— Шеф, дождь идет три дня подряд.
— Тони, мы в Сиэтле. Здесь идут дожди. И очень часто.
Тони вздохнул и отошел от окна.
— Да-да. Сейчас хотя бы дождь, а не ураган. Прошлой ночью я не сомкнул глаз. Ураган накатывал и накатывал, час за часом.
— Знаю.
И уже не в первый раз Тони напомнил себе, что он — всего лишь телепат второго уровня, и поэтому его чувствительность сравнительно слаба, но даже его энергия урагана довела до бессонницы. А Бишоп, чьи способности превосходили границы даже в ООП, должно быть доведен практически до сумасшествия.
Но, с другой стороны, это же Бишоп. Может, с ним все в порядке.
— Из-за дождя одни сложности, — заговорил он. — Если и были какие-то доказательства преступления, их смыло, как и в первых двух случаях. — Нахмурившись, он опустился за стол рядом с начальником. — Думаешь, все продумано? Он ждал, что погода поможет ему?
— Думаю, этот убийца мало что не продумал, — ответил Бишоп.
— Но ему будет тяжелей охотиться, — сказал Тони.
— Где-то в другом месте — может быть. Но в Сиэтле? Если здесь ждать, пока закончится дождь, будешь постоянно сидеть дома. Он выбирал места немноголюдные, но ими пользуются те, кто живет и работает в центре, чтобы срезать путь.
— Верно подмечено. Поэтому-то они и хорошенько тебе платят.
— Тебя что-то беспокоит, Тони? — Бишоп едва заметно повернулся и посмотрел на агента.
— А ты не знаешь? — Тони нахмурился, а затем проговорил: — О, ты под щитом.
Бишоп не менял выражения лица, оно было настолько отчужденным, что незнающий почувствовал бы тревогу.
— Миранда работает над делом серийного убийцы недалеко от Чикаго.
Тони прекрасно знал своего начальника и с пониманием кивнул.
— Значит, вы всерьез приняли угрозу против ее группы.
— Да.
— И ты полагаешь, что их серийный убийца — экстрасенс?
Бишоп вновь кивнул.
Значит, он и его жена максимально прервали свою связь, оба накрыли щитом свои способности — чтобы обезопасить себя и защитить информацию о расследованиях.
Тони не в первый раз задался вопросом, что в действительности случится, если один из них… Он пресек даже мысль об этом, вспомнив случившееся несколько месяцев назад. Яркая до боли улица маленького запуганного городка, истекающая кровью Миранда, а бледный Бишоп изо всех сил удерживает ее за руку и за их телепатическую связь (3). Экстрасенсорные связи могут стать дорогами жизни. А могут быть очень опасны.
— Тони. В чем дело?
— Что происходит с Убежищем? — оттолкнув ужасные воспоминания, проговорил Тони.
— Что ты имеешь в виду?
— Постоянные звонки, электронные письма и другие связи между Убежищем и ООП. Между тобой и Мэгги. Шеф, я знаю, когда все хорошо, обыденно. И знаю, когда происходит что-то странное. В чем дело?
Бишоп не стал оспаривать умения и знания своего агента. В ООП все прекрасно понимали, что в отделе, состоящем из экстрасенсов, тайн не удержать.
Он просто объяснил всю ситуацию с Джесси и ее возвращением домой.
— Значит, у нас еще один убийца? И кто отправился на проверку?
— Тони, нет никаких доказательств преступления. Джесси просто видела призрака. Никакого имени и подробного описания, да и времени смерти. Даже самые непредвзятые офицеры в маленьком городке вынуждены будут очень постараться, чтобы оправдать проведение расследования.
— Но мы же не бездействуем. — И это был не вопрос, Тони слишком хорошо знал своего начальника.
Бишоп слегка пожал плечами.
— Убежищу нет необходимости ждать приглашения, поэтому Мэгги отправляет Нейтана Наварро с очень надежным прикрытием.
— Это имя мне знакомо, — нахмурившись проговорил Тони. — Он — что-то вроде Лукаса, да? — Лукас Джордан — еще один член ООП, специализирующийся на обнаружении пропавших (4). А сотрудники Убежища обычно зеркально отражали агентов ООП, когда дело касалось способностей. Конечно же, с добавлением некоторых дополнительных чудаковатостей.
— Отчасти. Только вот способность Наварро — находить мертвых.
— Но он — не медиум.
— Нет, по нашему определению, он — не медиум. Он не видит мертвых, но способен установить местонахождение останков. Он говорит, что чувствует тягу в верном направлении. Начинает с карты или логичного места для поисков и просто… следует инстинктам. Его второстепенная способность — ясновидение, очень полезная, но пока не контролируемая. А морская разведка обеспечила его навыками проведения расследований.
— Еще один сотрудник, бывший когда-то военным.
— Они находят нас, — кивнул Бишоп. — Или же наоборот. В любом случае, военная подготовка говорит о наличии дополнительных навыков выживания, которые, вероятно, очень полезны. Особенно в этом деле, поскольку Наварро едет в маленький городок, окруженный дикой местностью.
— Очень знакомая ситуация. Знаю, что мы часто работаем в крупных городах, но в итоге оказываемся в маленьких милых городках, окруженных дикой природой. И там орудует зверь в человеческом обличье или даже двое. И это не просто случайность.
— Верно.
Тони несколько минут размышлял, а начальник вернулся к изучению доски с данными по текущему расследованию. Наконец Тони заговорил:
— Если Мэгги направила Наварро, она абсолютно уверена, что то, что увидела Джесси — только начало.
— Соглашусь с тобой.
— Но начало чего? Новых убийств или раскрытия старых?
— Вот это, — сказал Бишоп, — и предстоит обнаружить Наварро.
Бэрон-Холлоу
— Думаю, сегодня я схожу в церковь. А ты часто там бываешь? — внезапно поинтересовалась Джесси за завтраком.
— Иногда. Но не каждое воскресенье.
— Все еще ходишь в Первую баптистскую церковь?
— Да, как и половина города.
— Хорошо, — сказала Джесси. — Присоединишься?
— Почему бы и нет?
— Тогда собираемся. Если будильник не врет, проповедь начнется через час.
Эмма могла и не знать сестру в зрелом возрасте, но родственные чувства и не требовались: можно было пристально посмотреть на замкнутое лицо Джесси и понять, что она идет в церковь по какой-то причине. И это не имеет никакого отношения к молитве или распеванию религиозных гимнов.
И Эмма очень хотела бы знать эту причину.
Часом позже она знала не больше, только пришло понимание, что сестра хочет быть замеченной в церкви. И она не просто надела платье, что было редкостью для нее в детстве, — платье было красного цвета.
Очень яркого красного цвета.
Эмма не была смущена или обеспокоена этой демонстрацией, она просто испытывала любопытство. И почувствовала еще больший интерес, когда Джесси прошла в переднюю часть церкви и опустилась на «семейную» скамью. Будто хотела, чтобы каждый житель, посетивший сегодня церковь, узнал о ее возвращении домой. И после, во время обычного общения во дворе церкви, Джесси попросила Эмму вновь представить ее людям, которых она знала сама, или тем, кто знал их семью в детстве.
А это значило практически каждого, кто останавливался заговорить.
Эмма не знала, что задумала сестра, но у нее было стойкое ощущение, что не она одна с тревогой наблюдает за спокойной улыбкой Джесси и ее любопытными глазами. А хуже то, что Джесси прекрасно понимала, какой эффект произвела, и сделала это намеренно.
— Джесси, что ты творишь? — спросила у сестры Эмма, когда они шли обратно к Рейберн-Хаусу.
— Ворошу улей, — просто и без отрицания ответила Джесси.
— Хорошо, но что в нем скрывается?
— Прошлое. А может, оно перетекло в настоящее.
— И я должна понять, что ты имеешь в виду?
— Пока нет. — В первый раз Джесси улыбнулась извиняющейся улыбкой. — Чем меньше ты знаешь, тем лучше, по крайней мере, пока.
— Звучит пророчески. — Эмма старалась говорить легкомысленно, но почувствовала серьезную тревогу.
Когда они ступили на дорожку, ведущую к Рейберн-Хаусу, Джесси покачала головой.
— Не волнуйся. Я даже не уверена, что все это имеет отношение ко мне. Как минимум…