— Очень, я бы сказал, точное наблюдение, — услышал я чей-то голос. Напротив меня появился проём. В нём стоял мужчина в фиолетовом плаще.
— Входи уж, — сказал я ему, — раз пришёл. Как ты меня нашёл?
— Тебя найти — не проблема, — пояснил он, падая в выросшее под ним кресло, — ты не закрыл дверь.
— Как вы это делаете? — не удержался я. Мне очень хотелось сесть. Многие годы я привыкал быть на одном уровне с другими.
— Что именно? — поинтересовался Наблюдатель.
— Я хочу сесть, — пояснил я — Не в моих привычках стоять перед дамой. Я сяду, даже если придётся посадить её к себе на колени.
В глазах Элигены блеснуло озорство и я понял, что выбрал верный тон.
— Расслабься, — улыбнулся Наблюдатель, — и падай. Вспомни, как ты садишься.
Я попробовал, и у меня это получилось. Кресло было удобным, к тому же, оно изменяло свою форму при любом движении, но в нем не утопаешь, как в земных.
— Что вам от меня нужно? — спросил я, усевшись.
— Ты, — коротко ответил Наблюдатель.
— Зачем? — не понял его я. — Я всего лишь бродяга.
— Всего лишь? — в его голосе я почувствовал весёлую иронию. — Все мы здесь бродяги. Во всех языках Лазуревого Глена нас называют так: дайни, чёрные монахи, элны, пилигримы… — это лишь начало списка. Он безграничен. Мы, пожалуй, самый таинственный народ, но в душе мы все поголовно — бродяги.
— Это не ответ, — уточнил я.
— Можно, я отвечу позже?
— Почему бы нет?
— Кстати, а почему тебя все зовут Кот?
— Во-первых, я и правда Кот — киборг, с виду неотличимый от обычного человека. Во-вторых, мои привычки похожи на кошачьи: я люблю одиночество, старясь не подпускать к себе никого, а чёрный из-за цвета одежды.
— В тебе не заметно никаких металлических элементов.
— А их нет, — пояснил я. — Подобные вещи применяют тогда, когда повреждения велики. Я прошёл нейропроектирование, нейропрограммирование, вставку некоторых неметаллических элементов, увеличивающих подвижность и силу. Я не могу понять, почему вам это неизвестно.
— Наблюдение за вами было установлено тогда, когда тебе было лет шестнадцать, а тебя прооперировали, видимо, до этого.
— Да, собственно, именно поэтому я и не полный киборг. До 25 лет стараются не утяжелять человека, а до 18 никогда не делают. Даже вставка биопластмассы нежелательна: до тех пор, пока я не перестал расти, мне необходимо было по четыре раза в год проходить специальную процедуру подгонки. Если этого не делать, то начинаются постоянные боли.
— У вас быть киборгом, как у нас дайни — и тяжело и легко. Да и вообще киборги соответствуют дайни.
— Чем ты подтвердишь свои слова?
— Перед тобой я наблюдал за одним «настоящим», как вы говорите, киборгом. То же давление обычаев. Та же круговая порука. Даже есть собственное магическое поле — радиосеть.
— Ты имеешь ввиду Вуаль [2] или Паутину?
— Естественно, Вуаль. Паутина включает в себя также и обычных людей. Кроме того, некоторые особенности делают её уникальной.
— Мы привыкли, — заметил я. — Человек может привыкнуть ко всему.
— Меня интересует не ваша приспособляемость, — заметил Наблюдатель. — Почему ты пользуешься внешним модулем доступа? Или ты — не киборг?
— Киборг, — кивнул я, — но, к моему великому сожалению, наноимплантация мускулатуры привела к исчезновению моего советника [3], и поэтому пришлось создать внешний.
— Ген, — вмешалась Элигена, — а что это за камень?
Она кинула ему коробку с кольцами.
— Обычный тенг, — сообщил он, осмотрев камень. — Но, так как не было специальной магической обработки, то камень вбирает в себя впечатления и образы достаточно подготовленного человека. Откуда он на Земле?
— Тенг, как вы его называете, был изготовлен искусственно, и продолжает изготавливаться небольшими партиями. Он необходим для некоторых исследований, забав, изготовления некоторых приборов. Способность к записи образов была обнаружена случайно. Так как камень красив, то его начали использовать для изготовления разного рода безделушек. Один из носивших тенговое кольцо как-то не снял его перед сном. Человек умер, а кольцо показало, что он ощущал во сне. Свойства камня были экспериментально подтверждены, и это позволило выработать правила его безопасного использования.
— Ясно, теперь он уже недоступен.
— Может, ты скажешь, что мы хотим от него, Фиолетовый? — спросила Элигена.
— Ах, да. После того, как вернёшься, ты должен как можно быстрее явиться в Зал Анера. Один или с Элигеной. Второе лучше. Для этого тебе достаточно найти любого Фиолетового или Алого. Дальше можешь, если хочешь, идти куда угодно, а от меня больше ничего не зависит. Не знаю почему, но тебя хочет видеть Она.
— Кто Она?
— Олаль, Принцесса Лазуревого Мира, — на этот раз ответила Элигена. — Ты удостоен великой чести.
Странная улыбка появилась на лице Гена и он исчез. Я вновь захотел спать. Проснулся я опять в Городе на том же месте, где и засыпал.
— Пойдём, — сказала Элигена. — Нудно найти проводника в Тронный Зал.
Я лишь кивнул, соглашаясь. Как и до того. Как я уснул, веселье ещё продолжалось. Создавалось впечатление, что здесь празднуют всегда.
— Да, здесь всегда есть люди. Город тем и отличается, что любой найдёт здесь место и время для чего угодно, — пояснила Элигена, глядя на моё удивлённое лицо. — Кажется, я здесь видела Шута Принцессы. Живущий в трёх мирах нам и поможет…
— Это ещё кто?
— Я опять забыла, что ты многого не знаешь. Шут Принцессы — это один из трёх советников отца Олаль. У вас Шута бы назвали министром или каким-нибудь подобным званием. Он может видеть Олаль в любое время. Он как бы одновременно живёт в трех мирах: в одном из миров этого Глена, Мире детей и в Лазуревом Мире. В каждом из них у него своя социальная роль. Я знаю только две из них.
— А можно отсюда подробнее?
— Ладно, — кивнула Элигена, — с чего начать?
— С начала, если можно.
— В Лазурном мире живёт Эноэ — отец двух богов-соперников и Олаль. Его слуга наблюдает за их борьбой. Слугу зовут Анер.
— Дальше.
— Политический строй, как этого глена, так и Глена Хаос, содержащего Лазуревый Мир, — ложная монархия. Фактическими правителями являются три шута: веселая, грустная и серьёзная маски.
— Понятно. Что такое Детский мир?
— Чтобы у наших детей был шанс расти спокойно, без давления на них родителей, без необходимости участвовать в их ссорах, каждый ребёнок обретает способность исчезать в специальном мире, где из взрослых мало кто бывает. Из этого глена там могут бывать только Алые плащи. У детей эта способность появляется после первого, а исчезает после последнего подросткового шока.
— Ясно, значит в 7 и 18 лет?
— У нас это 8 и 20. Во время пребывания там люди растут, но при возвращении оказывается, что в Лазуревом Глене или Глене Хаос проходит, от силы, часа два.
— Понятно, а как справляется Шут?
— Как и всякий роуз, он обладает локальной памятью. Он помнит, в основном, только свою роль в каждом мире.
— Мне бы так!
— Я бы не сказала, что это очень уж хорошо, — поправила меня Ола и крикнула одному из Алых. — Эргол, подойди к нам.
Эргол оказался тридцатилетним на вид мужчиной. Его тёмные волосы придерживала узкая полоска. Он был высоким и гибким. На руках Эргол носил особые шиты, закрывавшие их от запястья и до локтя. На левой руке у него было три каменных кольца: красное, жёлтое и синее. Меча у него (слава Богу, хоть один без этой железки!) не было. На его правом виске были нарисованы четыре точки, а рядом маленький кружок. Были ещё и другие рисунки, но они не привлекали к себе особого внимания. Видя, что я смотрю на них, Эргол объяснил:
— Каждый рисунок имеет своё значение. Четыре точки означают, что я член вихря из четырёх дайни. Чего уж скрывать, вихрь — чрезвычайно мощное образование. Кружок показывает, что я сражаюсь, в основном, энергетическим шаром.