– Ты знал? – О чем это я? Конечно, знал, потому и отказался.
– Он мне все зубы протрындел своими байками. Как ты-то могла не знать?
– Уши, наверное? Занята была. Сложный заказ.
– Нет, зубы. Они сразу ныть начинали, стоило представить уютный гробик на самом дне океана. – Он похлопал меня по плечу, заставив присесть, гоготнул и утешил в своем излюбленном стиле: – Ничего, Валька. Я всем расскажу, что вы погибли как герои.
– Очень своевременно. Спасибо, Горб, – проворчала я, и от злости стукнула его по сутулой спине так, что он на миг расправил плечи. Вот теперь мы квиты.
– Да не слушай ты, Лиса! – Хрум выбрался из сомнительного жилища и фонтанировал восторгом. – Я все предусмотрел. Все будет в порядке. Ты же со мной!
– Этого я и боюсь!
Приятель мастерски вытаскивал из неприятностей, в которые я по глупости угождала. Но не менее талантливо он втравливал в собственные бредовые идеи. Вот как сейчас. И ведь знала же, что нельзя доверять. Так почему легко согласилась? Ах да, мифические пятьдесят процентов, которые никогда не увижу, и привороженный скорпиус, что кончиком ядовитого хвоста роет землю, ища меня.
– Когда откидываетесь? – Горб прекратил ржать и стоял, втиснув длинные ладони в слишком узкие карманы брюк.
– Сейчас! – вошедшего в раж Хрума ничего не остановит. Особенно, когда он знает, что утром все может измениться. Сговорюсь я за ночь с Горбом и хана геройскому мероприятию безумного астерида. – Там все равно темно. А прожекторы стоят мощные. Я все проверил. Все работает.
Я достала проснувшегося Шмыга, посадила на плечо и передала Хруму собранные пожитки, что казались чересчур скромными. Посмотрела на далекий берег, вздохнула так громко, что стало ужасно жаль себя, и скосила взгляд на шмыгрика.
– Может, останешься? Горб будет тебя сметанкой кормить. И на задания брать. Ты у меня опытный напарник.
Горб приосанился и с надеждой посмотрела на зверька. Настолько смышленые шмыгрики встречались нечасто, а уж тех, кто соглашался помогать, и вовсе найти непросто. Они предпочитают жить вольными бродягами, а для выживаемости сбиваются в колонии.
Я подобрала израненного Шмыга в грязнючей подворотне и долго выхаживала, чтобы восстановился. А после тот отказался уходить, не объяснив причину. Нет, говорить в привычном понимании он не умеет, но, когда не притворяется слепым, глухим и немым одновременно, отлично изъясняется. Так я заподозрила, что его прогнали сородичи, но, увы, не узнала за что. А впрочем, не все ли равно, если из нас получилась отличная команда?!
Шмыгрик так неистово замотал лопоухой головой, что чуть не свалился. Покрепче воткнул коготки в плечо, не обращая внимание на мое сердитое шипение, и воинственно встопорщил усы, приготовившись к обороне.
– Дело твое. Потом не жалуйся.
Шмыг отвернулся с очень гордым видом и задрал повыше нос. Тоже мне, морской конек нашелся.
К шлюзу я шла, еле-еле волоча ноги и громко хлюпая носом, что даже хладнокровный Горб не выдержал:
– Хрум, шуруй сам. Мы тут перекантуемся.
Приятель обернулся, сердито сверкнул на меня глазами, и скрестил руки на груди:
– Не верю! Вот не верю, что ты до сих пор страдаешь. Хорош издеваться над Горбом Лиса. У него тонкая душевная организация. Еще поверит. И будет страдать до нашего возращения.
Я с сомнением посмотрела на тонкие стиснутые губы и спокойный взгляд хамелеона.
– По Шмыгу будет страдать больше. И по доле в деле тоже. Пообещай, и он точно дождется. Еще и дорожку красную постелет к приезду, – отозвалась я и улыбнулась, заметив, как помрачнели Хрум с Горбом. Теперь плохое настроение не только у меня, а значит спектакль стоил затраченных усилий. Да-да, я хухрик и не могу жить без пакостей, хотя бы мелких.
Шмыг прощально махнул хвостом, я дернула рукой, обозначая прощание, а Хрум прикрикнул перед тем, как задраить люк.
– Не вздумай сниматься с якоря. Иначе из-под воды достану. Понял?
Горб двусмысленно хмыкнул, словно царапнул ядовитой иголочкой. Захотелось вернутся и хорошенько его встряхнуть, добившись ясного ответа. Но сдается, кроме раскатистого ржания, ничего из него не выдавить.
– Держись, Шмыг, мы и не из таких передряг возвращались, – пробормотала я под согласное кивание зверька и подошла к скоб-трапу: где-то там, в недрах погружного дома, скрывается пульт управления и та самая комнатка, что станет нашим пристанищем на ближайшее время. Самое время ее найти.
***
Новые дом походил на цилиндр и выглядел довольно внушительным. Как же я изумилась, когда выяснила, что жилая комнатка совсем небольшая и ее можно пересечь в три-четыре шага. А что же тогда занимает остальное место? Сказать, что разочарованна – ничего не сказать. Я всегда спокойно относилась к длинным узким коридорам и не боялась запираться в шкафу, если задание требовало того, но тут ужасно не уютно. Как представлю, что вокруг толща воды, так подступает паника.
– Эй, хорош хандрить! – это спустился Хрум и по выражению лица все понял. – Мы еще спуск не начали, а ты уже издергалась. Сказал же, все под контролем. Обустраивайся лучше.
– Где? – я так опешила, что даже бояться перестала.
– Здесь! – он широким жестом обвел помещение рукой. – Провизию разбери. Одежду. Кровати подготовь.
– А ты чем займешься? – Я уперла кулаки в талию, прищурившись посмотрела на него. Шмыг привстал на задние лапки на моем плече, выражая солидарность.
– Управлением! Хочешь поменяться местами? – он тряхнул головой и скрылся в рубке, не дожидаясь ответа, а я осталась осматриваться.
Две кровати, столик с ящичками, плитка с запасом нагревательных пластин, полки с книгами, шкаф, иллюзия окон, в которых отображается происходящее за бортом, и вытянутый овал двери, ведущей в крошечную комнатушку с сомнительными удобствами. По крайней мере, меня перспектива принимать душ, сидя на унитазе совершенно не прельщала. А по-другому не получится. Если я могу тут развернуться, то Хрум упрется локтями в стены. Вот и все не хитрое убранство.
Пустующий шкаф поделила поровну, перенесла в него вещи и загрустила: две полки остались пустовать. Одну из них тут же занял Шмыг, сбежав вниз по руке. Эх, а дома единственный шкаф забит так, что, когда открываешь дверцу, часть вещей падает на голову. Да и медленно нагревающаяся плитка, рассчитанная всего на одну кастрюлю, оптимизма не добавляет. Про соседствующие кровати, разделенные лишь тумбой, вообще, молчу.
Не то чтобы я стеснялась Хрума, но именно сегодня некстати вспомнила, что мы с ним разного пола и приятель никогда не отличался скромностью и стеснительностью. Он не рассказывал о пассиях, но я и без этого точно знала, что они есть. Одни засосы на нем чего стоят.
Размышления о насущном вытеснили упаднические мысли и приглушили панику. Так что к иллюзорным окнам подошла без страха. Тут-то и выяснилось, что мы вовсю погружаемся, а я проморгала исторический момент. Несколько щелчков пальцев я стояла и таращилась в окно, а потом опрометью выскочила из комнаты.
Рубка управления нашлась само собой, поскольку проскочить мимо в разделенном на отсеки доме невозможно. Хрум сидел в черном кресле так плотно прижатом к пульту, что ноги крест-накрест высовывались из-под него. Его голову венчало хитрое устройство, состоящее из двух подглядов, нацепленных на уши. Моего прихода он не услышал, но это не помешало мне подскочить и сдернуть «затычки» с его ушей. Он обернулся и часто-часто заморгал глазами с таким искренним изумлением на лице, что я немного усовестилась. Совсем капельку. Но злиться не перестала.
– Ты почему не предупредил? – каждое слово я подкрепляла тыканьем в его грудь. Но на последнем – он меня обдурил, подставив ладонь прежде, чем нанесла удар.
– О чем? – он развернулся обратно, нащупал «затычки», но полностью надевать не стал, зацепив так, что бы одно ухо осталось свободным.
– О погружении. Я все пропустила!
– Как не предупредил? Как не предупредил? – зачастил приятель, как всегда тараторя, когда волнуется, – а для чего мы, по-твоему, здесь?