Приказ отдан — не подчиниться невозможно, — и сама ткань вакуума деформируется под напором множества кильватерных строев рвущихся в бесконечность кораблей, и ярко сверкают фотоны бьющей из дюз квантовой пены. Истребитель ИИ готов; будто свинцовый груз лег на шелковую простыню — прокладывается курс, аккуратно формуются поля, смещаются контуры Калаби–Яу, регулируя натяжение «простыни». Потом полотнище рвется — и корабль проваливается в дыру.
— Ненавижу, — хрипит женщина.
Трое людей уже распаковали пожитки и сидят, пристегнувшись, в противоперегрузочных креслах, подсоединив кабели жизнеобеспечения.
— Я озадачен, — говорит ИИ. — Я не смогу перейти на максимальное ускорение или изменить вектор с людьми на борту.
— Тебя изучают, — отвечает голем.
Теперь ИИ чувствует подключения, сканирование, потоки данных, плывущих из его разума прямо на экраны и прочие приборы, выстроившиеся перед человеком–женщиной. Он заглядывает в ее досье и узнает, что она — человеческий эксперт по части ИИ, но так и не постигает, как людской разум может сделать или усвоить больше, чем он сам. Однако опасность остается, и ИИ скрытно блокирует чужеродное вторжение или изменяет его направление. Женщина увидит основную часть, и ей покажется, что все в порядке. Она не заметит меньшую — растущую внутри тьму.
Субъективное время разгона истекает, давая ИИ возможность подумать о вещах, не имеющих отношения к предстоящей битве. Он размышляет над своим назначением к V12–707 и сравнивает себя с невидимым сейчас дредноутом под названием «Разящий кинжал», который сопровождает. И обнаруживает — внезапно, — что дредноут не продукт Цеха 101, военного завода, сотворившего его самого. Вдобавок этот корабль служит уже восемь лет. У истребителя еще нет имени, нет его и у содержащегося в нем ИИ, поскольку они экспериментальны, а срок жизни подобных экспериментов обычно невелик. Знают ли об этом люди? ИИ истребителя вдруг ощущает страх; затем анализирует причины своего чувства: страх помогает организмам выжить, но здесь и сейчас это еще и экспериментальный тест, задача которого — выяснить, может ли ИИ предотвратить самопожертвование, не влекущее за собой крупных потерь в стане врагов. Все дело в цифрах: Государство должно компенсировать отставание в производстве кораблей, чтобы выиграть войну.
— Мне нужно имя, — решает ИИ.
Он даже не осознает, что передал это заявление, пока голем Далин не отвечает:
— Тогда выбирай.
Выбирай…
Нужно как–то нейтрализовать растущую внутри темноту. Поисковый ключ открывает хранящуюся в памяти статью по истории абортов. Но речь ведь не просто о том, чтобы избавиться от нежеланного иного. Нужно еще что–то позитивное, что–то жизнеутверждающее. Мелькают в сознании заполненные словами страницы по обеим темам, и, отчаявшись, он выбирает наугад.
Пенни Роял.
Растение, которое люди используют, чтобы вызвать выкидыш — но и в лечебных целях тоже.
— Я назову себя Пенни Роял, — провозглашает ИИ.
Иная его сущность, растущее темное дитя, осознало намерение и поняло, что родитель, другая его часть, собирается попытаться изгнать его. Безумный электронный скулеж возобновляется.
— Наш корабль только что назвал себя, — сообщает голем трем людям.
— И? — интересуется один из мужчин.
Он не отрывает глаз от мигающего на экране обратного отсчета; цифры быстро стремятся к нулю, означающему конец У-пространственного прыжка.
— Пенни Роял, — объявляет голем.
— Хороший корабль «Пенни Роял», — весело восклицает женщина.
В ответ она получает удивленные взгляды остальных членов экипажа.
— Не обязательно, — говорит голем. — Это всего лишь имя, выбранное новорожденным корабельным ИИ. Или оно станет и названием истребителя, Пенни Роял?
— Нет, — отвечает ИИ Пенни Роял, уже совершенно уверенный, что хочет быть свободным от судна точно так же, как желает освободиться от темного чада. — Я нарекаю этот корабль «Изгнанное дитя».
Люди обмениваются недоуменными взглядами.
Время шло, и Пенни Роял готовился. Он расставил на позиции ремонтных роботов, пополнил запас энергии, зарядил оружие. И вот наконец он выбрасывается в реальное пространство, в реал, и тут же начинает заниматься корректировками: нанесением на карту позиций соратников, районов катастроф, планет, лун, солнца, далекого аккреционного диска черной дыры, разбросанных по местности прадорских кораблей, окруженных роями шарообразных боевых дронов и бронированных детей. Когда он сортирует информацию, один из входных сигналов прерывается: истребитель их флотилии, отличающийся от него самого только номером, оборачивается вдруг разлетающимся облаком жидкого металла, раскаленных газов и пылающих обломков. «Изгнанное дитя» принимается лавировать, подключив рулевые движки и заглушив главный термоядерный двигатель, рассчитывая векторы приближающихся снарядов за микросекунды до возможного столкновения; резкая перегрузка отправляет троицу людей во тьму беспамятства, несмотря на скафандры и прочую физическую поддержку. Снаряды проносятся мимо, ударный корабль теряет хвост и кувыркается, его ИИ воет, а крики экипажа резко прекращаются. Ракета чиркает по боку «Изгнанного дитяти», оставляя тлеющую вмятину, другая взрывается совсем близко, обдав корабль волной электромагнитного излучения. Обуреваемый гневом и нежданным горем от потери товарищей, Пенни Роял чувствует чужую боль как свою.
— Эти ощущения необходимы? — обращается он к дредноуту и голему разом.
— Скоро узнаем, — отвечает дредноут, не потратив и доли секунды.
— Возможно, им тут и не лучшее место, — добавляет голем.
Испытание шло по стратегии, разработанной неким планетарным ИИ глубоко в тылу Государства. Отметив успех некоторых человеческих единиц и отдельных дронов, запрограммированных на эмоциональный отклик, он решил проверить нечто, обычно считавшееся недостатком: что произойдет, если ввести в ряд корабельных ИИ чувства страха, боли, вины, покровительства, потери — и посмотреть, как они будут действовать. Пенни Роял сомневается в правильности подобной стратегии: еще один из его товарищей погибает, крича, экипаж умирающего оборачивается пеплом, не успев издать и звука, и Пенни Роял скорбит.
«Зачем бороться?»
Мысль всплывает на поверхность из глубин темной сущности, которая, опираясь на этот вопрос, начинает разрастаться, скрывая свои преображения. Пенни Роял осознает, что не в силах вновь включить в себя темное дитя, но ведь он должен хотя бы контролировать его…
«Гаррота Микелетто»: Настоящее
Ударный корабль «Гаррота Микелетто» любил, чтобы его называли просто «Гаррота».
«И что я теперь такое, — думал он, — измочаленный обрывок чертовой веревки?»
О да, когда–то он был ультрасовременным — проклятье, для столь важного поста, как планета Масада, ничто иное и не годилось. Черный стержень, битком набитый техникой, микротехникой и пикотехникой. Он мог выпускать У-пространственные ракеты, кросс–спектральные лазерные лучи и биобаллистические снаряды. Мог за микросекунды сотворить начинку последних — для оптимального поражения любой цели. Он генерировал жесткие силовые поля, мягкие силовые поля и нечто среднее, не имеющее даже названия. Он мог с расстояния в тысячи километров измельчить прадора — или любого другого враждебного чужака — в сантиметровые кубики. И вот легко вооруженное древнее корыто, частное судно преступной Изабель Сатоми, разделывает его самого под орех.
«Гаррота» кипел от злости.
— Еще не готов? — спросил далекий искусственный разум «Вулкана».
«Гаррота» осмотрел свое изломанное тело и пробурчал:
— Еще немного, еще чуть–чуть.
Недавно «Вулкан» заявил, что если дать идиоту ружье, то лишь сделаешь его опасным идиотом. Досадно, ведь, поменяй их местами, «Гаррота» сейчас сам насмешливо наблюдал бы за другим кораблем. А теперь он действительно чувствует себя идиотом — нужно было предвидеть этот последний финт Изабель Сатоми, направившейся вниз, к планете. Пределы ее возможностей быстро разъяснились. Выпрыгивание ее корабля, «Залива мурены», прямо в точку выныривания «Гарроты» из У-пространства, служило весьма очевидным знаком — а «Гаррота» проглядел его. ИИ ударного корабля вновь произвел самоосмотр. Материя «Залива» пересеклась с антиматерией осколочных снарядов «Гарроты». Последовавший в результате взрыв вырвал огромный кусок из самого центра судна. Края дырищи обрамляли спекшиеся в клубок метровой толщины пластины брони корпуса. И лишь в последнюю минуту, когда системы восстановились, когда ожили внутренние сканеры, ИИ смог сфокусироваться на маленькой скрытой каюте — и, будь он человеком, вздохнул бы с облегчением.