12. В венгерских источниках Федор Белкин. На самом деле Михаил Ильич Белкин, 1901 года рождения. С 1918 года работал в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД, в годы войны – в особых отделах Красной Армии и военной контрразведке СМЕРШ. В 1947-1950 годах – начальник Управления контрразведки МГБ СССР при Центральной группе войск, генерал-лейтенант. Летом 1949 года курировал подготовку процесса по делу JI. Райка. В октябре 1951 года арестован по обвинению в принадлежности к так называемому сионистскому заговору в МГБ СССР. В 1953 году освобожден от занимаемой должности и уволен из органов госбезопасности, в 1954 году лишен генеральского звания за нарушения законности (см. Б. Желицки «Трагическая судьба Ласло Райка. Венгрия 1949 год» – Новая и новейшая история, № 2, 2001, с. 137).
13. Майоров A.M. Вторжение. Чехословакия, 1968. Свидетельства командарма. М., 1998, с. 193.
14. «1956: Осень в Будапеште». Б.Й. Желицки, А.М. Кыров, Н. Капиченко. М., 1996, с. 152.
15. Trevor Barnes,…The Secret Cold War. The CIA and American Foreign Policy in Europe, 1946-1956, Part 1…, Historical Journal, vol. 24, no.2 (1981), pp. 412-413. Part 2…, pp.660-663.
16. Найтли Филипп. Шпионы XX века: пер. с англ. О.Г. Косовой, Г.Б.Косова. М.,1994, с.277.
17. Harry Howe Ransom,…Secret Intelligence in theUnited States, 1947-1982: the CIA…S Search for Legiti- masy…, in Andrew and Dilks, Missing Dimension, p. 209.
18. R.W. Johnson,…Making Things Happen…, London Review of Books, 6-19 September 1984, p.14.
19. С. Бабаева, Г. Бовт. Новые крестоносцы. – Известия, 24.09.2002 г.
ОТ АВТОРА
Операция "Расщепляющий фактор" [ Операция «Расщепляющий фактор», она же «операция» (прим. пер.)], на мой взгляд, – одна из худших страниц в истории американской внешней политики времен «холодной войны». Эта широкомасштабная провокация, именно так ее следует оценить, значительно усилила напряженность в послевоенном мире, а возможность разрядки между Востоком и Западом была отброшена на целое поколение.
Особенно обескураживающим является то обстоятельство, что в соответствии с принятыми для подобных случаев критериями операция должна быть расценена как провал. Отсюда следует, что все многочисленные человеческие жертвы были принесены зря. Операция «Расщепляющий фактор» не достигла намеченной цели. Она также нисколько не содействовала благополучию западного мира, как это пытались изобразить ее организаторы. Более того, она никогда и не могла бы выполнить подобную задачу, поскольку в ее основе лежали невежество, страх и жестокость.
Информация об этой разведывательной операции собиралась мною из различных источников в течение двух лет и сведена воедино в этой книге.
Мне пришлось действовать в той сфере, где факты не только тщательно скрываются, но и прикрыты слоем полуправды и лжи. В связи с чем мне пришлось использовать всю известную мне журналистскую технику бесконечного сравнивания, перепроверки фактов. Я был вынужден полагаться в основном на устные свидетельства – документы и досье просто отсутствовали. Но если кто-либо считает, что современная история должна излагаться на строго документальной основе и опираться на факты, скрепленные правительственной печатью, то он должен согласиться что знания наши о прошлом сократятся очень значительно. Да и кто сможет в таком случае написать книгу о какой-либо из современных разведывательных операций наших секретных служб, если заранее известно, что ни одно из секретных досье никогда не будет раскрыто перед нами.
За время всей моей журналистской карьеры – и как политического корреспондента при Вестминстере, и как дипломатического корреспондента, а позднее редактора внешнеполитического отдела крупной английской газеты – я очень редко получал возможность опираться в работе на истинные документы, имеющие важное политическое значение. Журналист, стремящийся к разоблачениям, в лучшем случае может рассчитывать на доверительное нашептывание или откровенность правительственного чиновника, мстящего своему ведомству за обиду или пренебрежение. В наше время, когда широко рекламируемая гласность правительственных мероприятий – не более чем очередной популистский миф, подобный метод является единственно возможным для выполнения первейшего долга журналиста – информирования общественности. Не поддаваться ослеплению яркими огнями рампы, суметь очистить сцену от декораций и заглянуть за кулисы, где делается вся настоящая работа без прикрас, без макияжа, которым обычно очаровывают публику, – таков мой стиль.
В послевоенный период политическая разведка стала играть поистине огромную роль. Случайные громкие провалы, подобные тому, который претерпела операция в заливе Кочинос, становятся известными общественности (хотя и подозреваю, что еще многое остается нераскрытым). В широком же плане мы по-прежнему почти ничего не знаем о той действительной работе, которая проводится разведывательными службами за наш счет.
Я не могу поверить, что политическое и моральное здоровье западного мира станет лучше, если наши разведывательные службы будут засекречены и тем самым ограждены от всякой публичной ответственности, как это происходит сейчас. Документы Государственного департамента, Форин Оффиса, президента или премьер-министра станут со временем доступными для историков. Но досье Центрального разведывательного управления, Интеллидженс сервис, других разведывательных организаций могут остаться закрытым навеки. Необходимо немедленно начать широкую кампанию, которая бы заставила правительства покончить с подобным удручающим положением. Заявления о том, что безопасность государства окажется под угрозой в случае, если скажем, через двадцать пять лет раскрыть секретные разведывательные архивы, являются чистейшей софистикой. Если бы сегодня мы узнали какие-либо страшные факты, относящиеся к 1899 году, пострадало ли что-нибудь, кроме репутации некоторых из наших давно умерших лидеров? Может ли кто-нибудь поверить в то, что историк, пишущий о вьетнамской войне, сможет понять проблему, не прочитав каждый документ, относящийся к ней, в делах ЦРУ? Сможет ли англичанин когда-либо понять события в Ольстере, не порывшись в делах специального управления Интеллидженс сервис? Поймет ли кто-нибудь нашу эпоху, не подвергнув микроскопическому исследованию материалы тех служб, которые так много сделали для ее формирования?
ПРОЛОГ
Шел 1947 год. Произвольно и жестоко мир был разделен надвое. На одной стороне находились коммунистическая Россия и ее вновь приобретенные восточноевропейские союзники, стремящиеся распространить воинствующий марксизм на весь мир. По другую сторону – США и их западноевропейские друзья, объятые страхом перед коммунизмом. На Востоке располагались страны народной демократии, на Западе господствовал демократический образ жизни. Слова потеряли всякое значение, и конец сороковых годов превратился в эпоху безумия.
В прошлые века столь невыносимое напряжение разрядилось бы, видимо, разрушительной войной. Ныне такой выход был практически невозможен. Европа, едва уцелевшая в недавней войне, не пережила бы ядерного конфликта. Таким образом, лишенные возможности решать непримиримые противоречия старым методом, два могущественных блока бурлили ненавистью подобно двум бойцовым петухам, еще не выпущенным из клетки.
Каждый совершал ужасные ошибки, каждый осквернял атмосферу истерической полемикой и пропагандой; и каждый в полной мере нес ответственность за то обострение отношений, которое вскоре стало известно как «холодная война». Запад считал, что на карту поставлены драгоценные демократические свободы. Точка же зрения Востока была неясной для большинства людей. В те годы Советский Союз и страны-сателлиты значительно больше опасались войны. Ведь Запад владел атомной бомбой, и большинство восточноевропейских лидеров полагали, что она будет использована. Они были убеждены, что американцы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки не для того, чтобы нанести поражение Японии, а главным образом, чтобы запугать русских. Ведь было известно, что японцы собирались безоговорочно капитулировать (они уже вели на этот счет переговоры) еще до того, как были сброшены бомбы. В этой ситуации все воинственные действия русских носили скорее оборонительный, чем агрессивный характер.