Человек открыл глаза. Сначала он не заметил Свасти и мягко массировал скрещенные ноги. Затем он медленно поднялся и пошел. Поскольку он двигался в противоположном от Свасти направлении, то все еще не замечал его. Не произнося ни звука, Свасти смотрел, как человек движется медленной медитативной походкой под пологом леса. Сделав семь или восемь шагов, человек обернулся и только теперь заметил Свасти.
Он улыбнулся мальчику. До этого никто не улыбался Свасти так мягко. Будто подхваченный какой-то невидимой силой, Свасти побежал к этому человеку, но остановился как вкопанный, когда оказался на расстоянии двух-трех метров от него, вспомнив, что он не смеет приближаться к кому-нибудь из высших каст.
Свасти был неприкасаемым. Он не принадлежал ни к одной из четырех основных каст. Его отец объяснял ему, что каста брахманов является наивысшей и люди, рожденные в этой касте, становятся священнослужителями и учителями. Они читают и толкуют Веды и другие священные книги, а также делают приношения богам. Когда Брахма создал человеческую расу, брахманы вышли из его рта. Кшатрии были второй высшей кастой. Они были воинами и занимались управлением, так как вышли из двух рук Брахмы. Каста вайшья вышла из бедер Брахмы, это были торговцы, крестьяне и ремесленники. И, наконец, каста шудр вышла из ступней Брахмы, и это была самая низшая из четырех каст. Они занимались только тяжелым трудом, не достойным высших каст. Но семья Свасти была неприкасаемыми, то есть теми, кто не принадлежал ни к одной касте. Они должны были возводить свои хижины за пределами деревень и заниматься самой низкой работой: собирать отбросы, ремонтировать дороги, выкармливать свиней и ухаживать за водяными буйволами.
Любой человек должен был почитать касту, в которой рожден. Священные писания говорили о том, что счастье заключается в беспрекословном следовании этим законам. Если бы «неприкасаемый», такой как Свасти, дотронулся до человека из высшей касты, его бы побили. В деревне Урувела неприкасаемых неоднократно били за то, что они дотрагивались до брахмана. Брахман или кшатрий, которого коснулся неприкасаемый, считался оскверненным и должен был немедленно вернуться домой и возносить там молитвы в течение нескольких недель, чтобы очиститься. Когда Свасти вел своих буйволов домой, он очень внимательно следил за тем, чтобы не пересечь дороги кому-нибудь из высшей касты. Свасти казалось, что даже буйволы более счастливы, чем он, так как брахман мог коснуться буйвола и не быть оскверненным. Даже если безо всякой вины неприкасаемого кто-нибудь из высшей касты случайно задел его, неприкасаемый был бы обязательно грубо избит.
Теперь же перед Свасти стоял человек весьма величественного вида, и было совершенно ясно, что он принадлежит к высшим социальным слоям. И, хотя Свасти почувствовал, что человек с такой доброй и терпеливой улыбкой не изобьет его, даже если Свасти прикоснется к нему, но он не хотел осквернить его своим прикосновением. Вот почему он застыл в неподвижности, когда всего несколько шагов разделяло их. Увидев колебания Свасти, этот человек сам сделал несколько шагов вперед. Свасти отступил, чтобы не коснуться его, но тот был быстрее и мальчик не успел опомниться, как он обнял его за плечи левой рукой.
Правой рукой он мягко коснулся головы Свасти. Свасти стоял, как застывшая статуя. Никто еще не касался его головы так мягко и любяще, и все же он почувствовал в душе панику.
– Не бойся, мальчик, – сказал человек спокойно и убедительно. При звуках его голоса все страхи Свасти исчезли. Он поднял голову и посмотрел на лицо этого человека с такой доброй и понимающей улыбкой. Поколебавшись мгновение, Свасти произнес:
– Господин, я люблю вас.
Человек взял лицо Свасти в свои руки, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
– И я люблю тебя тоже. Ты живешь где-то поблизости?
Свасти не ответил. Он схватил мужчину за руку и задал мучавший его вопрос:
– Когда я прикасаюсь к вам, разве я не оскверняю вас?
Человек засмеялся:
– Вовсе нет, мальчик. Ты – человеческое существо и я – человеческое существо. Ты не можешь осквернить меня. Не слушай того, что люди говорят тебе.
Он взял Свасти за руку и повел его на опушку леса. Водяные буйволы все еще мирно паслись там. Человек посмотрел на Свасти и сказал:
– Ты пасешь этих буйволов? А это, наверное, трава, которую ты собрал для них? Как тебя зовут? Это твой дом невдалеке?
Свасти вежливо ответил:
– Да, господин, я ухаживаю за этими четырьмя буйволами и теленком, и я собрал эту траву. Меня зовут Свасти, и я живу на другой стороне реки сразу перед деревней Урувела. Скажите, пожалуйста, господин, а как вас зовут и где вы живете? Я могу это узнать?
– Конечно. Меня зовут Сиддхаттха, и мой дом находится далеко отсюда, но сейчас я живу в этом лесу.
– Так вы отшельник?
Сиддхаттха кивнул головой. Свасти знал, что отшельники обычно жили и медитировали в горах. Хотя они только что встретились и обменялись только несколькими словами, Свасти почувствовал теплую привязанность к своему новому другу. В Урувеле никто не обращался к нему так дружелюбно, никто не говорил с ним так тепло. Он почувствовал счастье, переполняющее его, и захотел поделиться с кем-нибудь своей радостью. О, если бы он мог что-нибудь подарить Сиддхаттхе! Но у него не было ни гроша, ни кусочка сахара, ничего. Что же мог он подарить? Но он все же отважился сказать:
– Господин, я хотел бы что-нибудь подарить вам, но у меня ничего нет.
Сиддхаттха посмотрел на Свасти и улыбнулся:
– У тебя есть кое-что, что мне нужно.
– Правда?
Сиддхаттха указал на охапку травы куша.
– Трава, которую ты собрал для буйволов, мягка и свежа. Если ты дашь мне немного, я могу сделать подстилку для медитации. Мне было бы приятно иметь такую подстилку.
Глаза Свасти расширились. Он побежал к куче травы, схватил, сколько мог, в охапку и поднес Сиддхаттхе.
– Я только что собрал ее ниже по течению реки. Пожалуйста, возьмите ее. Я легко соберу еще.
Сиддхаттха сложил руки вместе в виде бутона лотоса и принял этот подарок. Он сказал:
– Ты добрый мальчик. Спасибо тебе. Пойди, собери еще травы для буйволов, пока не стало слишком поздно. Если сможешь, приходи повидаться со мной завтра днем в этом лесу.
Маленький Свасти склонил голову в прощальном поклоне и стоял, смотря, как Сиддхаттха исчезает в лесу. Затем он взял свой серп и направился к берегу, переполненный самыми теплыми чувствами. Стояло начало осени. Трава куша была еще свежей, и он быстро собрал столько, сколько было нужно. Свасти перегнал буйволов через реку Неранджара и отвел их в дом Рамбхула.
Глава 4. Раненый лебедь
На следующее утро Свасти отправился пасти своих буйволов. К полудню он собрал уже достаточно травы, чтобы наполнить две корзинки. Свасти любил пасти буйволов на той стороне реки, что подходила к лесу. Здесь, завершив сбор травы, он мог наслаждаться прохладным ветерком, не опасаясь, что буйволы забредут на чье-нибудь рисовое поле. У него был с собой только серп. Свасти достал свой полдник, приготовленный Балой. Он состоял из горсти риса, завернутого в банановый лист. Свасти собрался есть его, но его мысли вернулись к Сиддхаттхе.
– Я могу отнести этот рис отшельнику Сиддхаттхе, – подумал он. – Наверное, он не покажется ему слишком плохим.
Свасти завернул рис и, оставив буйволов пастись на опушке леса, направился туда, где накануне встретил Сиддхаттху.
Еще издали он заметил своего нового друга, сидящего под большим деревом пиппала. Но Сиддхаттха был не один. Перед ним сидела девочка одного возраста со Свасти, одетая в чистое белое сари. Перед ними уже лежала еда, и Свасти остановился в оцепенении. Но Сиддхаттха взглянул на него и позвал:
– Свасти!
Он пригласил мальчика присоединиться к нему. Девочка в белом сари подняла голову, и Свасти узнал ее. Они часто встречались на деревенской дороге. Когда Свасти приблизился, она посторонилась, чтобы дать ему место, и Сиддхаттха жестом пригласил его сесть. Перед Сиддхаттхой лежали листья банана, на них – рис и немного кунжутной соли. Сиддхаттха разделил рис на две порции.