Тут я задумался. А ведь действительно, Цыплаков закричал «Если бы ты это выдел!». Стало быть, он что-то увидел. Я сосредоточился, пытаясь вспомнить, как выглядел спутник в последний момент. Но зрительная память сохранила лишь уплывающий в пустоту цилиндр. Спутник тогда меня мало волновал. Казалось, это было давным-давно, словно в другой жизни, хотя с тех пор прошло не больше двух часов.
-Не знаю, не знаю…, - в задумчивости произнес я.
-Ладно, откровенность за откровенность, – вдруг сказал американец. –Нам дали приказ наблюдать за вами. И даже перенесли время выход в космос. Мы должны были не только зафиксировать на видео ваш эксперимент, но и провести различные физические измерения. Объяснения были очень туманны, но я понял, что наши ведут разработки в том же направлении и хотели бы как можно больше узнать, читай украсть у ваших.
-Вопрос, только в каком направлении велись эти самые разработки?
Робертсон кивнул.
-Мне думается, что к связи это не имело никакого отношения.
Вскинув голову, я увидел, как высоко над нами пролетел серебристый объект и, оставляя за собой темный след, спикировал куда-то на север. Затем по округе разнесся страшный грохот, земля под ногами завибрировала, из-за линии горизонта вырост темно-серый гриб взрыва. Мы невольно пригнулись. Но совершено напрасно, ибо тот объект упал далеко. Реальная же угроза надвигалась на нас с совсем другой стороны. Самолет (по крайней мере, так мне показалось вначале) пролетел на бреющем полете, едва не зацепив наши головы, и приземлился на поле меньше чем в полукилометре от нас.
Мы стояли в замешательстве несколько секунд, пока Робертсон не сказал:
-Добрынин, оставайтесь здесь. Я проверю, может быть, там кто-то остался жив.
Он скинул с себя рюкзак и побежал к приземлившемуся самолету. Впрочем, этот агрегат можно было назвать самолетом лишь с натяжкой. Даже отсюда я видел, что его форма довольно необычна. К примеру, я не наблюдал ничего похожего на хвостовое оперение. Не нравилось мне это, ой как не нравилось. Но сообщить о своих опасениях Робертсону я не успел, потому что он уже был слишком далеко и приближался к «самолету».
Наблюдая за американцем, я пропустил тот момент, когда над полем появился еще один объект. Он пронесся над нами с безумной скоростью и тут же исчез. Все произошло настолько быстро, что я даже не успел понять, как он выглядел. В глазах остались лишь темная полоса, расчертившая голубое небо, а затем огненный ком, на месте которого еще секунду назад лежал странный самолет.
-Не-е-е-т! – закричал я.
Но мой крик уже ничего не мог изменить. Взрыв опрокинул Робертсона навзничь и раскидал по полю тысячи полыхающих осколков.
Я упал на траву и закрыл голову руками. Потом когда все стихло, я вскочил и, позабыв про усталость, со всех ног побежал к Робертсону. Шансов на то, что он остался жив, было очень мало, но если он ранен, то дорога каждая секунда.
Американца я нашел недалеко от обломков «самолета». Он был весь в крови и уже не дышал. Ему разворотило грудную клетку. Спасти его я был не в силах.
Ноги стали как ватные, и я опустился на колени рядом с ним. Мне было больно и страшно. Больно, потому что погибли все, кто был со мной на орбите, и я был пусть косвенно, но виноват в их смертях. Страшно, потому что смерть следовала за мной по пятам, даже здесь на Земле она безжалостно истребляла оставшихся. Вокруг меня словно была какая-то злая аура.
Пока мы оставались вдвоем, никто из нас старался не упоминать о гибели товарищей, но это не значит, что мы не думали о них. Теперь же, когда я остался один, ощущение утраты навалилось на меня с удвоенной силой. Казалось, их лица с немым упреком смотрят на меня с того света. Почти незнакомые Грин и Маккол, ворчливый, но мудрый Цыплаков, суетливый японец, и наконец упертый рыжий янки – Робертсон.
Они были мертвы, а мне еще предстояло добраться до города. Во что бы то ни стало добраться и рассказать все.
Я забрал у Робертсона пистолет - сорок пятого калибра, какая-то специальная модель для NASA. Даже беглого взгляда на обломки хватило, чтобы понять, – остаться в живых после такого взрыва никто не мог. Но почему-то тянуло подойти ближе, словно кто-то подзывал меня. Пересилив страх, я поднялся и стал осторожно приближаться к дымящимся обломкам. Сделав шагов двадцать, я замер. Слева от меня валялся достаточно крупный кусок серебристого металла похожий на часть разбитой скорлупы, внутри которой что-то лежало. Подойдя ближе, я увидел мутно-серое месиво с едва ощутимым оттенком зеленого, заполнявшее углубление. Вид был не из приятных. Будь в моем желудке хоть что-нибудь, меня наверняка вырвало бы. Я уже хотел отвернуться и пойти прочь, как вдруг различил запачканный серой «грязью» блестящий диск со странными иероглифами на поверхности, напомнившими мне то ли арабскую вязь, то ли китайское письмо. Но каким образом здесь очутился самолет с ближнего востока или из Китая я не мог. Разве что началась война?!
По спине пробежали мурашки, едва я подумал о войне. А вдруг, наш эксперимент был воспринят как акт агрессии и послужил толком к новой мировой бойне. Не потому ли с неба падает такое количество непонятных объектов? Все это очень похоже на работу ПВО…
Я сам нагнал на себя такого страха, что был не в силах сдвинуться с места. Но правая рука как будто жила собственной жизнью и помимо моей воли опустилась за странным диском. Едва ладонь коснулась металла, как я почувствовал, что напоролся на что-то очень острое. Руку словно пронзила огромная игла, влившая в вену какую-то вязкую жидкость, которая быстро распространилась по кровеносной системе. Боль пронзила все тело словно электрический разряд, в глазах потемнело, и я потерял равновесие…
Какое-то время спустя я очнулся, обнаружив, что лежу на земле рядом с обломком таинственного самолета. Пальцы сжимали блестящий диск, из-за которого я, кажется, распорол ладонь.
Это надо же польститься на блестящую железку, словно абориген какой-то! И что же такого я в нем нашел?
Я разжал пальцы, ожидая увидеть глубокий порез и кровь, но к своему удивлению ничего такого не заметил.
Хм, странно… Вероятно померещилось. Меня как будто током долбануло…
Я подумал, может, лучше его выкинуть, но отчего-то не смог это сделать. Диск с загадочными иероглифами словно прилип к моим рукам. Какое-то подспудное чувство подсказывало, что он мне еще пригодится. Не знаю, каким образом, но обязательно пригодиться.
-Ладно, черт с ним, пусть остается! - рассудил я и засунул диск в карман.
Стоило мне подняться на ноги, как вдруг желудок заурчал словно живое существо. От неожиданно навалившегося голода у меня чуть не помутнело в глазах. Мне показалось, что если в ближайшие минуты я не съем чего-нибудь, то обязательно помру. Я ринулся назад, подобрал мешок и не чувствуя под собой ног сел на скошенную траву. Затем судорожно раскрыл мешок и буквально за пару минут сожрал большую часть съестных запасов лежавших там.
-Это ненормально, - подумал я, когда голод отступил, - со мной что-то не так!
Может быть, это и вправду из-за диска? Или из-за того укола? В голове появились какие-то полуфантастические мысли о вирусах или мутациях, которые могли стать следствием испытаний проведенных нами на орбите. Я отогнал их, пытаясь найти вполне реальные объяснения случившегося со мной. Однако ничего путного на ум так и не пришло.
Я вспомнил об американце, который так и остался лежать вблизи с обломками странного летательного аппарата. Его бы следовало перенести в более надежное место, но я боялся туда возвращаться. И потом какая разница, где он будет лежать. Все равно, когда я найду помощь, его тело подберут спасатели. Если конечно, я успею найти помощь…
Как бы то ни было, я должен постараться.
Уложив вещи обратно в рюкзак, я вытащил диск из кармана. Меня все еще терзали сомнения, брать ли его с собой или оставить здесь. Однако необычность этого куска метала странным образом притягивала меня. Диск был примерно десять сантиметров в диаметре, почти плоский, странные иероглифы располагались по окружности двумя рядами, в корпусе из светлого металла имелось несколько отверстий. Решив все же его взять с собой, я очистил диск от грязи и запихал обратно в карман комбинезона. А затем двинулся на северо-восток.