Читать онлайн «Драконы грома». Страница 5

Но такова плата за промышленный прогресс, таковы реалии нашего урбанистического века.

Власти Сингапура многое делают для оздоровления загубленного ландшафта. Всемерно поощряется разведение садов. На острове запрещена порубка деревьев, сжигание мусора. Человек, бросивший на мостовую клочок бумаги, рискует штрафом до пятисот долларов.

Заговорив о торговле предметами роскоши, мы вплотную приблизились к сфере индустрии туризма, занимающей второе место в сингапурском бюджете. Это тоже знамение времени. Во многих странах возводятся новейшие отели-небоскребы, сдаются напрокат самолеты и яхты, устраиваются веселые фестивали и прочие красочные зрелища. Но рано или поздно рост прекращается. Недаром в Сингапуре уже не выдают новых лицензий на строительство гостиниц. Чтобы заполнить пустующие номера, владельцам приходится проявлять чудеса изворотливости. Характерный пример. Только в Сингапуре, разумеется, за деньги — и очень большие! — турист может сделаться императором. Сознаюсь, что именно этот аттракцион — в свое время я написал о нем в «Правде» — поразил меня более всего.

В фешенебельном отеле «Мин Корт» действительно предусмотрены апартаменты, которые сдаются «императорской чете» вместе с регалиями, расшитыми жемчугом одеждами, выездом и прочими атрибутами высокого положения. Казалось бы, что тут особенного? Хоть и поубавилось в наш век на земле королей, но коронованные особы все еще существуют и требуют к себе соответственного отношения. Все дело в том, что апартаменты в «Мин Корте» предназначены для иных королей, финансовых. Императорские регалии и весь необходимый протокол просто сдаются любым частным лицам, словно автомобиль или, скажем, вечерний смокинг в прокатном пункте.

Разумеется, игра в «императора на отдыхе» доступна очень немногим. Это скорее реклама, прославляющая исконное радушие сингапурцев. Намек на то, что каждый гость может чувствовать себя здесь владетельной особой.

Только едва ли нуждается в подобной рекламе романтический Город Льва, чье дружеское гостеприимство отмечено даже в лоциях прошлого века! В радушии сингапурцев не раз могли убедиться многие тысячи моряков, в том числе и советские. Недаром все больше и больше наших судов бросают свои якоря на прославленном рейде. Не проходит и дня, чтобы на стендах советско-сингапурского пароходного агентства не значилось несколько русских названий. Это наглядное свидетельство постоянно расширяющихся торговых, научных и культурных связей между нашими странами. Бродя по городу, вы можете наткнуться на магазин, который называется «Москва» или «Находка». Есть даже большой универмаг, носящий интернациональное ныне наименование «Спутник», а в деловой части города высится строгое здание Московского народного банка. Все это осязаемые приметы сотрудничества и постоянно растущего взаимного интереса. Я не раз видел добрую улыбку наших соотечественников, когда они внезапно замечали вывеску с бойкой надписью: «Магазин индусский, говорим по-русски».

В центре города на набережной, где круглый год цветут тропические деревья, высится белый обелиск, чьи грани символизируют единение наций. Когда неожиданным штурмом со стороны Джохорского пролива японский военный десант овладел городом, на этом месте было расстреляно семьдесят первых попавшихся заложников: малайцев, индийцев, китайцев и англичан. Генерал Ямасита, командующий двадцать пятой армией, оккупировавшей перед этим Малайю, провел «акцию устрашения» даже прежде, чем был поднят военный флаг «Хиномару». Таков почерк фашизма, такова его суть.

Сингапурский пролетариат сыграл видную роль в создании Коммунистической партии Малайи, в организации национально-освободительного движения в годы японской оккупации. Мне приходилось беседовать с рабочими доков, которые принимали участие в сопротивлении, распространяли среди разноязыкого населения правду о положении на фронтах величайшей в истории войны. В горящем Сталинграде, где крепостью становился каждый разрушенный дом, в снежных просторах Подмосковья решалась тогда судьба мира, а вместе с ней и судьбы этих простых тружеников, живущих так близко от экватора, где никогда не выпадает снег.

— Независимость — это естественное право человека самому решать свою судьбу, — сказал рабочий поэт Чандр Бахадур. — Мы добыли ее сами, своими руками. И здесь, и в Малайе, и в Индии, и на островах Индонезии — повсюду такое стало возможным только благодаря вашей великой победе.

Нерушимость связи времен в преемственности людской памяти.

Печи Хатыни, памятники Лидице, Орадура, Бабьего Яра и белый обелиск в Городе Льва — как нерасторжимые звенья в цепи бессмертия. Высокого бессмертия, даруемого только вечной памятью благодарных потомков.

Пик Адама

Я познакомился с Артуром Кларком летом 1970 года в Японии, где проходил тогда I Международный конгресс научных фантастов. Японские коллеги хотели как можно шире показать иностранным гостям свою удивительную страну, и заседания каждый раз устраивались на новом месте. Одно из них, как сейчас принято говорить, — «выездное», состоялось в Осака, где сверкала тогда морем огней Всемирная выставка. Поскольку изначально было ясно, что объять необъятное невозможно, произошло стихийное разделение по интересам. Так получилось, что увлечение космическими и подводными исследованиями, а также буддийской стариной подарило мне несколько приятных часов, проведенных в обществе Кларка. Оказавшись в одной группе, мы наскоро прошлись по основным павильонам, а затем, вместе с Комацу Сакё, улизнули под сень криптомерий, где над задумчивыми прудами дремали пагоды и синтоистские храмы, окутанные благовонным можжевеловым дымом.

С тех пор прошло без малого десять лет. Кларк все реже покидал Коломбо, где прочно обосновался на постоянное жительство, и мы лишь обменивались с ним новогодними поздравлениями.

Но как только стало известно, что предстоит поездка в Шри Ланку, я сразу же решил навестить самого научного из фантастов мира в его «экзотическом», как часто писали в газетах, уединении. Признаюсь, что мною двигали не только профессиональный интерес и естественная симпатия, но и чисто человеческое любопытство. Однако сам по себе «феномен» Кларка, оставившего навсегда Англию и постепенно обрывавшего связи с западным миром, о чем постоянно заходила речь на международных фантастических форумах, лично мне не казался столь уж удивительным. Больше того, вспоминая наши беседы в каменном саду и у священного колодца храма Каннон, я даже думал, что понимаю, какие причины заставили Кларка сделать свой не столь уж неожиданный выбор. Были, наконец, и яркие исторические прецеденты. Гоген, например, оставивший Париж ради пальмовых рощ и розовых песков Таити. И все же… Мне не давала покоя отчетливая технотронная струя в творчестве Кларка, его ярко выраженная естественно-научная принадлежность.

Он закончил Лондонский королевский колледж по отделению математики и физики, обслуживал во время войны первую экспериментальную систему радарного обнаружения, считался блестящим специалистом в области связи. Широкую известность в научных кругах получила его пророческая идея об использовании спутников для радио- и телевизионной трансляции на дальние расстояния. Наконец, с 1950 года он занимал высокие посты председателя Британского Астронавтического общества и члена Совета Британской астрономической ассоциации. В 1961 году ему была присуждена высшая международная награда за популяризацию науки — премия Калинги. Все, казалось, ложилось на чашу весов с условным обозначением «Запад». Шумный успех блистательного фильма «Космическая Одиссея 2001 года», поставленного по кларковскому сценарию Стенли Кубриком; переведенная на все основные языки футурологическая работа «Черты будущего», которую просто немыслимо было бы создать без непосредственного контакта с учеными из Оксфорда, Кембриджа или Принстона, без личных наблюдений на Маунт Паломар или Грин Бэнк.