. Пока нам везет. Судя по карте, до Северского Донца километров пятнадцать осталось. Надо поторапливаться, еще и переправляться нужно. Как раз к сроку успеваем. Нас должны ждать, при нужде поддержат огнем. Успеть бы до рассвета. Пока шли, тело мое окончательно «проснулось». «Вспомнил» я практически все. По крайней мере, события этого рейда. Жить сразу стало легче. Все, лес закончился. Лошадку распрягаем, отправляем пастись, спасибо, тебе, родная, выручила!
— Лыков, Иванов! На вас лейтенант. Тачаев, Прутко — ваш немец, чтобы ни один волосок с него, ясно? Ковальчук, Смирнов — головной дозор. Остальные со мной. Пошли!
— Что, старшина, вернулась память? — Это Белый.
— Да, Серега, спасибо.
Вот уже и берег, рукой до него подать. Стоп! Ковальчук возвращается.
— Там, на месте переправы немцы, похоже, засада. Мы едва не нарвались, закурить у них, похоже, кто-то решил. Смирнов наблюдает за ними.
— Оставайся здесь. Занимайте оборону. Белый — со мной!
Ползем к Смирнову. Тот в бинокль наблюдает за берегом.
— Что тут у нас?
— Вон там, левее, немцы. Я вспышку засек, похоже, закурил кто-то, да позже что-то звякнуло. В бинокль пулемет вроде бы видел, к нам развернут.
— Дай, посмотрю.
Точно, пулемет. Окопались они, по-моему. С того берега их наверняка не видно, судя по всему кого-то ждут, причем со стороны тыла. Просчитали нас, что ли? Да, отсветы какие-то красные проскакивают, точно, покурить кто-то захотел. А не знает, что в темноте вспышка спички видна с расстояния более километра. Непуганые еще фрицы снайперской войной, вот и курят в окопах. Однако, сегодня, похоже, минздрав последний раз предупреждает.
Интересная штука, бинокль. Кажется не видно ни зги, а в бинокль довольно много различить можно. Помнится, в Чечне мы ночниками редко пользовались. Как от глаз оторвешь, так вообще одни круги светлые. А в бинокль — практически все как на ладони, несмотря на то, что ночи в Чечне очень темные, особенно летом, а освещение полностью отсутствует.
— Смирнов, давай к нашим, остаешься с ними, а сюда Тачаева гони, только аккуратно.
Думаю, решение верное. Тачаев — мастер спорта по борьбе, парень горячий, но выдержанный. Да и мы с Белым — тоже не подарки. Засаду снимать нужно втихую. Обойти ее нереально. Смирнова побережем, поскольку он один у нас свободно немецким владеет. Где еще такого найдешь? Если получится одного живым взять, поспрашиваем, зачем их именно здесь поставили. Хотя, ответ напрашивается сам собой. Когда вперед шли, никого на этом месте не было. В остальных берега покруче, поэтому возвращаться сподручнее этим путем. Немцы тоже далеко не дураки, понимают, что майора однозначно через фронт потащат. Иначе для чего живьем он нужен-то? Мы можем и с крутого берега спуститься, но наши-то об этом не знают, рация — вдребезги, связаться не получится. В итоге имеем, что свои же и обстрелять могут. А как еще поступишь, если неизвестно кто через реку в твою сторону поплывет? Ждут-то нас именно здесь, а в другом месте самим плавсредство добывать придется. Другого выхода нет, идти придется через засаду. Вот и Тачаев подоспел.
— Значит так. Впереди — засада, как мне кажется, именно на нас. Поэтому, обходим их слева, только аккуратно, строго за мной. Я бы с боков заминировал, чтобы не обошли. И ползти так, чтобы ни одна травинка не шелохнулась. Зайдем сзади, а там определимся. Пошли!
— Старшина, справа же удобнее будет. Там и место поровнее, песочек, мины легче нащупать, — это Тачаев.
— Немцы тоже так думают, потому и поступим наоборот. Кроме того, правше оружие легче влево разворачивать, то есть как раз от нас вправо. Усек? Все, не отставать.
Продвигаюсь медленно, ножом землю перед собой прощупываю. Ползем, как черепахи, но быстрее не получится, сюрпризы нам не нужны. Точно, есть мина. Окапываю ее со всех сторон. В темноте видно, конечно, плохо, но ничего не поделать. Люстру нам никто не включит, только осветительные ракеты немцы время от времени запускают, но далековато от нас, так что все равно толку от них никакого. Mi42 [22], противопехотная, нажимного действия. Наш огнедышащий Горыныч рассказывал о ней, вдалбливал нам, как обращаться, оказывается, не зря. Мерзопакостная штука. Наступишь ногой, двухсот граммов тротила за глаза хватит ногу по конец голенища сапога оборвать. А уж про лежащего и говорить нечего, порвет, как Тузик грелку. Разряжать не буду, просто убираю в сторону. Обвешковать бы тропу, да нечем. Ладно, мои след в след ползут, не напорются. Мина… Вот еще одна… Еще… Наконец, прошли, дальше чисто. Заходим засаде в тыл. Что там у нас? Ага! Три солдата. Окопались, двое при пулемете, один с МП. Смотрят все в одну сторону. Точно, нас поджидают. Ну, не обессудьте. Вы сами этого хотели.
Знаками показываю: Тачаеву — пулеметчик, сержанту достается левый, мне — правый. Еле слышно шепчу:
— Только тихо. Если получится, одного хотя бы живьем. Давай!
Заскакиваем в окоп практически одновременно, хорошо, что он просторный и пологий в направлении берега. Бью своего немца затыльником автомата сзади под каску, потом допросим в темпе. Готов. Тачаев пулеметчика уже приговорил, почему-то живых у него брать плоховато получается. Одно слово — горячий кавказский парень. Белому пришлось своего ножом, больно уж здоровый попался. Вот не везет! Мой тоже окочурился, сейчас его только господь допросить сможет.
— Вы оба остаетесь здесь, занимаете круговую оборону, я — на разведку и за остальными.
Обыскиваем убитых, документы — забрать. У своего обнаруживаю бинокль, забираю. Сувенир, однако, пригодится. Осматриваясь по сторонам, добираюсь до берега. Проверяю в обе стороны от места предполагаемой эвакуации — никого. Странно все это. Что у них, засада вообще без поддержки была? На аккуратистов немцев это не похоже. В чем же подвох?
Возникает предположение, что засада должна была только прижать нас к земле, не дать уйти, а брать нас должны сзади, пока мы будем связаны боем. Майор-то им живой нужен, да и документы тоже. Возникает идея, как максимально нагадить фашистам. Только сначала нужно дело закончить, да лейтенанта доставить живым. Достаю фонарь, поднимаю на нем синий светофильтр, чтобы со стороны луч видно не было. Синий свет ночью почему-то менее заметен. Передаю условную комбинацию на наш берег. Готово! Вот уже и ответили. Можно звать остальных.