– Безобразие!
– Отобрали у детей стадион!
– Нашим бедным детям и так выйти некуда, одни ракушки и машины кругом!
– Семен Михалыч, вы же офицер! Как вы допустили?
И все в том же духе. И немедленно прошлогодний родительский комитет под руководством мамаши Прошкина решил написать коллективное письмо президенту.
Директор терпеливо переждал взрыв возмущения и заверил родителей, что борьба еще не окончена, что у педсовета есть боевые резервы и что все они будут пущены в ход. Вплоть до тяжелой артиллерии.
Отыскав взглядом Никишова, он подманил его кивком и усадил ему на плечо заранее подготовленную первоклашку с громадным белым бантом на макушке. Она брякнула Никишова колокольчиком по голове, и мы нестройными колоннами, а вернее - толпой, потянулись в школу.
В общем, первый учебный день был сплошным митингом. Митинговали в классах, на переменках, в учительской. Все бушевало, бурлило, возмущалось, грозило и немного успокоилось только к третьему уроку.
Третьим уроком у нас была литература. Бонифаций сказал, что очень рад нас видеть, что соскучился без наших приколов и что в этом учебном году он будет еще более строг и требователен.
Бонифация мы любили. Он был добрый и справедливый человек. Очень вежливый, но ехидный. Он мог вместо заслуженной «двойки» обойтись одним подзатыльником. Бонифацием его прозвали очень давно. Может быть, еще наши родители, когда были его непослушными и любимыми учениками. На голове у него была грива волос в мелких кудряшках, как у известного льва из мультфильма, и он носил свитер почти до колен. Ну и любил детей. А также литературу. Не знаю, кого (что) больше.
– Итак, - сказал он, потирая руки от предстоящего удовольствия, - начало традиционное: все пишем краткое сочинение на тему: «Как я провел лето». Пишем не только коротко, но и ясно. Орфография и пунктуация пусть вас не тревожат, - тут же успокоил нас он. - Мне нужно знать, насколько вы поумнели или поглупели за лето и как в зависимости от этого строить предстоящий учебный процесс и наши отношения. Начали! - хлопок в ладоши. - Тишина в студии!
За лето, конечно, никто не умнеет. Бонифаций знал это не хуже нас. Он просто хотел отвлечь нас от неприятностей со стадионом. И чтобы мы, вспоминая прошедшее лето, наполнились положительными эмоциями.
Но ему это не удалось. Почти весь класс единодушно сдул сочинение у Сереги Никишова, нашего местного «авторитета».
Он написал коротко и ясно: «Минувшее лето тянулось для меня очень долго. Я с нетерпением ждал, когда вернусь в родную школу и рано утром пробегу десяток кругов по стадиону, сто раз подтянусь на турнике, покидаю мяч в корзину и даже попрыгаю в длину и высоту. А потом отдохну под сенью лип, которые я сажал и поливал собственными руками.
Не вышло! Какое разочарование! И какое коварство! Но ничего - каждый получит свое. Один за всех и все за одного! Граф де ля Фер (кликуха Атос)».
Андрюха Сельянов и Юрашка Козлов подписались соответственно - Портос и Арамис.
В этом нет ничего удивительного. Где-то с пятого класса их называют мушкетерами. Из-за крепкой дружбы, а еще из-за того, что они все время с кем-то борются. Причем иногда очень коварными методами. Не только шпагами, но и булавками…
Из школы мы с Алешкой возвращались вместе.
– Ну вот, - проворчал он, - началось…
– Что началось?
– Учеба всякая. Вернулись лягушки в родное болото. А в болоте - крокодил.
– Уже схлопотал? - догадался я. - Первая пара в новом учебном году?
Алешка кивнул.
– За что?
– Ни за что. За русский. Любаша сказала, что у меня в прошлом году было плохо с шипящими.
– И что?
– Говорит: придумай предложение с шипящими. Я и придумал: «Подушка упала с тахты и разбилась». То есть расшиблась. Хорошее предложение, нет, что ли?
Хорошее, ничего не скажешь. И подушка хорошая. Главное дело - редкая.
– Слушай, Дим… - Алешка уже перескочил на то, что в самом деле его волновало. Не о двойках же разговаривать. За три года он набрал их больше, чем старший брат за девять. Как ты думаешь: что такое справедливость? Она вообще есть, или ее люди придумали? Как сказки. Чтобы не очень грустно было жить.
Не знаю, поумнел ли я за лето (вряд ли), а вот то, что Алешка не поглупел, точно.
– Я еще об этом не думал, - признался я. - Но заметил, что справедливость гораздо реже бывает, чем несправедливость.
– Да! - горячо согласился Алешка. - Ну за что она мне двойку поставила? Надо было написать «падушка», что ли? - Но волновала его вовсе не «разбитая падушка». И не первая «двойка». - Знаешь, Дим, я догадался, почему несправедливость случается чаще, чем справедливость. Потому что за справедливость надо бороться! А кому это охота? А несправедливость никакого труда не стоит.
Я после слов брата даже приотстал от него немного - растерялся. А Лешка шел как ни в чем не бывало - поддавал ногой пустую пивную банку и глубоко размышлял о мировых проблемах добра и зла, справедливости и несправедливости. Худенький такой, хохолок на макушке, ранец с первой двойкой за спиной, беззащитный (на первый взгляд) борец за справедливость.
Встречная тетенька из соседнего дома с болонкой на руках сердито посмотрела на него и сделала замечание:
– Не греми своей банкой на весь квартал. Мусю напугаешь.
Я взглянул на ту Мусю. Похоже, что на руках у хозяйки такую Мусю только танком испугаешь. Да и хозяйка хороша - знает, кому можно без опаски сделать замечание, а кого лучше сторонкой обойти.
– Банка вовсе не его, - сказал я. - Он у меня ее отобрал. Это наш местный хулиган. Его тут каждая собака знает.
Что правда, то правда. В нашем микрорайоне все собаки - и домашние, и бродячие - Алешку обожают. Вот за что только? Он особенно их и не подкармливает, хотя всегда в кармане для них какой-нибудь кусочек найдется. И не сюсюкает он с ними, разговаривает по-человечески. Без всяких там команд: «рядом», «сидеть» и прочее. Он просто скажет: «Джек, посиди рядышком, что-то мне грустно». И громадный Джек - гроза всех собак района - сядет рядом, уставится на него преданными глазами и - раз уж Алешке грустно - положит ему на колено либо громадную лапу, либо огромную ушастую башку.
Трудно объяснить, почему они - все животные, от улитки до ежика - обожают Алешку. Наверное, чувствуют, что он борец за справедливость. А уж кому-кому, а нашим животным такие борцы жизненно необходимы.
И даже сердитая хозяйка Муси поняла, что если Алешка вдруг улыбнется ее болоночке, та тут же, без раздумий, вырвется из ее рук, соскочит на землю и заковыляет за Алешкой на своих коротеньких лапках хоть на край света.
Алешка подмигнул Мусе - она было дернулась, - но Лешка остановил ее взглядом и обратился не к ней, а ко мне:
– Надо, Дим, папу к стадиону привлекать. Он у нас всю жизнь за справедливое возмездие борется в своей милиции. Пусть уж и в нашем районе поборется. А мы ему поможем.
И он вдруг подобрал банку и отнес ее в мусорный контейнер - борьба за справедливость начинается с мелочей.
Глава II
«Щитавот на верблюди»
– Как прошел день? - спросил папа за ужином. - Есть достижения?
– Есть, - сказал я, - но не у нас.
И мы рассказали папе историю со строительством на нашем стадионе.
Папа нахмурился.
– Безобразие, - сказал он. - А что вы на меня так смотрите? Я ничем тут помочь не могу. Это не дело милиции.
– Интересно… - сквозь зубы процедил Алешка. - Какие-то взрослые люди круто обижают целую тыщу маленьких детей, а милиция стоит в сторонке!
– Да, отец, - напала на него и мама. - Ты бы мог поговорить со своим министром.
– Он ведь неглупый человек, - поддержал ее Алешка.
– Кто сказал? - удивился папа.
– Ты. По телефону. Я сам слышал.
– Выражайся точнее: подслушал!
– Пап, какая разница! - сказал я.
В общем, мы дружно навалились на него, и папа сдался:
– Обещать могу только одно: доложу министру. Если он даст добро, проведем проверку. И если разрешение на строительство получено незаконно, примем меры.
– А если законно? - спросил Алешка. - Тогда не примете?
– Тогда не примем, - кивнул папа и ушел в свой кабинет.
– Тогда мы сами примем, - пробормотал ему вслед Алешка.
А мама шутливо подергала его за ухо. А надо бы всерьез.
Через несколько дней папа сказал за ужином:
– Я свое обещание выполнил. Стройка ведется на законном основании. В городе не хватает свободных земель для его развития. Когда нашей школе отводили место, ситуация была проще. Сейчас она осложнилась. Каждый метр земли стоит огромных денег…
– Отец, - прервала его мама, - ты покороче.
– Их же надо убедить! В районе принято решение строить это здание. И его будут строить. А одновременно в парке для вас и вообще для всех будет создан спортивный комплекс. Это даже лучше, чем среди домов и машин. Там, в самом центре, есть подходящая полянка…
– Бомжиная, - перебил папу на этот раз Алешка.