14 октября въ Бердичевѣ былъ убитъ помощникъ пристава.
Въ это же время замѣтно проявила свою дѣятельность "Боевая Организацiя" которая уже вполнѣ оформилась. Вотъ какъ описываетъ Спиридовичъ начало дѣятельности Боевой организацiи[1].
Самою яркою работою партiи въ описывамый перiодъ времени, работою, на которую тратились и самыя большiя денежныя средства, въ которой участвовали выдающiеся революцiонные дѣятели и которая дала партiи извѣстность во всѣхъ кругахъ населенiя — являлся терроръ.
Какъ уже было замѣчено, осенью 1901 года среди соцiалистовъ-революцiонеровъ народилась особая боевая группа, иницiаторомъ и создателемъ которой былъ, освобожденный изъ подъ стражи, арестованный по дѣлу «Рабочей партiи политическаго освобожденiя Россiи», Гершуни. Убѣжденный террористъ, умный, хитрый, съ желѣзной волей, онъ обладалъ удивительной способностью овладѣвать тою неопытною легко увлекающейся молодежью, которая, попадая въ революцiонный круговоротъ, сталкивалась съ нимъ. Его гипнотизирующий взглядъ и особо убѣдительная рѣчь покоряли ему собесѣдниковъ и дѣлали изъ нихъ его горячихъ поклонниковъ. Человѣкъ, надъ которымъ начиналъ работать Гершуни, вскорѣ подчинялся ему всецѣло и дѣлался безпрекословнымъ исполнителемъ его велѣнiй. Ближайшимъ сотоварищемъ Гершуни по постановкѣ дѣла террора являлась Брешко-Брешковская. Ея горячая пропаганда террора, въ которомъ она видѣла не только устрашающее правительство средство борьбы, но и примѣръ «великой революцiонно-гражданской доблести» — дѣйствовала на молодежь заразительно. Молодежь жадно слушала «бабушку», и шла на ея призывы.
Первою задачею, поставленною передъ группой Центральнымъ Комитетомъ, было убiйство министра внутреннихъ дѣлъ Сипягина и оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода, Побѣдоносцева. Все дѣло подготовлялъ Гершуни, помогалъ ему во многомъ Мельниковъ. Тою же осенью въ составъ «Боевой Организацiи» былъ принятъ Степанъ Балмашевъ, стоявшiй до того во главѣ сорганизованнаго имъ въ Кiевѣ кружка «Кiевскiй союзъ соцiалистовъ» и выдѣлявшiйся своими рѣзко опредѣленными революцiонными взглядами[2].
Молодой, крайне впечатлительный, но распропагандированный съ дѣтскихъ лѣтъ своимъ отцомъ, революцiонеромъ, Балмашевъ вступилъ въ «Боевую Организацiю» подъ влiянiемъ бесѣдъ съ Брешко-Брешковой и Гершуни. Попавъ въ руки Гершуни, онъ уже черезъ нѣсколько мѣсяцевъ соотвѣтствующей обработки послѣднимъ былъ подготовленъ на какое угодно политическое убiйство. Одновременно шла подготовка къ террору и еще нѣсколько молодыхъ людей и въ томъ числѣ молодого поручика Григорьева. Гершуни мастерски сорганизовал покушенiе. Онъ предусматриваетъ каждую мелочь и даже заставляетъ Балмашева передъ покушенiемъ написать свою автобiографiю и изложить свой взглядъ на борьбу съ правительствомъ. Послѣднiе дни предъ выступленiемъ Балмашовъ провелъ въ Финляндiи.
2 Апрѣля 1902 года, въ часъ дня, Балмашевъ, одѣтый въ адъютантскую форму, прiѣхалъ въ Петроградъ, въ Марiинскiй дворецъ, гдѣ долженъ былъ находиться въ Комитетѣ Министровъ егермейстеръ Сипягинъ, и узнавъ, что министръ еще не прибылъ туда, заявилъ швейцару, что, имѣя порученiе къ министру, онъ прiѣдетъ еще разъ. Черезъ нѣсколько минутъ Балмашевъ вернулся, а почти вслѣдъ за нимъ вошелъ и министръ. Балмашевъ подошелъ къ послѣднему и со словами, что привезъ пакетъ съ бумагами отъ Великаго Князя Сергiя Александровича, произвелъ въ егермейстера Сипягина два выстрѣла, коими причинилъ смертельныя раны, отъ которыхъ министръ черезъ часъ скончался[3].
Одновременно съ покушенiемъ на егермейстера Сипягина «Боевая Организацiя» имѣла намѣренiе напасть на оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода, въ зданiи послѣдняго. В него долженъ былъ стрѣлять революцiонеръ, переодѣтый въ форму генералъ-адъютатнта. Покушенiе, однако, не состоялось изъ-за недоразумѣнiя съ телеграммой, благодаря чему испольнитель не могъ своевременно прибыть на условленное мѣсто. Въ виду этой неудачи, Гершуни, не желая упускать момента, рѣшилъ осуществить покушенiе въ ближайшiе дни съ помощью Григорьева. 3 Апрѣля Гершуни, придя къ Григорьеву, имѣлъ съ нимъ и его прiятельницей Юрковской бесѣду, въ результатѣ которой было рѣшено слѣдующее: 5 числа, въ день похоронъ убитаго министра, Григорьевъ долженъ былъ пойти въ похоронной процессiи и произвести покушенiе на оберъ-прокурора Святѣйшаго Синода. Въ то же время Юрковская, переодѣвшись гимназистомъ, должна была улучить удобный моментъ и въ поднявшейся суматохѣ произвести покушенiе на градоначальника генерала Клейгельса. Гершуни далъ Григорьеву съ Юрковской всѣ необходимыя указанiя, помогъ купить костюмъ гимназиста, далъ денегъ на случай, если бы имъ удалось скрыться послѣ покушенiя; заставилъ написать прощальныя письма агитацiонного содержанiя и дальнѣйшими бесѣдами старался поддерживать взвинченное настроенiе молодежи до момента покушенiя. 5 числа ни Григорьевъ, ни Юрковская совершить покушенiе не рѣшились, и вернувшись домой, приложили затѣмъ всѣ усилiя, чтобы отойти отъ Гершуни и его кружка, что имъ и удалось.
На другой же день послѣ убiйства министра Сипягина, 3 Апрѣля, появилась прокламацiя, разъяснявшая причины убiйства министра. Прокламацiя имѣла подпись: «Боевая Организацiя Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ» — такъ назвалъ свою группу Гершуни послѣ ея перваго выступленiя. По поводу убiйства была выпущена также прокламацiя «Ко всему русскому рабочему народу отъ Партiи Соцiалистовъ-Революцiонеровъ», отъ 2 Апрѣля, и партiйная прокламацiя «Ко всѣмъ подданнымъ Русскаго Царя» отъ 3 Апрѣля, которая, впрочемъ носила фракцiонный характеръ[4].
Послѣ совершеннаго группою Гершуни убiйства, Центральный Комитетъ партiи призналъ «Боевую Организацiю» своимъ партiйным органомъ и передалъ ея «диктатуру» — Гершуни завѣдыванiе всей террористической работой. Вскорѣ затѣмъ въ № 7-мъ «Революцiонной Россiи» появилась статья «Террористическiй элементъ въ нашей программѣ», высказавшая слѣдующiе руководящiе взгляды на терроръ и его постановку.
"Мы — за примѣненiе въ цѣломъ рядѣ случаевъ террористическихъ средствъ. Но для насъ террористическiя средства не есть какая-то самодавлѣющая система борьбы, которая одною собственной внутренней силой неминуемо должна сломить сопротивленiе врага и привести его къ капитуляцiи. Террористическiя дѣйствiя вовсе не должны быть каким-то замкнутымъ внутри себя рядомъ актовъ, воплощающихъ собою всю непосредственную борьбу съ врагомъ. Напротивъ — для насъ террористическiе акты могутъ быть лишь частью этой борьбы, частью неразрывно связанной съ другими частями; въ этой то живой органической связи они и почерпаютъ всю свою силу, все свое значенiе… И, какъ всякая часть, они должны быть сообразованы съ цѣлымъ, должны быть переплетены въ одну цѣлостную систему со всѣми прочими способами партизанскаго и массоваго, стихiйнаго и цѣлесообразного напора на правительство. Терроръ — лишь одинъ изъ родовъ оружiя, находящiйся в рукахъ одной изъ частей нашей революцiонной армiи. Въ нашей борьбѣ мы стараемся привести въ движенiе самыя разнообразныя общественныя силы, и каждой изъ этихъ силъ свойствененъ свой особый способъ проявленiя. Это не мешаетъ имъ дѣйствовать по единому плану. Такъ и террористическая борьба не будетъ чѣмъ-то витающимъ внѣ прочихъ видовъ революцiонной работы и господствующимъ надъ ними. Это — только одинъ изъ техническихъ прiемовъ борьбы, который лишь во взаимодѣйствiи съ другими прiемами можетъ проявить все то дѣйствiе, на которое мы разсчитываемъ. Онъ усиливаетъ влiянiе всѣхъ дугихъ параллельныхъ формъ борьбы, и его собственное влiянiе усиливается дѣйствiемъ этихъ послѣднихъ… Такимъ образомъ, мы первые будемъ протестовать противъ всякаго однобакаго, исключительнаго терроризма. Отнюдь не замѣнить, а лишь дополнить и усилить хотимъ мы массовую борьбу смѣлыми ударами боевого авангарда, попадающими въ самое сердце вражескаго лагеря…"
"Террористическiе удары должны быть дѣломъ организованнымъ. Они должны быть поддержаны партiей, регулирущей ихъ примѣненiе и берущей на себя нравственную отвѣтственность за нихъ. Это сообщитъ и самымъ героямъ-борцамъ то необходимое моральное спокойствiе, которое невозможно при дѣйствiяхъ на свой личный рискъ и страхъ, безъ увѣренности въ моральной санкцiи и поддержкѣ партiи. Партiйный контроль и партiйное регулированiе предотвратятъ опасность — какъ бы террористическая борьба не оторвалась отъ всей остальной революцiонной борьбы, не превратилась бы во что-то самодавлѣющее, не перестала считаться съ ея мѣняющимися потребностями и интересами; какъ бы размѣры силъ террористической дружины не остались единственнымъ рѣшающимъ мотивомъ въ вопросѣ о началѣ, продолженiи, прiостановкѣ борьбы; какъ бы изъ средства эта борьба не превратилась въ цѣль; какъ бы она не заняла несоотвѣтствующаго (въ ту или другую сторону) мѣста въ революцiонной программѣ и тактикѣ; какъ бы, наконецъ, тактика террористовъ не разошлась съ общей тактикой революцiонной армiи и не вошла въ конфликтъ съ ней…"