Было самое начало июня, и в запасе оставалось до войны еще двадцать дней. Хоть Александр Лебедев и был снова самим собой, молодым и здоровым, только вот второй раз переживать войну, конечно, совсем не хотелось. Но раз судьба так распорядилась, то придется. Или, все-таки, бог существует и послал его сюда специально?
В любом случае, он ощущал себя попаданцем из многочисленных книжек начала двадцать первого века, обладающим послезнанием событий и способным их переиграть. Только много ли сможет он один? В книжках попаданцы убеждали Сталина или Берию в своей правоте и меняли ситуацию на фронтах кардинально. Но такое у него не получится. Попробуй он сказать любому особисту, что знает дату нападения немцев и ход войны, как тут же его арестуют, как провокатора. И какие там Сталин с Берией? Да к ним и пробиться невозможно обыкновенному лейтенанту. И нет у него с собой никакого ноутбука из будущего, заранее заполненного нужными сведениями, чтобы предъявить правительству СССР неопровержимые доказательства. Есть только он сам, молодой комсорг на эсминце, и без доказательств никто не поверит его словам.
Что он им скажет? Расскажет все, как есть, что Хрущев похерил все начинания Сталина, а Берию расстреляли свои? Да уже за один этот рассказ к стенке поставят. А о том, что СССР развалится вообще не стоит упоминать. Обвинят в пораженческих настроениях, в неверие в коммунизм, да много можно обвинений предъявить попаданцу, не имеющему никаких доказательств своих слов. Запрут где-нибудь в камере и доказывай потом, что не провокатор. В самом мягком варианте в дурдом отправят.
А когда события свершатся, то уже поздно будет. Забьют к тому времени в застенках НКВД, инвалидом сделают, если не расстреляют. И в чем тогда от него польза? Нет. Он будет действовать по-другому. На уровне руководства Балтийского флота и города у него имеются кое-какие родственные связи. Вот их и нужно использовать, чтобы предотвратить блокаду. Да в эскадре эсминцев с личным составом работу организовать. А это ему по силам.
Он поднялся на мостик, где стоял старпом и, решившись начать «прощупывать ситуацию» сказал ему:
— Валерий Петрович, я тут с личным составом сейчас беседовал. Матросы озабочены возможной войной с немцами.
— Так и я озабочен тем же вопросом, Саша, — сказал старпом.
— Так вот, что получается. Все озабочены, а меры не принимаются на упреждение. Нужно же готовиться. Мало осталось времени до войны, — сказал лейтенант.
— А ты откуда знаешь? — спросил старпом, прищурившись.
— А я, Валерий Петрович, каждый день политинформацию для экипажа провожу. А если делать это как положено, а не для галочки в журнале, то нужно анализировать, что пресса пишет, да что радио сообщает.
— И что ты там проанализировал? — улыбнулся Валерий Петрович.
— А вот то, что немцы на нас нападут дней через двадцать. И народ это чувствует. Вон, матросы все об этом только между собой и говорят. Чувствует трудовой народ все своим глубинным чутьем, Валерий Петрович.
— Да и сам я чувствую подобное, недоброе предчувствие у меня, — кивнул старпом.
— Так готовиться надо немедленно. Нужно начинать цели на берегу определять. Все места, где немцы могут к городу прорваться и где узлы снабжения могут организовать, заранее пристрелять флотской артиллерией, — сказал комиссар.
— Не знаю по поводу артиллерии, зачем ей берег пристреливать, вряд ли немцы так далеко от границы зайдут. А вот мины на фарватере у входа в залив обязательно выставить нужно, — высказал свое мнение старпом.
— Ага, но только мины с умом надо выставлять, а не так, чтобы потом самим на них же и подорваться. А берег на всякий случай пристрелять нужно обязательно. А если враг все-таки прорвется? У немцев танки быстрые. Вон, как они половину Франции стремительно захватили танковыми прорывами, — сказал лейтенант.
— Ну, не знаю. Как только приказ будет, так и начнем к войне готовиться. А пока приказа командования нет, так и на якоре постоим. Командованию виднее, чем нам, — проговорил старпом, всем своим видом давая понять, что разговор окончен. Не хотел Валерий Петрович разговаривать на подобные темы. Побаивался.
Молодой лейтенант в раздумьях спустился с мостика и пошел обедать. По дороге он размышлял, что его мнение о безынициативности флотского руководства только что подтвердилось. Старпом явно без приказа не шевельнется, да и другие флотские тоже. Так и будут до самого приближения немцев к городу готовить флот к военным действиям в устье залива на минных позициях, а не для обороны города и поддержки войск на побережье, а потом сами на своих минах начнут подрываться. Значит, нужно попытаться организовывать соответствующие приказы.
А пока хотелось есть, запах обеда, идущий с камбуза, манил, и нужно было подкрепиться. Война войной, а обед по расписанию. Лебедев поймал себя на мысли, что давно уже у него, глубокого старика, не было такого аппетита, чтобы даже слюнки текли в предвкушении еды. Да и еда, судя по всему, довольно простая. Пахло борщом и гречневой кашей с тушеным мясом. Впрочем, какой он старик теперь, если ему снова двадцать три года? Он снова абсолютно здоров, полон сил и планов. И это было единственное, что радовало его. Надвигающаяся на него во второй раз война с немцами вселяла большую озабоченность и заставляла постоянно усиленно думать, как бы минимизировать будущие потери.
По пути на обед, глядя вокруг, Александр заново привыкал к эсминцу. Он думал о том, что корабль чем-то напоминает живое существо, со своим сложным организмом, внутренности которого состоят не только из металлических механизмов, а и из живых людей, которые этими механизмами управляют. Без команды корабль мертв, он сам по себе предмет неодушевленный, напоминающий большое железное корыто. Пока жив экипаж, жив и корабль.
И сейчас Лебедеву нужно было срочно вспомнить всех членов экипажа. Хотя память молодого человека никуда не исчезла, но она словно бы затуманилась и размылась. Сознание умудренного старика наложилось на нее, и теперь, чтобы актуализировать текущие события из жизни молодого лейтенанта, приходилось прикладывать некоторые умственные усилия для восстановления всех деталей.
Для удобства управления эсминец от носа к корме был поделен на боевые части: БЧ-1 — штурманская; БЧ-2 — артиллерийская; БЧ-3 — минно-торпедная; БЧ-4 — сигнализации и связи; БЧ-5 — электромеханическая. Были еще и службы: снабжения и медицины. У каждой боевой части и службы имелись собственный командир и персонал.
Командир БЧ-1, старший помощник командира корабля, капитан третьего ранга Синицын отвечал за все навигационное оборудование и местоположение эсминца. Он в любой момент должен был знать, где находится корабль и куда он идет. Помимо всех остальных обязанностей, он делал навигационные расчеты, прокладывал курс, наносил его на карту, вел бортовой журнал и боевой дневник корабля.
Вторым помощником, штурманом по специальности и комсоргом по совместительству был сам Лебедев. Он неплохо разбирался в навигации, а еще выполнял обязанности командира аварийной партии и начальника службы строительства и ремонта на корабле. Он же отвечал за материальную часть при подготовке корабля к бою, за исправность ремонтного оборудования, спасательных средств и эффективность ремонта. От грамотности его действий зависела живучесть корабля в бою. Еще он всегда помогал старпому с повседневной организацией службы и при проведении учений.
Командир БЧ-2, старший артиллерист, капитан третьего ранга, Степан Семенович Михайлов, усатый широколицый мужчина 35 лет, лысеющий и немного полноватый, отвечал за содержание и использование всех корабельных орудий, их боеприпасов и систем управления огнем. Ему помогали мичманы, командиры отдельных орудий, наводчики, заряжающие и подносчики снарядов.
БЧ-3, торпедистами, метателями глубинных бомб и установщиками мин руководил сухой высокий капитан-лейтенант 30 лет от роду Алексей Иванович Сомов.
Начальник БЧ-4, старший лейтенант Ашот Акопович Габарян, невысокого роста, черноволосый мужчина, 29 лет от роду, заведовал радиорубкой. Он и его помощники отвечали за все радиооборудование, выполняли обязанности не только радиста, связиста и радиотехника, но и гидроакустика, помогали электрикам из машинной команды. Габарян регистрировал в специальном журнале все входящие и исходящие сигналы и сообщения. В его ведении находились шифры и секретные документы.