От Великой Норки появились на острове маленькие норки, на которых мы теперь охотимся.
Потом Ворон построил большой дом и поселился в нем со знакомым Моржом. Морж все время проводил в море и ловил рыбу для всех гостей Ворона.
Однажды, когда Ворон прилетел на материк, его увидела любопытная большая Мышь и стала просить:
— Возьми меня с собой на свой остров, все говорят о нем, а я даже не видела его никогда.
Ворон перенес Мышь на остров, и та побежала на гору, чтобы все рассмотреть и рассказать подружкам. Она так долго лежала на горе, чтобы ничего не упустить и все запомнить, что там и сегодня видна на вершине вмятина от ее тела и хвоста.
Как‑то раз Ворон решил дать поручение маленьким птичкам — овсянкам.
— Я приказываю вам, — сказал он, — гнать на мой остров всю рыбу и всех зверей, кого только встретите. За это я буду вас охранять: на Нуниваке вы сможете жить без опаски.
Птички послушались, и вскоре Нунивак стал самым богатым островом в море, столько тут появилось рыбы и всякого зверья.
ПРО ДЕРЕВО
— Не слыхали? — спросил старый эскимос Алаликах. — Замечательное было дерево. Выросло оно на берегу Юкона и было выше всех, так что всякий прохожий «Тщательно останавливался, чтобы взглянуть на него.
— «Вот так великан!»
А дерево горделиво махало в ответ могучими ветвями. Однажды весной, когда снег начал таять и льдины бились о берег, деревья вокруг великана стали падать в поток. Он сам был крепче других и цепко держался Кореями за почву, да пожалел молодую подружку: пошатнулась она под ударом льдины, великан рванулся ей помочь, корни его лопнули, и он оказался в воде.
Река обрадовалась такой добыче и понесла дерево бережно, по краю, чтобы оно побольше смогло увидать в пути.
«Как велик мир!» — думал великан, встречая селения на берегу и каяки[4] на воде, узнавая в ступенях, спускавшихся к потоку, своих прежних друзей.
Как‑то утром река показала скалистый берег. Наверное, та тихая бухта была любимицей солнца, потому что иначе не понять, почему она была так прекрасна. Дерево никогда еще не видело такой прозрачной золотой воды и таких веселых любопытных рыбок на дне, и ему захотелось здесь задержаться. Великан попросил:
— Расскажите, кто здесь живет?
— Ты сам все узнаешь, если захочешь, — сказали рыбки.
Вскоре к реке подошел человек, и дерево почувствовало тепло и доброту его рук, которые до сих пор дарило ему только солнце, и ему стало хорошо, как летом.
— Какой великан, — сказал человек, — из тебя выйдет отличный каяк.
Он взвалил дерево на плечо и отнес в селение, и все, кто встречался им на пути, удивлялись, что бывают такие великаны.
Человек сделал из дерева доски, из досок построил раму для каяка и обтянул ее кожей. Следующей весной каяк опустили на воду, и хозяин отправился в нем на охоту.
— Никогда еще не было такой удачной охоты, — сказал хозяин, когда они вернулись. — Каяк сам плывет в сторону тюленей! А какой он легкий и быстрый!
Летом заботливый хозяин дал каяку отдохнуть, а осенью они опять вышли на охоту, и каяк очень старался помочь своему хозяину. Потом пришла зима, а с ней и праздник подарков, когда все люди селения собираются вместе и дарят друг другу красивые вещи.
Когда к каяку подошел незнакомый человек, тот сразу заподозрил неладное. Незнакомец положил на доски каяка руки и сказал:
— Теперь ты будешь работать на меня.
— Нет, — крикнул каяк, — у меня другой хозяин!
Но человек не услышал его крика. Тогда каяк подождал, пока тот уйдет, потом стал качаться на волнах так, чтобы веревка, державшая его в бухте, перетерлась об камень, и, как только почувствовал себя свободным, поплыл прочь. Говорят, что река вынесла его в море, и он бродит по водам до сих пор. Не встречали? Мне не довелось, но, говорят, он многим помог, кто в море в шторм попадал. Но насовсем ни с кем остаться не захотел.
Переводы Б. Щедриной
2
«Что такое жизнь? — говорит перед смертью Цветок Лютика, мудрец из племени сиу. — Вспышка светляка в ночном мраке. Дыхание бизона зимней порой. Легкая тень, что пробегает в траве и теряется на закате». Могучее и бесконечное многообразие мира представлялось индейцам Великой Тайной, которую можно постоянно разгадывать, но никогда нельзя разгадать до конца. Индейцы сиу считали, что все возникает и движется на земле под действием необъяснимой и невидимой животворной силы, которой они дали имя Ваконда. Это название стало в наши дни одним из национальных символов, выражающих своеобразие культуры американских индейцев.
Отовсюду ждал индеец чудесных проявлений Ваконды. Если ему удавалось испытать что‑нибудь необычное, он считал, что становится сильнее, мудрее, могущественнее. Таким неожиданным подарком мог стать голос ребенка в степи, крик птицы на рассвете, необычной формы дерево или скала, а также чудесные сны, обладающие пророческой силой. В таком священном сне научился молодой индеец из племени дакота Пляске Травы — пляске, которая всегда способна принести удачу в охоте.
Жизнь аборигенов не была легкой. Причины этому прежде всего социальные, экономические. А кроме того, для жителей Крайнего Севера — эскимосов — это вызывалось и суровыми природными условиями. Среди печальных и горьких эскимосских песен есть одна, которая называется «Песня умершего, приснившаяся живому». В ней говорится, что лишь после смерти человек находит счастье и покой от житейских забот и трудов.
Фольклор индейцев и эскимосов уподобляет человека животным и стихиям, превосходящим его по силе. Выявляя в этих сопоставлениях все новые и неожиданные связи и зависимости между собой и миром, ведя спор с голодом, болезнью и самой смертью, человек часто находит силы вернуться к своему первоначальному повседневному бытию. В одной эскимосской песне говорится:
И все же, и все же
всего важнее,
всего достойней —
жить нам и видеть
в дороге и дома
дня наступающего
начало
и свет, кто мир кругом наполняет.
Важное место в аборигенном американском фольклоре занимают животные — мудрые хитрецы; даже их глупость и простоватость носят всегда неожиданный и чудесный характер. К широко известным персонажам такого рода относится Манабозо — «Великий Заяц», а также Ворон (как и у эскимосов), Койот и другие. Животные родились раньше человека: это его старшие братья, у которых всегда есть чему поучиться.
«Притча о Прыгающей Мыши» — одна из многих, вошедших в книгу «Семь Стрел». Ее написал наш современник, индейский писатель Хаймийостс Сторм. Конечно же, она посвящена Великой Тайне жизни, в которой ничто не пропадает бесследно и всегда открыт путь в неведомое и чудесное. В «Притче о Прыгающей Мыши» речь идет о человеке и его имени. По народной индейской традиции имя воину и вождю дает народ; и если человек перестает выражать содержание этого имени, народ присуждает ему новое имя. У прославленных воинов племени Черноногих (пикуни) бывало по нескольку почетных имен, говорящих о подвигах их владельцев. Индейские имена — это красочные метафоры, они выражают выдающиеся качества, а иногда и весь характер человека. Тупой Нож (затупившийся в битвах) — имя прославленного вождя чейеннов; Его–Лошадей–Боятся–Враги — имя известного военного вождя сиу. Часто имя давалось в честь священного видения, явившегося человеку; тогда имя становилось талисманом, волшебным даром.
У индейцев навахо есть длинные циклы песен, рассказывающих о сотворении мира, истории народа и одновременно о красоте и величии окружающего мира. Такие циклы связаны со священными обрядами; они насчитывают до 150–300 песен и носят названия «Ночная Песнь», «Песнь Горных Вершин», «Благословенная Песнь» и др. Навахо считают, что песни обладают властью исцеления: они способны вернуть человеку радость и остроту восприятия мира, восстановить угасшие силы… Кроме того, это песни благословения, напутствия, пожелания счастья певцу, страдающему человеку или аудитории, для которой они исполняются.
ПЛЯСКА ТРАВЫ
Прошло больше двух месяцев со дня последней охоты. В типи племени дакота пришел голод: все запасы вяленого и копченого мяса были съедены. И тогда вождь племени Твердый Нож созвал Совет Старейшин, — Надо найти бизонов, — сказал он, — а то все мы погибнем. Кого отправим мы на поиски следов бизона?
Подумали старейшины и назвали Черного Волка.
— Сколько раз находил он стада бизонов и выручал племя. Позвал Твердый Нож Черного Волка и сказал ему: