— Как я это сделаю?
— Ты просто подойдёшь завтра к человеку, к которому ты испытываешь сильное влечение, и произнесёшь заклинание, начертив рядом с ним мой знак. Никто, кроме вас, этого не запомнит. И он пойдёт за тобой, куда бы ты его ни позвал. Ты будешь любить его, он будет любить тебя. А я буду рядом, чтобы принять твой дар, дабы моя жизнь длилась как можно дольше.
— Почему ты говоришь «он»? Возможно, это будет девушка.
— Возможно. Но маловероятно. По сути, я не мужчина и не женщина. И сейчас я то, что ты хочешь видеть. Ты неосознанно создаёшь мой облик. И я буду этим, пока я с тобой.
— А то, что ты заберёшь наши чувства, не навредит человеку, с которым я буду?
— Ты волнуешься не о себе, а о нём? И ты ещё уверен, что в тебе нет души? Смешной малыш. Не стóит. Это всего лишь чувства. Без них можно жить. Даже совсем без них. Скучно, серо, но можно, — демон немного помолчал, продолжая разглядывать Рея, прожигая насквозь своими охеренно красивыми чёрными глазами как рентгеном, а потом продолжил:
— Я буду с вами всего пять ночей. Мне этого хватит надолго, а у вас останется достаточно для обычной жизни. Потом вы просто всё забудете.
— Обычной жизни? Это как?
— Это как у всех. Без особенных страданий и потрясений.
— То есть я уже никогда не смогу полюбить так, чтобы у меня снесло крышу? — у Майлза противно царапнуло под ложечкой.
— У тебя уже снесло крышу, малыш, не забывай об этом. Ты помнишь ведь, что у тебя передоз и ты почти умер? — демон сделал к нему несколько шагов, и Рея вновь обволокло горячей волной, плавя всё внутри, отнимая волю и подгибая колени.
— И вот так, как сейчас, уже никогда не будет? — прошептал он, ощущая предательскую тяжесть в паху и слыша, как бешено стучит его сердце и шумит по венам гонимая им кровь. Накатило какое-то незнакомое, нелепое чувство грядущей потери.
— Нет, малыш, не будет. Но иначе не будет тебя. Совсем. Многие идут на это. Да почти все. Каждый однажды может очутиться на краю, и никто не хочет рисковать. Все идут на сделку. Кстати, тебя ведь ещё можно спасти. Я могу не вмешиваться. Ты хочешь попробовать? А вдруг медики всё же успеют?
Рей поёжился. Лежать на кафельном полу заблёванной уборной, среди таких же неудачников, как и он, и надеяться на чудо? Кому он нужен? Никто его не спасёт. А так у него появится шанс. Кстати, вполне реальный шанс переспать с Дэвидом. Это то единственное, что ещё держало его на плаву последнее время — надежда, что Дэвид обратит на него внимание.
— Я согласен, — произнёс Рей, взглянув в глаза демону, и неожиданно для самого себя у него вырвалось:
— Только… я хочу…
— Я знаю, чего ты хочешь.
Глаза Бафомета сверкнули, он приблизился к Рею и, раскрыв свои крылья, закутал в них парня, как в горящий кокон. Огонь грел, но не обжигал. Ладонями обхватив Рея за шею, Баф притянул его к себе, провёл большими пальцами по его губам и, прикоснувшись к ним своими, ворвался в рот Рея языком, сметая его неуверенность и разгоняя последние мысли.
Демон резко разорвал объятия и отошёл от парня.
— Иди. И помни — пять ночей.
***
Проснувшись утром в своей постели, Рей первым делом ощупал своё лицо и тело. Нигде ничего не болело, не саднили сбитые вчера колени, не щипала ободранная при падении в туалете кожа лица. Не было жуткого постнаркотического сушняка и выламывающего обычно уже с утра желания повторить. А главное, такая привычная уже боль от тоски по Саманте немного отошла на второй план, освободив место недоумению от всего, что случилось с ним вчера в клубе.
Нет, передоз был вполне закономерен. Жить Майлзу реально было тошно, и он как мог уничтожал своё сознание всякой химией в надежде, что удастся забыть, что он сотворил.
Он изменил Саманте, изменил с одногруппником по институту. Совсем ничего не значащий трах в перерыве между парами. А она узнала и не простила. Просто шагнула из окна на его глазах, не сказав ни слова упрёка.
Рей не любил её. Он никого не любил. Это было так глупо — привязываться к кому-то, сдавливать себе горло ненужными обещаниями. Он ещё слишком молод, чтобы брать на себя такую ответственность. Вот секс — другое дело. Это реально, это заводит и даёт тебе силу и энергию. После секса жизнь кажется ярче и интереснее. И чем разнообразнее партнёры, тем веселее.
Он ничего не обещал Саманте, но она всерьёз запала на него и не захотела его ни с кем делить.
Он не мог понять, как? Как так можно лишить себя жизни ради кого-то? Ненормально. Противоестественно.
А позже он узнал, что Сэм ждала ребёнка. Его ребёнка.
Переварить такое не смогла даже его гуттаперчевая совесть. И Рей сломался. Боль прочно засела у него внутри, не желая уходить. Клубы, наркотики, безликий механический секс. Рей забил на учёбу, посещая институт в дни редкого просветления между пьянками и приходами и, как итог, покупка палёной дозы и словленные вчера в клубешнике глюки.
Глюки были настолько реальны, что Рей до сих пор чувствовал вкус поцелуя адского существа с пылающими крыльями. А член даже сейчас, при воспоминании об этом поцелуе, дёрнулся, приподнимая лёгкую простыню, которой Майлз укрывался в постели.
Как вообще он оказался дома? Почему он чувствует себя так, будто юн и свеж, как майская роза, и не было этих месяцев полнейшего пиздеца в его жизни?
Так и не придя к пониманию ситуации, но решив, что сегодня сам бог велел всё-таки попасть на пары, Рей выпил чашку кофе и отправился в институт.
Возможно, сегодня ему даже удастся чем-нибудь впечатлить профессора Дэвида Броука. Единственного человека в учебном заведении, на которого Рею было не тошно смотреть. И кстати, вообще единственного мужика, перед которым Рей был готов даже прогнуться, если не получилось бы иначе. Такого хотелось подчинить себе и такому хотелось подчиниться самому. Чтобы вытрахал все грёбаные мысли из разваливающейся на части бесполезной головы.
Аудитория была уже заполнена, а профессор Броук, обернувшись к открытой Реем двери, недовольно поморщился.
— Займите своё место, мистер Майлз, раз уж соизволили нас посетить.
На фоне окон чёткий профиль Дэвида казался оттиском на монете. Высокий, широкоплечий, со слегка вьющимися тёмными волосами и полными яркими губами, в которые хотелось впиться до дрожи в коленях, профессор был несбыточной мечтой большей половины курса. Рей абсолютно точно знал, что девушкам здесь не светит. Броук был стопроцентным геем. Но и парней, желающих замутить с профессором, было слишком много, чтобы Рей мог надеяться на взаимность.
В голову неожиданно пришли слова, сказанные ему крылатым демоном во время вчерашних наркотических снов:
«Ты просто подойдёшь завтра к человеку, к которому ты испытываешь сильное влечение, и произнесёшь заклинание, начертив рядом с ним мой знак. Никто, кроме вас, этого не запомнит. И он пойдёт за тобой, куда бы ты его ни позвал».
Рей хмыкнул. Да-а, если бы всё было так просто…
И, сделав шаг в сторону глазеющей на него аудитории, вдруг почувствовал, что ноги сами понесли его к Броуку. Подойдя к нему вплотную и нашарив не глядя кусок мела у доски, Рей открыл рот и произнёс нечто на совершенно незнакомом ему самому языке. Произнёс чётко и громко, сам не понимая, что говорит и откуда вообще это взялось, а его рука, ведомая неизвестной силой, поднялась к полотну доски и начертила на нём пятиконечную звезду с силуэтом животного посредине.
Рея тут же отпустило, и он выронил мел, испуганно уставившись на дело рук своих на доске. Молчавший до этого профессор странно посмотрел на него, как будто увидел перед собой сумасшедшего, и от греха подальше произнёс:
— Сядьте, Реймонд, и перестаньте паясничать. Вам это не идёт.
На ватных ногах Рей доплёлся до своего места и молча просидел всю лекцию под любопытными взглядами сокурсников, стараясь унять мелко дрожавшие руки.
Придя домой после занятий, Рей засел за компьютер. Сеть была забита разнообразной противоречивой информацией о том, с кем он имел дело прошлой ночью. Догадки, предположения, мифы, сказки и прочая лабуда, сдобренная массой красочных картинок, расколола мозг Майлза на тысячу ноющих осколков, но самое паскудное было в том, что его наркотический бред как-то вырвался на свободу и аукнулся ему в реальной жизни вполне себе нереальным пиздецом.