Я сидел тогда и чесал репу [19] , думал: «Что делать?»
И вот ко мне в Башню заходит бывший химик и спрашивает:
– Как ты относишься к нашему Президенту?
Я уже слышал про его мытарства, но от греха подальше решил прикинуться дураком:
– К какому Президенту? – а сам к двери.
Он блокирует своим тощим и нервным телом дверь и сует мне в лицо Указ.
– К нашему Президенту. Нашей новой России. Признаешь ли ты его?
Тут на меня повеяло генетической памятью репрессированного народа.
Моего деда-активиста расстреляли как врага народа лишь за то, что он при посещении музея Ленина [20] , сидя в общественной уборной пофилософствовал с соседом по толчку [21] о том, что дрисня у всех одинаковая: что у вождя, что у рабочего, что у буржуя.
Вспомнив это, я прижал уши и ответил:
– Признаю.
Химик обрадовался. Наконец он услышал первый положительный ответ на этот вопрос.
– А раз так, читай! – и сунул мне под нос Указ.
Указ был коротким, что такой-то и такой-то, то есть наш химик, назначается губернатором Нижнеокской области со всеми вытекающими полномочиями.
– Понял? – спросил он.
– Понял, – ответил я ему.
– А раз понял, пойдем со мной. Поможешь мне власть захватить.
Я согласился.
Решил так: раз будет власть, значит, будут и просители.
А раз будут просители, Кремль опять оживет и бизнес мой наладится.
Тем более в здании бывшего обкома партии никого не было, кроме милиционера, старшины из отдела кремлевской охраны. Тот, пользуясь ситуацией, за отдельную плату проводил в пустом здании экскурсии и потихоньку распродавал мебель.
Правда, мебель была не ахти какая, сделанная в колониях заключенными. Но я купил у него одно кресло.
Кресло бывшего первого секретаря обкома. С виду простое и легкое, оно оказалось таким тяжелым, что я его еле донес к себе в Башню.
Когда мы шли по пустынной территории Кремля, глаза у вновь назначенного губернатора разгорелись. Он чуть не бегом помчался к зданию обкома партии, а подбежав, стал руками и ногами стучать в дверь.
Старшина сердито открыл дверь. Но, увидев меня, заулыбался.
Подумал, что я пришел прикупить очередной стул.
Химик, суетясь, тут же сунул ему в руки Указ президента.
Старшина улыбаться перестал. Взял Указ, прочитал и неожиданно нырнул назад в здание, резко захлопнув дверь.
Будущий губернатор подергал-подергал дверь, постучал по ней, посмотрел на меня и сник.
Я тоже для порядка два раза пнул дверь.
Потоптавшись еще немного, мы, не глядя друг на друга, решили уйти восвояси.
Но тут дверь здания обкома партии резко распахнулась, и старшина отутюженный, выбритый, в полной парадной выправке, отбивая подошвы, строевым шагом подошел к химику.
Тот от испуга спрятался за меня.
Милиционер же, приложив руку к козырьку, рявкнул во все горло:
– Товарищ… то есть господин Губернатор, охрана бывшего здания обкома КПСС в надежных руках, – и, покосившись в мою сторону, добавил уже тише: – за мое дежурство происшествий не случилось.
Новоиспеченный губернатор, поняв, что бить его не будут, выглянул из-за моей спины, отдал честь старшине и тут же назначил его начальником всей охраны Кремля, а заодно присвоил ему звание майора.
И вот кремлевские двери открылись, и губернатор, пока еще робея, вступил в свои владения.
Лифты не работали, и мы, петляя по лестницам и гулким коридорам, пешком поднялись на пятый этаж здания. Погремев связкой ключей, только что назначенный начальник охраны открыл кабинет первого секретаря обкома партии.
Губернатор тут же прошел за письменный стол, к «вертушкам» [22] , и стал глазами искать себе кресло. Я быстро переглянулся с новым начальником охраны и подвинул губернатору простой стул. Он недовольно поджал губы. Старшина, то есть уже майор, увидев недовольное лицо шефа, стремглав бросился из кабинета и притащил точно такое же кресло, какое продал мне. Я, помня, каким тяжелым было купленное мной кресло, попытался ему помочь, но это, принесенное, оказалось обыкновенно легким. И помощь моя не понадобилась.
Губернатор, оглядев стройный ряд телефонных аппаратов с гербами Советского Союза, сел. Но не на стул, поданный мной, а в принесенное для него кресло. Потом поднял одну из трубок спецсвязи, представился:
– С вами говорит губернатор Нижнеокской губернии, только что назначенный лично Президентом Российской Федерации… Да именно… господин генерал. Так что прошу ко мне на доклад в Кремль, немедленно.
Положил трубку и так задумчиво посмотрел на нас.
Затем, устало, махнул рукой:
– Майор, идите работайте.
Когда тот вышел, опять взял трубку, но с другого гербового телефона, услышав голос, зажал рукой динамик, посмотрел на меня и сказал:
– Свободен.
Я поклонился и, развернувшись, вышел. Спустился вниз. Попрощался со старшиной, который уже пришивал майорские пагоны, и направился к себе в Башню.
А вот теперь уже заматеревший губернатор вышел к нам – народным избранникам – из своего кабинета модно подстриженным, без кудрей и в пиджаке от Юдашкина [23] .
Начав и закончив свою речь о торжестве демократии под его руководством в нашей Нижнеокской губернии, он милостиво отпустил нас делать его народ еще счастливее, а депутата по 29-му округу попросил задержаться и пройти с ним в кабинет.
Все начали вспоминать, чей это округ.
Конечно, он был мой.
Я сразу затосковал, вспомнив злополучное кресло, нисколько не сомневаясь, что старшина меня сдал.
Сколько раз я хотел его вернуть и все никак не мог придумать, под каким предлогом. Один раз ночью даже приволок это чертово кресло к входу в наш нижнеокский «Белый дом». Но утром мне его вернули как «неразменный пятак».
Тогда я отослал его на свою малую Родину – в барак, где родился и вырос. Уж оттуда-то, я был уверен, его ни-кто никогда мне не вернет.
Так, мучая себя догадками, я, депутат 29-го округа, грустно поплелся за губернатором.
Кабинет было не узнать: стены отделаны карельской березой, мебель инкрустирована золотом, кожа на креслах и подлокотниках с благородным итальянским переливом. «Фу, – облегченно вздохнул я, – зачем ему теперь то кресло из дешевой русской березы».
– Слушаю Вас, господин губернатор, – с полупоклоном обратился я к первому лицу области.
– Скажи, а почему у тебя на Башне нет моего портрета?
От столь неожиданного вопроса я разволновался еще больше.
На всякий случай еще раз поклонился губернатору и вдобавок зачем-то шаркнул ножкой. Увидев мое смущение, переплетенное с полным непониманием глубины вопроса, губернатор пояснил:
– У тебя на Башне, в нише над входом в мой Кремль, нет моего портрета.
Тут до меня дошло: точно, над самым входом в Башню, в нише размером метр на полтора у меня, висят тарифы на вход и въезд.
Раньше, до революции, в этой нише была икона, а после революции большевики повесили портрет Троцкого, потом Ленина, затем Сталина, Хрущева, Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева [24] и наконец опять Ленина, с надписью «Вперед к победе коммунизма!».
– Виноват, господин губернатор, исправимся, – заверил я.
На следующий день мои рабочие, сняв тарифы, повесили огромный портрет нашего губернатора с призывом «Вперед к победе капитализма!»
К вечеру мне позвонили и сказали, что господин Губернатор доволен.
А тарифы я перевесил чуть ниже губернаторского портрета. Кстати, заодно и повысил стоимость прохода в Кремль на десять процентов. За портрет и лозунг.
Теперь, когда с губернатором все уладилось и сердце мое успокоилось, я с рвением окунулся в депутатские дела.
На первом же заседании Думы группа демократически настроенных депутатов вышла с предложением принять закон «Об установлении статуса депутата пожизненным и наследованным».
Это предложение нашло горячий отклик в сердцах всех депутатов: и правых, и левых. И мы за него проголосовали единогласно. И верно, чего ерундой заниматься: выбирать, голосовать, тратить на это время и средства.
Раз выбрали – и хватит.
Народ доверил – и точка. На всю жизнь.
А наследственное депутатство оправдали так: если нас народ избрал, значит, мы люди хорошие. А от хороших людей плохих наследников не бывает.
Потом приняли ряд законов о повышенной зарплате депутатов и нашем расширенном социальном пакете.
Освободили нас, народных избранников, от всех уплат в бюджет города, области и страны. Закрепили за каждым кабинет, секретаршу, машину с мигалкой. Обязали милиционеров отдавать честь и нам, а не только ворам и генералам.
После первого заседания закатили банкет в загородном пансионате, бывшем пионерском лагере.
Поздравить нас приехали наши избиратели: много красивых девушек и директора ликероводочных заводов.
Привет ствий было много. И стало нам от этого весело и радостно. А после десятого тоста мы решили на следующем заседании Думы принять закон об установке каждому депутату бронзового бюста по месту его рождения и монументального памятника из белого мрамора в центре Кремля.