— Я постараюсь, — пыталась сказать громким и чётким голосом, а на самом деле вышел лишь шёпот. — Можно мне воды?
Я решительно не понимала, что со мной происходило. Разве я когда-нибудь была мямлей? Напротив, я всегда умела решительно отстаивать свою точку зрения и никогда ни в каких ситуациях не тушевалась. А тут я будто лужицей растекалась перед Лазаревым и ничего не могла с собой поделать.
Он подал мне стакан с водой, и я осушила его залпом, надеясь затушить источник возгорания внутри меня. Но это слабо помогло мне успокоиться.
Дверь открылась, в кабинет вошла пожилая дама приятной наружности. По её внешнему легко определялась профессиональная принадлежность. Кирилл Анатольевич тут же подскочил ей навстречу, отодвинул стул и помог сесть.
— Знакомьтесь, Вера Фёдоровна, это Кира — наш программист, она займётся вашей задачей. Думаю, вам стоит рассказать ей обо всех ваших пожеланиях.
Женщина полезла в сумку и достала папку с исписанными листами и рисунками.
Я кивнула. Меня бил мандраж, но я изо всех сил старалась не показывать своего волнения.
— Мы хотим сделать телеграм-бота, к которому подключим учителей, родителей и учеников. Какие нужны возможности? Скажем, в конце дня каждый учитель вписывает в бот домашнее задание для всех своих классов. Из этих данных формируется домашнее задание по всем предметам для каждого класса. Родители, кроме контроля за тем, что задано, могут узнавать расписание и, главное, оплачивать хознужды, сборы в попечительский совет, могут инициировать сбор денег на какой-то ремонт, например, или централизованную закупку тетрадей.
— А у вас есть список возможностей, которые вы хотите дать каждой из групп пользователей — учителям, ученикам и родителям?
— Да, вот, мы посоветовались со старшеклассниками и я всё записала. Вы знаете, у нас есть очень толковые ребята. Они и бота вызывались сделать, но доверить им такое ответственное дело мы не рискнули.
Она протянула мне листы.
— О, отлично!
Пробежалась глазами по бумаге, пытаясь разложить в голове сразу всё по полочкам, задала несколько уточняющих вопросов. Вера Фёдоровна объясняла очень детально. Видно было, что она хорошо подготовилась к нашей встрече и чётко представляла себе, что должно в итоге получиться.
Из кабинета Лазарева я выходила на негнущихся ногах. Только вернувшись в свой отдел и забившись в угол за выделенным мне столом, я смогла успокоиться и прийти в себя.
[1] Арбайтен (arbeiten — нем.) — работать.
Глава 4
Оставшуюся часть рабочего дня я сидела, как на иголках. Как сказать Никите, что я пойду ужинать с Лазаревым? Я даже не понимала, с какой целью он меня позвал. Это свидание или деловая встреча? Но если второе, то неужели нельзя было всё обсудить в офисе?
Мысли о том, что это может быть свиданием, вызывали внутри вибрацию и учащённое сердцебиение. Сколько ему лет? Я совсем не умела определять возраст по внешности. Понятно было, что он старше, но насколько?
Раз за разом перед глазами всплывало воспоминание, как он переводил голодный взгляд с моей груди на губы и обратно. Или я себе придумала, что взгляд был голодным? Как-то не верилось, что такой шикарный взрослый мужчина мог обратить внимание на не особо броскую малолетку. Я, конечно, знала, что нравилась парням, но это в основном были сверстники. За мной никогда ещё не ухаживали взрослые мужчины. А Лазарев за мной ухаживает? Ой, мамочки, как дожить до конца дня и не сойти с ума?
Нужно было сосредоточиться на работе. В конце концов, Кирилл Анатольевич ведь сказал, что ему важно, чтобы я сделала всё идеально. Значит, это для меня — вопрос жизни и смерти. Набрала в грудь побольше воздуха, посчитала до двадцати, потом ещё до ста. Немного полегчало, и я смогла взяться за программу.
Примерно за полчаса до конца дня Никита выключил компьютер и собрался уходить.
— Кира, мне сейчас нужно срочно ехать в больницу. А потом ещё с проектом сидеть до поздней ночи, так что мы с тобой сегодня снова не увидимся, прости, — голос его звучал виновато.
— Всё нормально. Меня тоже работой нагрузили, так что мне будет, чем занять вечер. Удачи!
Старалась отвечать ему спокойным тоном с нотками грусти. Но актриса из меня так себе. Оставалось надеяться, что Никита не услышал в моём голосе радости и вздоха облегчения.
Около шести, как обычно, все сотрудники закопошились, готовясь сорваться домой в тот момент, когда минутная стрелка окажется на двенадцати. А я сидела ни жива, ни мертва, с волнением думая о том, что Лазарев всё ещё за мной не пришёл, что сейчас наступит шесть часов, и мне придётся встать и уйти домой. По мере движения стрелки часов, паника нарастала всё сильнее.
Работа валилась из рук, и это совсем никуда не годилось. Так и вылететь отсюда недолго. Да что ж со мной такое? Почему меня трусило, как перед вступительными экзаменами, будто решалась моя судьба?
Секундная стрелка отстукивала последние мгновения рабочего дня, когда я наконец выключила компьютер и, натянув на себя маску невозмутимости, поднялась из-за стола. Не пришёл!
Выйдя из кабинета последней, вопреки привычке сбегать по лестнице, встала в очередь к лифтам, изо всех сил оттягивая момент своего ухода.
— Красавица, далеко собралась? — раздался над ухом знакомый голос, когда я уже потеряла всякую надежду. — От меня сбежать решила?
— Рабочий день закончился.
— Ишь, какая шустрая.
Двери лифта открылись, и мы поехали вниз.
Я уже забыла, когда в последний раз была в ресторане. При жизни родителей нас с братом нечасто брали в такие места. Если мама с папой и ходили в рестораны, то обычно вдвоём, чтобы провести время наедине.
Кирилл Анатольевич привёл меня в какое-то современное пафосное место с женским именем "Симона". Я долго разглядывала меню, пытаясь понять, что кроется за незнакомыми мне названиями блюд. Лазарев почувствовал моё замешательство:
— Не знаешь, что выбрать?
Я пожала плечами.
— Хочешь, я выберу за тебя?
— Да, пожалуйста. Я тут никогда не была, не знаю их кухни. Вам, наверное, виднее.
Он подозвал официанта и сделал заказ. Я не знала, куда деть руки. Спина затекла от напряжения.
— Как твои успехи с моим заданием?
— Я начала делать, но мне нужно ещё время.
— Не торопись, лучше проверь всё лишний раз. Время терпит — бот им понадобится аж к новому учебному году.
— Нужно сделать раньше, чтобы успеть потестировать и внести необходимые правки.
— Ты какую школу заканчивала?
— Третий интернат.
— Интернат?
— Да, после смерти родителей меня отдали в интернат, потому что бабушка стала болеть и не могла за мной присматривать.
— Ясно. И как тебе там было?
— Нормально. Это хороший интернат. Жена директора когда-то рожала у моей мамы, роды сложные были. Можно сказать, мама спасла их малыша. Так что он меня опекал по возможности. Да и учителя там были прекрасные. Я же отличница была, вся такая хорошая-положительная. У меня никогда не было никаких конфликтов с учителями и воспитателями.
— А я был не самым покладистым ребёнком, хорошенько потрепал нервы учителям. Кстати, Вера Фёдоровна, в отличие от других, меня любила, выгораживала по возможности и не дала озлобиться на весь мир, когда родители развелись. Так что я ей должен и надеюсь, ты меня не подведёшь.
— Трудно представить вас нарушителем дисциплины, — кажется, впервые за вечер я искренне улыбнулась.
— Почему это?
— Вы такой спокойный и серьёзный.
— Не тяну на разгильдяя?
— Ни капельки!
— Неужели я такой скучный?
— Нет-нет, вы меня неправильно поняли. Вы — вовсе не скучный. Просто ваш образ успешного юриста никак не вяжется с тем, что вы о себе рассказали.
— Ботаником я точно никогда не был. А ты?
— Не знаю. У меня был такой стресс после смерти родителей, что я себя в то время почти не помню. Но я была отличницей, меня никогда не ругали. Значит, я была ботаничкой?