Неожиданно у ворот лагеря собралась толпа — люди кричали, что их несправедливо обидели.
— Кто эти жалобщики? — спросил Юэ Фэй.
— Лодочники, — сообщил чиновник. — Лианьский судья Вань Сы-во и начальник уезда Ло Жу-цзи везли войску провиант, но разворовали его, а лодочников заставили возместить недостачу. Вот они и пришли жаловаться.
— Схватить Вань Сы-во и Ло Жу-цзи и доставить ко мне, — распорядился юаньшуай.
Стража втащила в шатер провинившихся чиновников. Их поставили на колени перед юаньшуаем.
— Почему не доложили, что провиант доставлен? — грозно спросил Юэ Фэй.
— Мы не могли пробиться на гору через стан чжурчжэней и дожидались здесь. А лодочников много, они поели чуть не весь провиант, и мы потребовали с них возмещения убытков, — оправдывались провинившиеся. — Смилуйтесь, господин юаньшуай, и мы век вас будем благодарить!
— Отрубить головы! — коротко бросил Юэ Фэй.
Стража связала обоих. Но тут Чжан Сян и Юэ Юнь опустились на колени и стали просить:
— Господин юаньшуай, пощадите их! Они хотя и воровали провиант, но это дело прошлое. Смягчите им наказание.
— Хорошо, встаньте, — сказал Юэ Фэй, и когда юноши отошли в сторону, обратился к провинившимся: — Надо бы отрубить ваши ослиные головы, но уж ладно — пощажу. Дать им по сорок палок!
Едва наказанные покинули лагерь, как явился разведчик и доложил:
— Получены вести, что полководец Хань Ши-чжун расположился лагерем у подножья горы Ланфушань. Он отрезал Учжу путь к отступленью.
«За этот подвиг юаньшуая Ханя надо обязательно наградить», — подумал Юэ Фэй и вызвал сына.
— Возьми трехтысячный отряд и иди защищать заставу Тяньчангуань, — сказал он Юэ Юню, — если подойдет Учжу, приложи все силы, чтобы взять его в плен.
А теперь вернемся к Учжу. На пути отступления к нему присоединились чжурчжэни, потерпевшие поражение под Цзиньлином и в других местах. Учжу хотел переправить остатки своего войска через Чанцзян, но на противоположном берегу расположился лагерем Хань Ши-чжун.
Когда по приказанию Учжу чжурчжэни пересчитали войско, то оказалось, что из шестисот тысяч воинов осталось лишь пятьдесят тысяч. Цзиньский предводитель тяжело вздохнул:
— Когда я шел на Срединную равнину, у меня была огромная армия, а сейчас почти ничего нет. От рук Юэ Фэя погибли старший брат и племянник. Как же мне теперь явиться на глаза отцу?
— Не скорбите, повелитель! — уговаривали его приближенные. — Лучше поберегите себя и подумайте, как переправиться через Чанцзян.
Учжу вновь посмотрел на противоположный берег. Вдоль него на протяжении десяти ли выстроились в ряд боевые суда Хань Ши-чжуна. Лесом высились мачты, трепетали по ветру флаги и знамена.
В центре стояло судно с мачтами высотой в двадцать чжанов, на нем было выставлено огромное знамя с надписью: «Великий юаньшуай Хань Ши-чжун». Грохотали барабаны и гонги.
«Как же тут переправиться? У меня всего шестьсот судов, а у него нет им счету!» — подумал расстроенный Учжу и обратился за советом к военному наставнику.
— У противника много судов, — сказал Хамичи, — прежде чем переправляться, надо послать людей на разведку.
— Сегодня вечером на разведку поеду я сам! — заявил Учжу.
— Я бы вам не советовал, — возразил Хамичи.
— Ничего опасного в этом нет. Мне вчера удалось поймать местного жителя, и он сказал, что в ближайшем горном монастыре Лунвана есть высокая башня, с которой можно увидеть, что творится на обоих берегах.
— Если так, я не возражаю, — уступил Хамичи.
Учжу вызвал младших военачальников, Хэхэйда и Хуанбинну, и объяснил им, как действовать.
А в это время Хань Ши-чжун заметил, что на противоположном берегу цзиньские войска располагаются лагерем у Хуантяньдана, и созвал военачальников на совет.
— Учжу незаурядный полководец. Я уверен, что сегодня вечером он попытается с горы Цзиньшань осмотреть расположение наших войск. Я думаю, надо устроить засаду в монастыре Лунвана, — сказал он и приказал военачальнику Су Дэ: — С сотней воинов засядешь в монастырской башне. Как только подойдут чжурчжэни, возьмешь в плен цзиньского полководца. Мой сын Янь-чжи и я поможем тебе. — Потом он вызвал старшего сына Шан-дэ и сказал ему: — Устроишь засаду на лодках у южного берега. Как только услышишь пушечный выстрел, переправишься на северный берег, высадишься на сушу и отрежешь чжурчжэням путь к отступлению…
Вечером Учжу, сопровождаемый Хамичи и Хуанбинну, сошел на берег. Хэхэйда остался ожидать его в лодке.
Учжу верхом на коне поднялся на гору Цзиньшань. На расстоянии полета стрелы от монастыря он остановился и спешился. Отсюда как на ладони видны были оба берега.
Су Дэ, который сидел в засаде, заметил приближающихся чжурчжэней, и в восхищении воскликнул:
— Юаньшуай Хань, вы поистине провидец!
По приказу Су Дэ воины с барабанным боем напали на врага. На помощь им подошел отряд Хань Янь-чжи.
Учжу в страхе бросился бежать, но Хань Янь-чжи преградил ему путь:
— Стой, варвар! Сходи с коня и сдавайся!
Учжу свернул на первую попавшуюся горную тропинку и поскакал без оглядки. Лишь один из его приближенных не отстал от него. Дорога была неровная, и конь этого военачальника случайно оступился. Всадник свалился на землю. Хань Янь-чжи поднял копье и хотел его прикончить, но Учжу изловчился и секирой отбил удар. Военачальник успел вскочить на коня, а Учжу пришлось вступить в бой с Хань Янь-чжи.
Цзиньские воины с трудом добежали до берега, вскочили в лодки и отчалили. Но когда они добрались до середины реки, прогремел пушечный выстрел, и навстречу выплыли лодки Хань Шан-дэ. Однако чжурчжэни гребли так быстро, что догнать их не удалось.
А в это время Хань Янь-чжи взял Учжу в плен и привез его в лагерь.
На рассвете Хань Ши-чжун поднялся в шатер, с радостью выслушал доклад сына о поимке Учжу и велел привести пленного.
Если тигр в западне —
Разве тигра связать не смогли бы?
Если рыба в ухе —
На спасенье надеяться ль рыбе?
Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Учжу, то прочтите следующую главу.
Глава сорок третья
Госпожа Лян бьет в барабан у подножья горы Цзиньшань. Учжу с разгромленным войском бежит в залив Хуантяньдан.
На его драгоценном мече
Семизвездный горит узор,
А изогнутый лук за плечами
Сотни раз прославлял стрелка.
Он задумал Учжу полонить
У подножья Цзиньшаньских гор, —
Преградил реку полководец!
Не спасла чжурчжэней река!
Мы уже упомянули о том, что Хань Ши-чжун приказал ввести пленника. Связанного Учжу втащили в шатер и поставили на колени.
— Это не Учжу! — вскочил юаньшуай. — Кто ты такой? Как осмелился меня морочить?
— Я — Хуанбинну, военачальник из цзиньского войска, — ответил пленник. — Военный наставник Хамичи велел мне так нарядиться из опасения, как бы вы и в самом деле не захватили Учжу в плен. Больше ничего вам не скажу — можете рубить голову!
— Хитер чжурчжэнь! Сумел-таки меня обмануть! — усмехнулся Хань и приказал воинам: — Отведите его в тыловой лагерь и держите под стражей! Как только Учжу попадет в мои руки, казним их вместе! — И когда пленного увели, обратился к сыну: — Ты попался на хитрость, известную в военном деле под названием «цикада сбрасывает личинку». Запомни это и впредь будь внимательней!
Юноша поклонился и покинул шатер. Расстроенный неудачей, Хань Ши-чжун удалился во внутренний лагерь. Госпожа Лян встретила его и спросила:
— Почему вы так расстроены, господин? Мы еще можем схватить Учжу! Я знаю его характер — пусть мы его разгромили, но он не уйдет. Он сейчас думает, что мы упиваемся победой, и сегодня ночью попытается захватить наш лагерь. Давайте сделаем так: вы с подвижными отрядами засядете на берегу, а я возглавлю войско и буду оборонять водный лагерь. Если чжурчжэни нападут, бой не примем, будем только отстреливаться огненными стрелами. Когда чжурчжэни увидят, что я на них не собираюсь нападать, они непременно начнут переправляться через реку. Я же буду следить за ними с самой высокой мачты и подавать сигналы. Ударю в барабан — наступайте, смолкнет барабан — обороняйтесь. В какую сторону будут передвигаться чжурчжэни, я укажу флагом. Пора уже разгромить этих варваров, чтоб они и носа больше не осмеливались к нам сунуть!
— Ты рассчитала не хуже самого Сунь У![2] — воскликнул восхищенный Хань Ши-чжун.
— Если вы согласны со мной, то велите написать приказ, — сказала госпожа Лян. — Если я подам неправильный сигнал, то взыскивайте с меня. Но если вы замешкаетесь, пеняйте на себя!