«Белая грива» (1952)
На юге Франции, там, где Рона впадает в море, лежит почти пустынная страна, называемая Камаргом. В ней еще живут стадами дикие лошади.
Тревожные, экспрессивные переборы гитары — зачин этой суровой сказки, скорее даже — предания. Вступление гитары словно заменяет певца, который рассказал бы сейчас о делах давно минувших дней.
Но вот звуки гитары сменяются какой–то чудной, диковатой музыкой флейты, и ее дробный ритм совпадает со стуком копыт дикого стада — белых, серых, черных лошадей. То неспешно, то стремительно его движение, темп которому задает вожак — гордый и грозный конь Белая грива.
Порывы ветра, скользящие тени облаков, проносящиеся табуны диких лошадей на фоне бескрайних просторов земли, воды, неба воссоздают дыхание и красоту живой природы, свободу ее обитателей. Съемка оператора Эдмона Сешана «такая, подобно которой мы никогда не видели: апофеоз черных, белых и неисчислимых серых тонов при ослепительном солнце Юга».[10]
Но вот это свободное дыхание прерывается. Такт флейты совпадает со стуком копыт лошадей, несущих на себе всадников. Это манадьеры — люди, которые ловят и дрессируют диких лошадей.
Как интермедия, воспринимается вначале ловля всадниками коней. В ней главное — ритм, он возникает от стука копыт, и звуков музыки, и раскачивания всадников, и колыхания трав. Этот ритм легкий и спокойный, он всех себе подчиняет, всех объединяет — природу, коней, людей. Это еще не драма, это что–то далекое и остранённое, это предвестие какой–то будущей истории.
И вдруг исчезают и пески, и лошади, не слышно криков всадников и стука копыт. Тихая, чуть с рябью вода и среди камышей лодка, на которой плывет маленький рыбак Фолько. Ни всплеска. Только белое, словно выжженное солнцем небо и белая одежда мальчика. Ритмическим, пластическим, звуковым контрастом создан этот мир.
Но вновь нарушена тишина, вновь главное — ритм ловли, погони; игра становится жизнью, и в нейтральную, остранённую мелодию вступают валторна и труба, инструменты более низкие, более тревожные. Меняется и ритм. Теперь он уже не сливает, а разделяет, не объединяет, а разъединяет — природу, коней, людей. Только что он был легкий, играющий. Теперь он тяжелый, прерывистый. Теперь он свой у людей и свой у табуна, и никогда он больше не будет для них един, а всегда будет их сталкивать, и всегда люди будут пытаться своему ритму подчинить ритм свободных, вольных, диких лошадей.
Обыкновенная ловля перерастает в борьбу, борьба и станет средоточием, движущей силой фильма: самого непокорного, самого необузданного коня — Белую гриву манадьерам удастся затолкнуть в загон.
Ритм загона синкопирован. Нервно, неровно скачет лошадь по его кругу. Синхронно с ее скачками — значит, так же нервно, так же неровно — кидаются за ней манадьеры. Скачет конь. Бегут люди. Раскручивается лассо. Стремительно бросают люди лассо — сильно вскидывает голову конь. Потом делает резкий скачок в сторону — и человек падает в пыль загона. Еще один скачок — и человек волочится по пыли. Человек силен, и конь силен. Эти две противостоящие друг другу силы даны в пластике, в ритме, в цвете, которые как бы символически выражают темы этого фильма.
За белую масть лошадь прозвана Белой гривой. Когда манадьерам впервые удается затолкнуть ее в загон и начинается борьба между людьми и лошадью, люди кажутся темными, жалкими, нелепыми; камера смотрит на людей как бы глазами лошади, камера всегда видит и оценивает людей ее глазами или глазами табуна. Как в сказке австрийского писателя Ф. Зальтена «Бемби» человек показан только глазами тех, кого он убивает. Человек ни разу не назван человеком. Это — Он, который всегда несет с собой смерть и от которого почти никому не дано спастись.
Так и здесь, в «Белой гриве»: люди кажутся бессильными и тщедушными, их лиц почти не видно, они безлики, а конь — гибкий и сильный, конь один, единствен; и потому так отталкивающ мир манадьеров, и потому так привлекателен прекрасный, вольный мир Белой гривы.
Другие лошади подчинились, покорились. А она — самая красивая — не только не покорилась, но и возбуждает гнев, ярость людей, которые обнаруживают, что они не всегда самые сильные. И снова кидаются они на лошадь, и снова завязывается равная и неравная борьба.
В этой борьбе нет никаких причинных связей, ничего обусловленного. Это что–то природное, стихийное, данное изначально и навсегда; как в сказках не объясняются истоки любви или ненависти, дружбы или вражды, а есть уродливый, значит, злой и завистливый, и есть добрый, значит, умный и красивый.
Так и в «Белой гриве»: есть манадьеры, они лишают свободы диких коней, злобно ненавидят Белую гриву. И есть конь, прекрасный и свободный, который зла никому не делает, а только не дает себя приручить, не дает лишить себя свободы.
В «Бемби» самый старый олень — старый вожак — говорит Бемби: «Мы, олени, никого не убиваем, но мы должны сравняться с Ним в силе и упорстве жизни. Мы должны жить, сколько бы ни насылал Он на нас смерть. Мы должны множить, охранять, длить наш кроткий и упрямый род… Мы должны быть чуткими, бдительными, осторожными, ловкими, находчивыми, неуловимыми, но никогда — трусливыми. Таков великий закон жизни. Понял ли ты меня, дитя мое?» «Да, — тихо ответил Бемби. — Закон жизни — это борьба».
Для Белой гривы жизнь — это свобода. Закон жизни, закон свободы — борьба. И вот уже двух, трех, четырех манадьеров, держащихся за конец лассо, волочит Белая грива по пыли загона. Рвется веревка, и куда–то вдаль убегает конь.
А навстречу ему — из дали — плывет в своей лодке Фолько. Снова слышатся звуки флейты и скрипки. Маленький рыбак живет в белой хижине посреди болот. Там, где Фолько, там мир спокойной, неторопливой жизни. Там и его младший брат, естественно принимающий все как оно есть, как ему это дает жизнь; он целый день возится со своими друзьями: черепахой, собакой, аистом; там их дедушка, дремлющий на солнце; там солнце, природа, покой; там человек живет согласно с природой.
Там, где манадьеры, — там словно нет природы, там пыль, вихри пыли; там нет кустов и камышей, там жерди загона. Там живое загоняют в загон, там укрощают его с помощью лассо.
И снова гнались всадники за лошадью. А она останавливалась у воды и спокойно стояла, отражаясь в ней. Вода отражала и плывущего в лодке Фолько. Это была словно небольшая ритмическая пауза между двумя напряженными аккордами. Но вот послышался шум: Белую гриву настигли манадьеры.
На этот раз, вместо того, чтобы спасаться, Белая грива встретила их лицом к лицу. С диким ржанием бросилась она на одного из них, резким ударом сбросила его с лошади и ускакала. Ускакали и манадьеры. А Фолько решил сам поймать лошадь.
У его младшего брата было много друзей. Фолько уже вырос, ему не хватало настоящего друга, одного–единственного. Полусон–полумечта Фолько — поэтическое выражение дружбы в этом фильме.
По воде, еле касаясь ее, шли двое; тихо вел маленький большого. Тишина, бескрайность, безлюдье. А в зеркале воды — два изумительных белых отражения; послушно следовала Белая грива за Фолько.
В фильме «Бим» ослик был дан его герою Абдуллаху с рождения, по обычаю. В этом фильме Фолько мечтал о друге, но у него пока еще не было коня.
Фолько умел различать следы на земле и очень скоро обнаружил Белую гриву. Тихо, не дыша, приблизился он к ней и резко и сильно бросил лассо. Резко рванулась Белая грива, встала на дыбы, а потом понеслась вперед, увлекая за собой крепко державшего конец лассо маленького Фолько. По бескрайним просторам, через пески и болота тащил конь мальчика, а на экране было: сильный бег животного, вихри пыли, вихри брызг и черное от грязи лицо Фолько. Фолько совсем обессилел, но и Белая грива, замедлив бег, остановилась. Она повернула голову, внимательно посмотрела на Фолько и отвернулась. Словно человек посмотрел на человека. Живое на живое. Друг на друга. И Фолько поднялся и погладил лошадь. Как бы осуществилась его мечта: они вместе. Даже что–то общее есть между ними: как грива нависает на голову лошади, так нависает челка на лоб Фолько. Они похожи друг на друга. Борьба между ребенком и животным окончилась дружбой.
У Белой гривы появился друг, но свобода ей была по–прежнему дороже. Однажды, услышав ржание диких коней, проходивших недалеко от дома Фолько, она покинула мальчика и присоединилась к стаду.
Молодой и сильный конь уже занял место во главе табуна и не захотел уступать его Белой гриве. Началась борьба, снова борьба. Ребенок боролся за друга — и победил. Теперь конь борется с конем за право быть вожаком, за право сильнейшего. Поднявшись во весь рост, кони, казалось, хотели уничтожить друг друга. Потом, внезапно, они прекращали бой, задирались на расстоянии, яростно скребли землю и вдруг снова бросались один на другого.