Се же бысть грех ради наших: въоружаются на ны иноплеменници, да быхом ся отступили от своих неправдъ, от братоненавидениа, и от сребро-любиа, и в неправду судящих, и от насильа. Нъ милосердъ бо есть богъ чловеколюбець: не до конца прогневается на ны, ни въ веки враждуеть.* А отселе, от страны литовскиа, Ягайло, князь литовьский, прииде съ всею силою литовьскою Мамаю пособляти, тотаром поганым на помощь, а крестьяном на пакость, но и от тех богъ избавил: не поспеша бо на срок за малымъ — за едино днище или меныпи. Но точью слышавъ Ягайло Олгердович83 и вся сила его, яко князю великому с Мамаемь бой был, и князь великии одоле, а Мамай побежденъ побеже,64 и без всякого пожданиа литва сь Ягайлом65 побегоша назад съ многою скоро-стию, ни ким же гоними. Не видеша бо тогда князя великаго, ни рати его, ни оружьа его, токмо имени его Литва бояхуся и трепетаху.66 Ане яко при нонешних временех — литва над нами67 издеваются и поругаются… Но мы сию беседу оставлеше иѣна®8 предлежащее възвратимься.
Князь же Дмитрий съ братом своим с Володимиром, и съ князми русскими, и с воеводами, и с прочьми боляри, и съ всеми вой оставшемися, ставъ той нощи на поганых обѣдищихъ,69 на костех тотарьских, утеръ поту своего и отдохнувъ от труда своего, велико70 благодарение принесе к богу, давшему такову на поганыа победу, избавляющему раба своего от оружиа люта: «Помянулъ еси, господи, милость свою, избавил ны еси, господи, от сироядець сих, от поганаго Мамаа и от нечестивых измаило-вич и от безаконных агарянъ, подаваа честь, яко сынъ своей матере. Уставилъ еси стремление страстное, яко же еси уставил слузе своему Моисею, и древнему Давыду, и новому Костянтину,* и Ярославу,* сроднику великих князей, на оканнаго и на проклятаго братоубийцю, безглавнаго зверя Святополка.* И ты, богородице, помиловала еси милостию своею нас, грешных рабъ своих, и всь род крестьяньский, умолила еси безлѣтнаго сына своего». И мнози князи рустии и воеводы прехвалными похвалами прославиша пречистую матерь божию богородицю.
И пакы христолюбивый князь похвали дружину свою, иже крепко бишася съ иноплеменники, и твердо бравшеся,71 и мужески храброваша, и дерьзнуша по бозе за веру крестьяньскую.
И възвратися оттуду въ богохранимый град на Москву, въ свою отчину, с победою великою, одолѣѣвъ ратным, победи врагы своа. И мнози вой его възрадовашася, яко обрѣтающе користь многу: пригна бо съ собою многа стада коней, и велблуды, и волы, им же несть числа, и доспѣх, и порты, и товаръ.
Повѣдаша князю великому, что князь Олегъ Рязаньский посылалъ Мамаю на помощь свою силу, а самъ на реке перѣмѣталъ мостъ, а кто rnyb-халъ с Доновьскаго побоища домов сквозѣ72 его отчину, Рязаньскую землю, боляре или слуги, а тех велѣлъ имати и грабити и нагих пущати. Князь же Дмитрий про то въсхоте на Олга рать послати свою. И се вне-запу приѣхаше к нему боляри рязаньскии и повѣдаше, что князь Олегъ повергъ свою землю да самъ побѣжалъ, и съ княгинею и с дйтми и зъ боляри. И молиша его много о семь, дабы на них рати не слалъ, а сами биша ему челом и рядишася у него в рядъ. Князь же послуша их, приим челобитие ихъ, рати на них не посла, а на Рязаньскомъ княжении посади свои наместники.
Тогда же Мамай не въ мнозѣ73 убежа и прибѣжа въ свою землю въ мале дружине. Видя себе бита и бежавша, — посрамлена и поругана, паки гийваашася и яряся, зѣло смущашзся,74 и събра остаточною свою силу, еще въсхоте ити изгоном* на Русь. Сице жз ему умыслившу, и се прииде ему вѣсть, что идет на него царь некый съ Въстока, Тахтамышь, из Синей Орды.* Мамай же иже75 уготовалъ рать на ны,76 с тою ратью готовою поиде противу его, и сретошася на Калках,* и бысть имъ бой, и царь Тахтамышь победи Мамаа и прогна его. Мамаевы же князи, сшедше77 с коней своих, и биша челом царю Тахтамышю, и даша ему правду по своей вере, и яшася за него, а Мамая оставиша поругана.
Мамай же то видевъ, и скоро побежа съ своими единомысленики. Царь же Тахтамышь посла за ними въ погоню воа своа. Мамай же, гонимъ сый, и бѣгаа предъ Тахтамышевыма гонители, и прибѣжа близъ града; Кафы* и съслася с кафинци по докончанию и по опасу, дабы его прияли, на избавление, дондеже избудет от всѣх гонящих его. И повелѣша ему. И прибѣже Мамай в Кафу съ множеством имѣниа, злата и сребра. Кафинци же, свѣщавшеся, и сътвориша над ним78 облесть и ту от них убьешь бысть. И тако бысть конець Мамаю.
А самъ Тахтамышь шед взя орду Мамаеву, и царицю его, и казны его и улусь* всь пойма, и богатьство Мамаево раздали дружинѣ своей. И туто» послы своа отпусти къ князю Дмитрию и къ всѣм княземь руским, повѣдаш имь свой приход, и како въцарися, како супротивника своего и их врага* Мамая победи, а самъ, шед, сйдѣ на царствии Волжескомъ. Князи же рустии посла его отпустиша в Орду съ честью и з дары многими, а сами на зиму ту и на весну за ними отпустиша в Орду коиждо своих киличиевъ** съ многими дары.
СКАЗАНИЕ О МАМАЕВОМ ПОБОИЩЕ
ОСНОВНАЯ РЕДАКЦИЯ
Начало повести, како даровабогъ победу государю великому князю Дмитрею Ивановичи* за Даномъ над поганым Мамаем* и молением пречистыа богородица и русьскых чюдотворцевъ православное христианство — Русскую землю богъ възвыси, а безбожных агарянъ* посрами.
Хощу вамъ, братие, брань повѣдати новыа победы, како случися брань на Дону великому князю Димитрию Ивановичю и всем православным христианом с поганым Мамаемъ и з безбожными агаряны. И възвыси богъ род христианскый, а поганых уничижи и посрами их суровство, яко же въ прежняя времена Гедеону над мадиамы* и преславному Моисию над фараоном.* Подобаеть намъ повѣдати величество и милость божию, како сътвори господь волю боящихся его, како пособьствова господь великому князю Дмитрию Ивановичю и брату его князю Владимеру Андреевичи* шад безбожными половци* и агаряны.
Попущением божиимѣ за грѣхы наша, от навождениа диаволя въздви-жеся князь от въсточныа страны, имянем Мамай, еллинъ* сый верою, адоложрецъ и иконоборецъ, злый христьанскый укоритель. И начатъ подстрокам его диаволъ и вниде вь сердце его напасть роду христианскому, и наусти его, како разорити православную веру и оскврънити1 святыя церкви и всему христианству хощеть покорену от него быти, яко бы ся не славило господне имя в людех его. Господь же нашь богъ, царь и творецъ всеа твари, елико хощеть, тъ и творить.
Онъ же безбожный Мамай начатъ хвалитися и поревъновавъ второму — Иулиану Отступнику,* царю Батыю, и нача спрашывати старых татаръ, *како царь Батый шгѣнилъ Русскую землю. И начаша ему сказывати старые татарове, како шгѣнилъ Русскую землю царь Батый, какъ взялъ Киевъ и Владимерь,* и всю Русь, словенскую землю, и великого князя Юрья Дмитреевичя убилъ,* и многых православных князей избилъ и свя-тыа церкви оскьверни, и многы манастыри и села пожже, и въ Володимере въселенскую церковь златаверхую разграбилъ.* ОслЗшлену же ему умомъ, того бо не разуме, како господу годе, тако и будеть. Яко же въ оны дни Иерусалимъ плененъ бысть Титомъ Римскым и Навходнасором царемъ вавилонским* за ихъ съгрешениа и маловерие — = нъ це до конца прогневается господь, ни въ векы враждуетъ.
Слышавъ же безбожный Мамай от своих старых татаръ и нача подви-женъ быти и диаволомъ палим непрестанно, ратуа на христианство. И бе в себе нача глаголати къ своим еулпатом и ясаулом* и князем, и воеводам, и всѣм татаром, яко: «Азъ не хощу тако сътворити, яко же Батый, нъ егда дойду Руси и убию князя их, и которые грады красные довлеють нам, и ту сядем и Русью владеем, тихо и безмятежно пожывемъ». А не ве-дый того оканный, яко господня рука высока есть.
И по малех днех перевезеся великую реку Волгу съ всеми силами. И ины же многы орды къ своему великому въинству съвокупи и глагола имъ: «Пойдем на Русскую землю и обогатеемъ русскым златом!». Поиде же безбожный на Русь, акы левъ ревый ггыхаа, акы неутолимая ехыдна гневом дыша. И доиде же до усть рекы Вороножа* и распусти всю силу свою и заповеда всем татаром своимъ яко: «Да не пашете ни единъ васъ хлеба, будите готовы на русскыа хлебы!».
Слышавъ же то князь Олегъ Резанскый,* яко Мамай кочуеть на Воронеже, а хощеть ити на Русь, на великого князя Дмитриа Ивановича Московскаго. Скудость же бысть ума въ главе его, посла сына своего к безбожному Мамаю с великою честью и съ многыми дары и писа грамоты своа к нему сице: «Въсточному великому и волному, царемъ царю Мамаю — радоватися! Твой посаженикъ и присяжникъ Олегъ, князь резан-скый, много тя молить. Слышах, господине, яко хощеши итти на Русскую землю, на своего служебника* князя Димитриа Ивановича Московъскаго, огрозитися ему хощеши. Ныне же, господине всесветлый царю, приспе твое время: злата и сребра и богатьства много наплънися земля Москов-скаа и всякого узорочиа твоему царству на потребу. А князь Дмитрей Московской человекъ христианъ, егда услышить имя ярости твоеа, то отбежить в далниа отокы своа: любо в Новъгород Великый, или на Бело-озеро или на Двину, а многое богатьство московское и злато — все въ твоих руках будеть и твоему въйску в потребу. Меня же раба твоего, Олга Резанскаго, дръжава твоа пощадить, царю. Аз бо ти велми устрашаю Русь и князя Дмитриа. И еще молим тя, царю, оба раби твои, Олегъ Резанскый и Ольгордъ Литовскый,* обиду приахом велику от того великого князя Дмитриа Ивановичя, и где будеть о своей обиде твоимъ имя-нем царьскым погрозим ему/онъ же о том не радить. И еще, господине царю, град мой Коломну за себя заграбилъ.* И о томъ о всем, царю, жалобу творимъ тебе».