Да, Чеховское изд-во не жалует поэтов… Нерентабельно, вероятно… В результате получается такая нелепость, что поэты (Цветаева, Ходасевич, Г. Иванов) представлены в издательстве не стихами а прозой[61]! От всех поэтов, прежних и нынешних, издательство отмахнулось антологиями, хотя должно было бы издать хотя бы 5–6 сборников на сотню выпущенных им названий: Мандельштама, Гумилева, Пастернака, Цветаеву, Волошина, Ходасевича. Тут, помимо материальных, играют роль, по-видимому, и другие соображения. Клюева[62], вероятно, «протащил» Гуль. В редколлегии издательства никто не любит стихов и ничего в них не смыслит, иначе не было бы такой неудачи с Ахматовой и боголеповской антологией[63], несогласованности содержания всех трех антологий (некоторые поэты представлены дважды, другие не представлены вовсе) и т. п. Мне кажется, что в дальнейшем ожидать выпуска издательством сборников стихов отдельных поэтов не приходится, если только сие не будет продиктовано политическими соображениями (сборники стихов Хохлова[64] и Петровой[65], например!!).
Одно время промелькнули слухи, будто Бунин завещал сжечь свой архив. По счастью, как вижу из письма В.И. Буниной, это не так (хотя я понял бы такое распоряжение И<вана> А<лексеевича>!): архив, и очень интересный, находится в полной сохранности, и ему ничего не угрожает[66].
Еще раз желаю удачной работы над поэмой! Оба шлем сердечный привет Вам и Вашей жене.
Ваш Д. Кленовский
10
23 сент<ября19>54
Дорогой Владимир Федорович!
Письмо В<аше> получил. Прежде всего: спасибо за предложение прислать мне еще до опубликования, по завершении ее, свою поэму; Вы этим доверием очень меня порадуете!
Одоевцева, конечно, выразилась о Вашей поэме, как Вы верно заметили, «по-дамски» («прелестная поэма»), но не забудьте, что это интервью и слова ее, возможно, переданы не вполне точно, а кроме того, следует вообще радоваться каждому приветливому слову, не разбираясь слишком строго в оттенках. Не помню, чтобы печатные отзывы о моих книгах меня хоть когда-нибудь удовлетворили. Меня обычно хвалили, но при этом как-то совсем не по-моему меня понимали, приписывали мне какие-то не существующие у меня настроения и т. д. Иные называют это «соавторством» читателя с писателем и считают, что важно вообще не то, что хотел сказать и имел в виду автор, а то, в каком именно смысле это было воспринято читателем. Что последний при этом расписывается нередко в недомыслии, а то и глупости — в расчет не берется. Против глупостей критики (тем более доброжелательной!) возражать, как известно, не полагается, да, в сущности, и смысла нет, ибо последнее слово остается за критиком, и возражающий неизбежно очутится в дураках.
Статья Андреева[67] не явилась для меня неожиданностью и меня не огорчила. Другого рода отзывов о моей статье я и не ожидал, а хороших откликов в письмах моих литературных друзей и знакомых было достаточно.
Я еще не собираюсь издавать нового сборника стихов. Во-первых, для него не хватает еще стихов, хотя за это лето я и написал десятка полтора, с моей точки зрения, годных для опубликования вещей. А кроме того, совершенно отсутствует материальная возможность издания книги. Обе первые книги были изданы с помощью друзей, которая, по-видимому, не сможет повториться. На «Рифму»[68] я не имею никаких видов. Мне представляется, что она печатает только «парижан» или поэтов, как-то с Парижем и «парижанами» связанных. Что это вообще за благотворительное учреждение? Ибо как иначе назвать дело издания никем не покупаемых стихотворных сборников? Верно ли, что во главе изд<ательст>ва стоит богатая меценатка и плохонькая поэтесса Ирина Яссен[69], которой это предприятие принесло ценных литературных друзей, доброжелательную критику и даже нечто вроде литературного признания?
Жму руку. Желаю удачного завершения поэмы!
Искренне Ваш Д. Кленовский
11
15 окт<ября19>54
Дорогой Владимир Федорович!
Спасибо за поэму![70] Так она мне понравилась, что возвращать жалко! Почему Вы ожидали обратного? Найдутся, конечно, такие, что пришьют Вам амикошонство с небом и преисподней и вообще всякую ересь, но я на это никак не способен, хотя, вероятно, сам на такой стиль письма и не решился бы. Но надо быть Вами, человеком с Вашим складом души и таланта, чтобы этим стилем поднять такую тему, заставить ее заиграть и зазвучать, и притом так своеобразно и значительно! За Вашим гротеском скрывается столько боли о человеке и любви к миру, что поэма Ваша «томов премногих» христианских песнопений «тяжелей». Очень, очень хорошо! От всего сердца радуюсь В<ашей> удаче! Для меня лично (хотите Вы этого или нет…) в поэме слышна и некая мистическая нота, которую я (помните?) почувствовал и в Ваших стихах. Есть совершенно замечательные куски, как по верности и широте поэтического мазка (строфы 16 и 17 о Петербурге, например), так и по глубине и остроте мысли (о подмастерьях в строфах 75 и 76, о том, что «мир неискупим» и что «простит, но не искупит верховная печаль» и проч.). Слова «звучанье и значенье сольются вновь в одно» — ведь это программа целой поэтической школы! Или: «мы тут поем и садим, чтобы из многих роз мечты иных саади один цветок возрос»! Я не говорю уже о бесчисленных ярких образах, сравнениях и т. п. Одно только «пятнышко в осанне» чего стоит! Вы ухитрились сделать 482 строки поэмы значительными и волнующими от начала и до конца! Единственное место во всей поэме, где душевный отклик на Ваши стихи несколько слабеет, — это строфы 59–86. Было бы полезно, мне кажется, немного сократить или переработать эту часть поэмы. Да, чтобы следить за моими высказываниями, перенумеруйте все строфы от 1 до 120, как это сделал я, чтобы избавить меня от необходимости цитировать целые строки текста (я буду только ссылаться на порядковый № строфы).
Сперва отвечу на некоторые В<аши> вопросы:
1) Гротеск, по-моему, усиливать не следует, он достаточно ясен, можно пересолить.
2) Название необходимо. «Поэт и муза» мне не нравится… «Встреча с Ладой»? «Свиданье с Ладой»? «Беседы с Ладой»? «Прощанье с Ладой»?
3) Ритмические перебои, на мой взгляд, не нужны. Они не спасают «монотонности», а, наоборот, производят впечатление спотыкания и даже… неумения сохранить ритм. Другое дело, если бы целые главы или части глав были написаны разными размерами. Вкрапливать же то тут то там кусочек с коровий носочек — просто не дает никаких результатов. Да и не вижу я монотонности в быстром и легком ритме В<ашей> поэмы. Я посоветовал бы Вам поэтому не только не вводить перебоев, но исправить наиболее неприятный из них (строфа 40); остальные — едва заметны (строфы 29,39,70,92 и т. д.).
Отдельные мелкие «недоделки», на мой взгляд, еще существуют. Конечно, это мое сугубо личное и, возможно, во многом спорное мнение, но с Вашего разрешения я им с Вами поделюсь.
1) Строфа 7. «В толк не возьмем затей» звучит тяжело. Это первая после легчайших 6 строф, тяжесть, и не хочется брать ее на плечи. Тут легко переделать (своих предложений ни в этом, ни в других случаях делать не буду, дабы не смущать ими Вашу авторскую свободу, но если захотите, могу и сделать).
2) Строфа 8. Не нравится мне: «любуются на дали». Искусственно и незначительно.
3) Строфа 15. «Но по какому мигу и до сих пор тоска?» — очень плохо. Я учитываю, что к замечательным двум предыдущим строкам подобрать что-нибудь трудно, а пожертвовать ими никак нельзя… но все же…
4) Строфа 24. «Но знаю, что в покое иная есть мечта» — неуклюже и искусственно.
5) Строфа 26. «и лаже без зверей» — неудачно, звучит даже как-то комически.
6) Строфа 29. «Спросит апостол Петр» — один из нарочитых перебоев. Я бы изменил.
7) Строфа 35. «Ужас телеграфный» совсем нехорошо. В век атомной бомбы телеграфный ужас неубедителен. Если Вы имели в виду стиль, язык (телеграфный) — тоже неубедительно и непонятно.
8) Строфа 36. «с стекла» никак нельзя оставить! Вздох должен «слететь», а он царапается о стекло!
9) Строфа 47. «Замолить — пой хвалу» портит всю концовку 1 главы. Я бы очень советовал переделать всю строфу.
10) Строфа 49. «Перга»? Да еще «терпкая»? Что это такое? Признаюсь — не знаю… И едва ли многие знают. Воск?
11) Строфа 52 противоречит строфе 54. Если «не просьба, а хвала», то почему «все головы склоняют печально перед ним»? Хвала есть нечто радостное и «тихой» обычно не бывает. Я просто выбросил бы строфу 52.
12) Строфа 57. Не нравится мне: «Так вот твой “строгий рай”». Он же у Вас и есть строгий: «суровые персты», молчание «садовника», печально склоненные перед ним головы? Не к месту поэтому недоумение и ирония приведенной строки.