Дознаватель немедля швырнул «Люциус» на пол и расстегнул пояс, позволив иглометам упасть на пол. Руки его немедля взмыли в воздух, когда он увидел, как зияющие дула болтеров безмолвно следуют за его движениями.
Жоакхин не была готова так скоро расставаться с оружием.
– Через мой труп, – мрачно объявила кровопийца через стиснутые адамантиевые зубы.
Реакция последовала незамедлительно. Несомненно, Астральный Кулак и капитан Караула обменялись какими‑то словами, хотя это не было заметно. Космический десантник попросту развернулся, убрав болтер с плеча Чевака, и пронзил Идолопоклонницу потоком бронебойных снарядов. Полы плаща взмыли, поднятые порывом воздуха от прошедших насквозь болтов, и Жоакхин Дездемондра рухнула наземь.
Клют кинулся к упавшей женщине, но космический десантник уверенно навел на него прицел, и дознаватель тут же остановился. Шагнув вперед, безмолвный гигант оттеснил Клюта и Чевака обратно к арчатой двери. Клют отступил, но встал при этом точно между Астральным Кулаком и своим престарелым начальником.
Кесада двинулся к арке и присоединился к Сдирателю, воин из Кос Императора и Алый Консул прикрывали их спины. Тишайший шелест холщового плаща по призрачной кости все же не остался незамеченным для сверхчувствительного слуха Астрального Кулака, и он немедленно повернулся.
Идолопоклонница неуклюже поднялась на ноги и покачивалась, явно пребывая в шоке. Караул Смерти снова вскинул оружие, но пальцы на спуске медлили перед странным зрелищем: казалось, огромная рана в ее груди зарастает сама собой. Губы Жоакхин задергались от боли, и из‑под них блеснул адамантиевый клык. Мельтаган, повисший на двух пальцах, глухо зарычал, готовый к стрельбе.
Братья из Астральных Кулаков и Кос Императора рявкнули на Жоакхин, чтобы она бросила оружие, а Алый Консул ткнул болтером в лицо Чеваку.
– Прикажи ей! – пролаял он.
В зале повисло тревожное молчание. Чевак протянул к ней руку в перчатке.
– Сестра, – умоляюще произнес он. – Оружие… отдай им его.
Жоакхин стремительно вскинула мельтаган. На нее вновь обрушилась праведная ярость болтеров, но слишком медленно: субатомное пламя уже успело начисто испарить голову Астрального Кулака вместе со шлемом. Секунду тело Жоакхин изничтожали взрывчатые снаряды, руки и тугие локоны болтались туда‑сюда, будто у куклы. Огромный труп боевого брата какое‑то время постоял, а затем повалился на колени. И святая, и космический десантник упали одновременно и остались недвижимы.
Капитан Кесада не хотел больше рисковать. Он пустил по гладкому полу осколочную гранату, та скользнула в складки изорванного болтами плаща и взорвалась.
– Жоакхин! – крикнул высший инквизитор, но к тому времени, как дым рассеялся, и Чевак, и Клют стояли на коленях, а космический десантник застыл над ними, будто палач, целясь из болтера им в головы. Тело Жоакхин превратилось в рваное кровавое месиво. Взрыв расколол пол из призрачной кости, и ее темные обломки насквозь пробили останки Идолопоклонницы.
Истребительная команда оставалась на своих местах: как бы неподвижна не была пронзенная женщина, они ждали от нее новых сюрпризов. Наконец ее грудь задвигалась, послышалось бульканье, с которым она отчаянно втягивала воздух. Караул Смерти, не желая снова недооценить ее, наблюдал, как живая святая одновременно демонстрирует и бессмертие, и тщетность усилий. Раны действительно затягивались, но кусок призрачной кости, выбитый взрывом, застрял в позвоночнике. Из‑за этой раны Идолопоклонница не могла освободиться из ловушки, но лишь освободившись от осколков, она могла ее залечить.
Зал святилища снова заполнил шум – Сдиратель у двери открыл стрельбу из тяжелого болтера.
– Цели! – проревел он, перекрывая грохот орудия. Десантник в одиночку справлялся с этим массивным чудовищем, пожирающим ленту патронов. Фонари Караула Смерти и вспышки взрывчатых снарядов, исторгаемых стволом, не могли как следует осветить коридор, и невозможно было определить, кто или что там находилось.
– Это Корпус Смерти? – прорычал Кесада, предполагая – и не без оснований – что коварный инквизитор нашел способ оповестить взвод, охраняющий развалины, или что гвардейцы просто самовольно пошли на звук выстрелов.
– Ксеносы! – крикнул Сдиратель. Несмотря на усиливающие системы и противовесы на доспехах, он с трудом успевал водить тяжелым болтером по сторонам с достаточной скоростью, чтобы защищаться против множественных целей.
Клют пристально смотрел на пытающуюся освободиться Жоакхин и думал, что он может сделать, чтобы помочь ей, и не погибнуть при этом. Он повернулся к Чеваку и еле слышно спросил: «Эвриптериды?», благодаря Императора за то, что чуждым организмам пришло в голову угнездиться в руинах из призрачной кости. Однако Чевак был погружен в раздумья, и в его слезящихся глазах поблескивало напряжение, поэтому дознаватель решил не отвлекать его. Внезапно Алый Консул поднял их обоих на ноги и отшвырнул к стене.
Боевой брат из Кос Императора и капитан упали на колени, огонь Кесады прикрывал Сдирателя, а второй космодесантник целился из болтера то в дверь, то в распростертое тело израненной бессмертной.
Вдруг у тяжелого болтера заело ленту, и пустые гильзы еще несколько мгновений грохотали по полу. Космический десантник резко повел толстым стволом орудия по сторонам, всматриваясь во тьму коридора.
– Докладывай! – рыкнул Кесада.
– Готов поклясться примархами, я видел… – начал Сдиратель, но тут же замолчал.
– Брат Лумис! Доложить ситуацию! – снова крикнул Кесада, ринувшись к нему.
Зал огласило эхо тошнотворного хруста – похоже, исходил он от тяжеловооруженного космического десантника. Через миг Сдиратель закричал, и эхо заметалось по всему святилищу. С воем, который трудно было представить исходящим из огромной бочкообразной груди Адептус Астартес, он уронил тяжелый болтер и повалился на спину. К тому времени, как закрывавший проход космический десантник упал, сразивший его враг уже пропал из виду.
– Брат Лумис! – снова окликнул его Кесада, выпустил в коридор поток болтерного огня и быстро опустился рядом с поверженным десантником. – Брат Олдвин, дверь, – обернулся он к Алому Консулу.
Подтащив высшего инквизитора к стене, тот болтером прижал шлем‑пузырь Чевака к темной призрачной кости, позволяя инквизитору увидеть редкое зрелище: внутреннюю часть оружейного ствола.
– Закрой дверь, – скомандовал Олдвин. Вокруг погибали его боевые братья, дважды он повторять не собирался.
Бесконечный круг корабля теперь снова действовал, и инквизитору не составило проблемы активировать простые руны, управляющие дверью‑аркой, несмотря на то, что она была вверх ногами. Костяные диски вернулись на место, и дверь сложилась заново, как головоломка. Оттащив тело Сдирателя от арки, капитан Кесада положил его на гладкий пол перед Клютом и указал на медицинский символ на его сумке.
– Ты врач? – резко спросил он. Десантник из Кос Императора отошел от неподвижной Жоакхин и встал рядом с аркой, прикрывая ее.
– Хирургеон, – ответил Клют.
– Осмотри брата Лумиса, – приказал капитан.
Клют с неохотой кивнул и прищурился, разглядывая рану.
– Одно проникающее ранение в грудь, – пробормотал он под нос. – Прошло прямо сквозь доспехи…
– Говори громче, – прорычал Кесада.
– Переверните его на бок, – попросил Клют. Молодому дознавателю было не под силу сдвинуть неподвижное тело в силовом доспехе.
Кесада схватился за керамитовые пластины полированной черной брони Лумиса и перевернул его.
– Раны Императора! – воскликнул Клют, увидев, как из прокола изливается превратившаяся в жидкость плоть. Вокруг дознавателя и теперь уже явно мертвого космического десантника стремительно разрасталась кровавая лужа.
– Единственное входное отверстие, но тело превратилось в пульпу внутри доспехов. Понятия не имею, что за оружие могло бы такое сотворить, – признался Клют.
– Я знаю, – мрачно заявил Чевак. Клют, Кесада и Алый Консул повернулись к нему. – И если оно принадлежит тем, кого я подозреваю, то мы мертвы, – сказал инквизитор, который, судя по глазам, мысленно пребывал где‑то в ином месте.