Хэйтем сдвинул и письменный прибор, придирчиво оглядев освободившуюся поверхность, и четко и даже резко пояснил:
— Потому что своим появлением ты наделал немало шума. В иное время я бы охотно пригласил тебя в спальню, но если теперь сделаю это, то завтра… Завтра последний солдат и даже прачка будут судачить о том, что мы с тобой любовники. Тебе это надо?
— Да мне, собственно, все равно, — Шэй пожал плечами. — Но вам это вряд ли понравится, а я предпочитаю, чтобы вам все нравилось.
— Тогда не спорь, — Хэйтем вскинул подбородок. — Или, быть может, ты предпочтешь, чтобы тебя препроводили в гостевую комнату?
Шэй ожидаемо среагировал на провокацию — резко сорвался с места и в несколько шагов достиг стола. Обхватил за плечо, даже толкнул…
— Нет, сэр, — буквально в губы выговорил он. — Разве что тогда, когда сил у меня останется только на то, чтобы поспать.
— Ну так и чего же ты ждешь? — Хэйтем сощурился.
Собирался насмешливо добавить что-то еще, но не успел — сильная рука обхватила за плечо, и с губ сорвался только невнятный стон, слов в котором уже было не разобрать. Шэй целовал жестко, почти жестоко — видно, его здорово раздразнило все сказанное ранее. Но Хэйтем не спорил и не сопротивлялся. Чувствовал запах соленой воды, крепкий дух выделанной кожи, и целовал Шэй так, как будто уже остановиться не мог. Придерживал за подбородок свободной рукой и — Хэйтем был уверен — стоило бы попробовать ему возразить, как эти огрубевшие от канатов и соли пальцы сожмутся сильнее, не позволяя сомкнуть рот.
Хэйтем прерывисто вздохнул, опираясь на стол, и потянулся любовника раздеть. Сам тот вполне может счесть, что расстегнуться будет довольно, но Хэйтем предпочитал более близкий контакт. Другое дело, что одежды и оружия на любовнике столько, что снять все в горячке долгожданного единения просто не получится.
Хэйтем точным движением разомкнул застежку перевязи, и та, громыхнув, свалилась под ноги. Духовое ружье, с которым Шэй не расставался, тот скинул сам, а вот чтобы расстегнуть сюртук, уже нужно было постараться. Хэйтему пришлось даже прикусить слишком ретивого любовника за губу — подождет.
Смутно мелькнула мысль о том, что Шэй так всегда. Стоит ему вернуться из плавания или еще откуда, так каждый раз утерпеть или даже просто остановиться и подумать он уже просто не может. За этой мыслью высветилась и следующая — не менее логичная…
Хэйтем вырвался, отклоняясь, и бросил насмешливо:
— Я был неправ.
Шэй, который охотно помогал избавлению себя от одежд, даже приостановился:
— Это в чем, сэр?
Хэйтем сначала окончательно стянул с него сюртук и только потом закончил мысль:
— До борделей ты, очевидно, не дошел. Иначе бы не…
Что иначе бы не, он договорить не успел. Мистер Кормак возмущенно глянул, а потом резким движением опрокинул его на стол, прижимая за плечо. И проговорил тихо, но очень веско:
— Я вспоминал вас, а не шлялся по борделям. Я искал частицу Эдема и стирал руки, думая исключительно о вашей заднице.
— Это, несомненно, лестно, — хмыкнул Кенуэй. — Руки-то о штурвал стирал?
— Да, — язвительно бросил Шэй. — В поисках Частицы Эдема.
Хэйтем — редкий случай — не нашелся, что сказать. То ли от того, насколько двусмысленно прозвучал ответ, то ли оттого, что мистер Кормак уверенным и точным движением уложил удобнее, а потом и потянулся к штанам. Хэйтем дернулся — снять штаны, не стягивая сапог, будет проблематично, и это не говоря уже о том, что хотелось раздеться хотя бы до рубахи, чтобы чувствовать горячие ладони, близость чужого тела…
Кажется, Шэй понял. Он много чего понимал превратно, но в таком деле почти никогда не ошибался. И сейчас не поленился наклониться, чтобы помочь Хэйтему избавиться от сапог. И явно одобрительно отнесся к тому, что и штаны мистер Кенуэй расстегнул сам.
Хэйтем невольно громко вздохнул, когда поверх тонкой ткани белья легли уверенные пальцы, но поддаться не пожелал. Слишком много одежек еще оставалось.
— Мистер Кормак, — ровно произнес Кенуэй, даже в таком положении не теряя самообладания. — Я бы предпочел большее удобство. Или на «Морриган» заведено иначе?
Шэй яростно свернул глазами. Искренний и по-своему честный, он никогда не умел просчитывать во время такого времяпрепровождения. Это забавляло и позволяло испытывать… нежность. Хотя, конечно, резкие движения, что помогли Хэйтему избавиться от жилета и штанов, нежными назвать было никак нельзя.
Несмотря на то, что мистер Кенуэй был уже почти обнажен и распластан на полированной поверхности стола, он определенно имел больше выдержки, чем было у мистера Кормака. А потому он не замедлил этим воспользоваться:
— Вы своевольно прервали возложенную на вас миссию, — негромко произнес Хэйтем, словно не замечая того, что колени ему разводят довольно резко. — Позже ворвались в дом к магистру тамплиеров… И до сих пор одеты. Если вы так же вели себя в Братстве… Кажется, я понимаю, отчего вас изгнали.
Шэй даже приостановился:
— У меня не было любовников в Братстве! И я немало сделал для Ордена.
— В самом деле? — Хэйтем устроился удобнее, но ноги разводить не спешил — с этим Шэй и сам справится. — Так, может, сделаешь что-то еще? Для Ордена? Разденешься, например?
Шэй нахально вздернул подбородок:
— Думаю, Орден в вашем лице вполне оценит.
Хэйтем охнул, хотя хотелось улыбнуться. Шэй, несомненно, осознавал, что это своеобразная игра, но понимал ли, насколько? И настолько это было игрой для него? Мистеру Кенуэю определенно нравилось дразнить любовника, и тот не разочаровывал. И сейчас, ощутив в самых сокровенных местах чужие пальцы, Хэйтем привычно сомневался — а не зря ли злил?
Впрочем, Шэю это только на пользу. Если его не отчитывать, то он очень быстро возьмет в оборот и перестанет вообще обращать внимание на приказы. Такой соратник — и благословение, и проклятие. Такой любовник — Хэйтем прикусил губу — ни то, ни другое…
— Доверьтесь мне, — вдруг брякнул Шэй. — На «Морриган» больше тысячи галлонов масла, нам с вами хватит.
— Не то чтобы это меня волновало, но я ценю, — насмешливо бросил Хэйтем.
Пальцы надавили сильнее, и мистер Кенуэй смирился с тем, что раздеваться Шэй явно не собирается. Надо было все-таки поменьше злить… Не рассчитал. Зато сейчас Шэй и впрямь был на высоте — некоторые вещи он действительно делать умел. Например, убивать. И еще… вот это. Хэйтем невольно приоткрыл губы, но не издал ни звука. Пальцы правильно давили и легко скользили, но Хэйтем не успел даже уловить момента, когда любовник успел воспользоваться обещанным маслом. Значит, заранее припас. То есть шел сюда — а зная любовника, Хэйтем даже предполагал, каким был этот путь: по крышам, и хорошо, если не убил никого — и прекрасно знал, чем займется в ближайшие часы. За подобную самоуверенность хотелось отвесить Шэю подзатыльник, как юнцу, но Хэйтем знал, что этим все равно ничего не добьешься.
Краем глаза Хэйтем видел, как нетерпеливо расстегивается любовник. Ну, в самом деле, будто в бордель пришел! Для полного сходства мог бы еще из стакана отпить, не отрываясь от процесса, так сказать.
Однако как бы Хэйтем ни возмущался, все это, он знал, можно сказать и позже. Во-первых, потому, в голове у Шэя сейчас ничего не отложится; во-вторых, это же еще нужно внятные слова найти и их выговорить, а мистер Кенуэй уже сомневался в своих способностях. Что уж греха таить, он действительно скучал…
Только мистер Кормак мог внаглую наплевать на приказы магистра, ворваться в дом, когда приличные господа уже готовятся ко сну, и при этом уложить хозяина дома на ближайшей поверхности. Мистер Кенуэй определенно испытывал к любовнику… слабость.
А Шэй, конечно, этой слабостью охотно пользовался. Расстегнулся, стянув штаны до середины бедра, перехватил полу рубахи влажной от масла рукой. Хэйтем даже приподнялся, с интересом оглядывая любовника. Мелькнула мысль доставить ему удовольствие ртом, в этом случае Шэй быстро сдавал позиции, однако этим можно было лишить удовольствия себя — выдержкой любовник не отличался.