— А если я попаду в тюрьму в Бурунди? Американец пожал плечами.
— В Индонезии я провел там два года. Привык.
— Но вы никого не знаете наверняка в этом идиллическом месте?
Пап покачал головой.
— Нет. У меня были хорошие отношения с прежним королем, которого они выпотрошили. Он приглашал меня несколько раз. Я всегда отказывался. С этими ребятами никогда не знаешь, где кончается дружба и где начинается аппетит.
— Ох! — шокировано произнес Уолтон. — Вы не хотите сказать, что...
— Да.
Ангел пролетел с растущим отвращением.
— Впрочем, в известном смысле, вы удачливы. Уже три месяца я слышу из разных мест, что в джунглях появилась большая партия «брюликов». Достаточно, что вы об этом слышали... Но будьте внимательны. Помимо свободных стрелков эти типы страх как боятся южноафриканских шпиков, которые пытаются просочиться в их банды. С вашим физическим типом... Словом, как только вы будете готовы, мчитесь в Элизабетвиль, чтобы получить визу. И желаю удачи.
Пол Уолтон прокашлялся:
— Вроде бы все как надо, но есть еще один нюанс, и здесь вы тоже можете помочь нам, Аллан. Возможно, Малко придется тайно выехать из страны и, возможно, с двумя другими людьми.
— Это легко, — сказал Пап. — Я дам вам координаты одной из моих площадок в Конго, недалеко от бурундийской границы. Я буду пролетать там раз в неделю, скажем, в течение месяца. Идет?
— Идет, — ответил Малко, но без большого энтузиазма.
Аллан Пап рисовал на скорую руку в своей записной книжке. Он протянул листок Малко.
— Вот ваши адреса.
— Ну что ж! Я думаю, все решено, — оживленно заключил Уолтон.
— Кроме подробностей моих похорон, — возразил Малко насмешливо. — Я желаю, чтобы меня сварили в соусе.
— Ну, будет! Эта страна входит в ООН...
Уолтон оставил банкнот в один фунт для официантки. Трое мужчин проложили себе дорогу к двери. Воздух снаружи был вязким и горячим. Пап тут же оставил их, крепко сжав пальцы Малко.
Тот остался наедине с Полом Уолтоном. Эта беседа и то, как им распоряжались, ему порядком надоели.
— Я спрашиваю себя, не сесть ли мне на скандинавский ДС-8, который отправится завтра в Европу, — сказал он.
Пол Уолтон подскочил.
— Вы шутите!
— Нет. Черный юмор на мой счет — ваш.
Пол Уолтон взял его за руку.
— Мой дорогой, не обижайтесь. Я без вас никак не могу. Мне известно, насколько опасна и деликатна ваша задача, но вы единственный, кто может ее выполнить. Это я решил послать в Бурунди одиночку. Подумайте о тех двух парнях. Они одни уже трое суток. Нужно прийти им на помощь.
— Как, вы думаете, что их не нашли? Это кажется невероятным.
— Нет. Власть в Бурунди разваливается. Район, где упал спутник, полностью отрезан от столицы. В Конго некоторые белые неделями бродили в джунглях, прежде чем их спасли. Может, наши ребята лежат раненые в какой-нибудь хижине...
Малко искоса взглянул на него.
— Мой дорогой, если вы будете продолжать в том же духе, я сейчас заплачу навзрыд. Не связан ли ваш внезапный приступ совестливости с предстоящим через три месяца голосованием по принятию Китая в ООН? В третьем мире поднялось бы большое негодование, если бы в нейтральной стране обнаружили один спутник и двух шпионов-неудачников...
Уолтон не ответил. Они подошли к гостинице «Бристоль».
— Я поеду в Бурунди, — сказал Малко. — Но исключительно потому, что я хотел бы до зимы закончить западное крыло моего замка. Но если я не вернусь, надеюсь, что это помешает вам спокойно спать хотя бы неделю...
Сказав это в отместку, он отправился спать. Он буквально не держался на ногах.
Глава 3
Консульство Бурунди в Элизабетвиле представляло собой небольшое здание без претензий, скрытое в глубине аллеи бугенвиллей, в посольском квартале. Когда-то это было райское местечко. С той поры, которую целомудренно называли «событиями», большинство роскошных вилл стояло опустевшими, разграбленными и закрытыми. Блестящих дипломатов сменили незапоминающиеся личности неопределенной национальности и загадочных интересов: здесь были ярко представлены агенты всех пяти континентов.
Ничего этого Малко не знал. У него была только одна мысль: уехать из Элизабетвиля как можно быстрее. Этот город был бедствием.
Он толкнул дверь консульства и оказался в темном зале без кондиционеров. На потолке, покрытом мухами всех цветов, большой вентилятор бесполезно гонял горячий и тошнотворный воздух.
Три черных семейства были погружены в бесконечное разглагольствование с единственным служащим в окошечке, который даже не взглянул на Малко.
Через четверть часа, изнемогая от жары, он подошел к конторке.
— Вас зовут Инга?
Негр поднял сонную голову и сказал певучим голосом по-французски:
— Меня действительно так зовут.
— Я — приятель Аллана, — объявил Малко. — Я бы хотел с вами поговорить. В спокойной обстановке. Тот едва моргнул.
— У меня много работы. Может быть, завтра или послезавтра.
— Сейчас. Я жду вас в баре гостиницы «Колоньяль», — сухо сказал Малко. — У меня мало времени.
Не дожидаясь ответа, он отодвинул несколько бубу и вышел. Жадность Инга довершила дело.
Гостиница «Колоньяль» находилась в трехстах метрах. Он мог дойти до нее пешком.
Действительно, через двадцать минут Инга возник перед «Колоньяль». Малко занял стоящий в глубине столик под вентилятором.
Негр спокойно присел. Он просто-напросто закрыл консульство, безжалостно выбросив на улицу тех несчастных, которые ожидали с самого утра. В Африке чиновник — король.
— А, — сказал он монотонным голосом, — так вы приятель месье Аллана?
— Да. Он сказал, что вы можете оказать мне одну услугу.
Инга внимал с деревянным лицом. Временами негры способны на хитрость.
— Мне нужна виза в Бурунди, — объявил Малко.
— Да, но это займет слишком много времени, — сказал Инга. — Возможно, месяца два... Нужно написать в Бужумбуру.
Малко взглянул вдаль.
— Мне она нужна через три дня. Это просто, ведь визы выдаете вы. Потом бумаги идут в Бужумбуру. Достаточно проставить штамп в моем паспорте. Штамп ценой десять тысяч франков...
— Да, но это опасно.
— Я еще более опасен, — холодно сказал Малко. — И мне нужно быстро выехать.
Тот посмотрел на него исподлобья. Ему не нравились золотистые и холодные глаза.
— Не знаю, смогу ли вам помочь. Сейчас мне нужно вернуться. Должен прийти шеф.
Шеф собирался заделать шестого ребенка своей сожительнице, но нужно было не уронить своего достоинства: не продолжать дискуссию. Малко не настаивал.
Он вынул свой паспорт и протянул его под столом Инга вместе с банкнотом в пять тысяч бельгийских франков, сложенным на первой странице.
— Я зайду за ним завтра утром.
Инга положил паспорт в карман и сделал большой глоток пива «Полар».
— Почему вы так торопитесь, месье? Малко, хорошо вошедший в роль, ответил:
— У меня дело в Бужумбуре. Я не хочу, чтобы оно уплыло у меня из-под носа.
Инга закивал головой, допил пиво и встал с паспортом Малко в кармане.
Он пересек знойную улицу своей танцующей походкой и исчез. Оказавшись в укромном месте, он вынул банкнот из паспорта и сунул его, сложив вчетверо, в свою туфлю.
Вернувшись в консульство, он заперся в своем кабинете и приступил к делу.
Сначала он тщательно переписал паспорт Малко и вложил текст в конверт, сопроводив его небольшой запиской, предназначенной комиссару Никоро, шефу службы безопасности Бужумбуры. Своей должностью Инга, бывший учитель, был прежде всего обязан тому обстоятельству, что никто не был абсолютно уверен в том, что назначенный революцией консул умел писать и, затем, своему постоянству в качестве осведомителя полиции.
Но, к счастью, он не пренебрегал и другими, побочными обстоятельствами.
Запечатав конверт, он снял трубку. Около четверти часа он разговаривал на суахили. В разговоре несколько раз всплывало имя Малко. Собеседник горячо поздравил его. Он получит приличную премию. Именно благодаря таким людям, как он, организация функционировала безупречно к всеобщему удовлетворению.