Диссертация Миллера Академией Наук была отвергнута, и ее печатные экземпляры почти все были уничтожены. Однако норманнская теория пустила глубокие корни в исторической науке, ее восприняли западники, она пережила не только XVIII, но и XIX век. Среди российских ученых всегда было немало поборников норманнского происхождения русской государственности; эта теория оказалась закрепленной в науке такими видными историками, как Н.М. Карамзин, М.П. Погодин, С.М. Соловьев. Замечательный русский историк М.О. Коялович в конце XIX в. с горечью писал: «Русская народная вода, нуждающаяся в иноземной окраске, протекла еще дальше, можно сказать, по всему пространству русского исторического движения; просочилась она в изыскания С.М. Соловьева, а за ним в изыскания других наших ученых. Просачивается она и в настоящее время…»[16]. Вполне понятно, что при таком положении дел изучение с научных позиций глубинных корней русского народа было невозможно. Прав был С.А. Гедеонов, который в предисловии к опубликованному им в 1876 г. капитальному труду «Варяги и Русь» заметил: «При догмате скандинавского начала Русского государства научная разработка древнейшей истории Руси немыслима»[17].
Тем не менее, в XIX в. в связи с общим подъемом русского самосознания усиливается и интерес российского общества к древнейшей истории росов. Это нашло отражение в исторических трудах тех же Н.М. Карамзина, М.П. Погодина и П.Г. Буткова; известным собирателем российских древностей и меценатом стал государственный канцлер граф Н.П. Румянцев. В 1854 г. доктор философии и магистр изящных наук Е.И. Классен опубликовал материалы, относящиеся к древнейшей истории славян и, в частности, русов, с приложением очерков по истории русов до Рождества Христова. По его мнению, «история древнейшей славянской Руси так богата фактами, что везде находятся ее следы, вплетшиеся в быт всех народов европейских, при строгом разборе которых Русь сама выдвинется вперед и покажет все разветвление этого величайшего в мире племени»[18]. Заметим, что российский дворянин Классен, хотя и был по происхождению немцем, получившим русское подданство в 1836 г., но Байера, Миллера, Шлецера и целую фалангу их последователей относил к «недобросовестным лицам», ставившим «себе в обязанность уничтожить все то, что относится до Славян, в особенности же до Руссов», покушавшимися «отнять у славяно-руссов не только их славу, величие, могущество, богатство, промышленность, торговлю и все добрые качества сердца, но даже и племянное их имя – имя Руссов, известное исстари как славянское»[19].
В том же XIX в., особенно после Отечественной войны 1812 г., усиливается интерес к изучению истории русского языка, наречий, географических названий, народных песен, поверий, преданий, обычаев и т. д. – словом, всего, что могло составить, по выражению М.П. Погодина, материал «для славянских сеней в русскую историю»[20]. Особенно в этом преуспели так называемые славянофилы и их последователи: К.С. Аксаков, А.Н. Афанасьев, Ф.И. Буслаев, А.Ф. Гильфердинг, В.И. Даль, П.В. Киреевский, П.Н. Рыбников, П.В. Шейн и другие, старания которых дали возможность читающей публике уяснить родство и единство общеславянской жизни, а также понять и объединить все главнейшие явления русской истории, выделить русский народ как своеобразный и самобытный, связанный с общечеловеческим историческим движением. Но, к сожалению, ни один из авторов не сделал даже попытки обратиться к изначальной истории росов как таковых, ограничиваясь, в лучшем случае, констатацией их славянских корней.
В конце XIX – начале XX в. появляются научные исследования, способствующие развитию некоторых смежных с историей дисциплин и использованию последних в деле изучения проблемы происхождения русского народа. Это, прежде всего, труды А.А. Шахматова о летописании и об истории русского языка, В.Р. Розена о скандинавских, византийских и арабских источниках, А.А. Спицына о славяно-русской археологии и др. В дальнейшем, уже в советское время, значительных успехов достигают археология, этнография, антропология, каждая из которых внесла большой вклад в изучение славянских древностей.
В 30-х – начале 50-х гг. были опубликованы результаты исследований по восточнославянской археологии и этногеографии А.В. Арциховского, П.Н. Третьякова, Б.А. Рыбакова, П.П. Ефименко, Н.Н. Чернягина и др[21]. Археологически были выделены и изучены вятичи, кривичи, радимичи, поляне, ильменские словене и другие племена. С середины 1950-х гг. начинается интенсивное исследование проблем славянского этногенеза и формирования восточнославянских племен, ученые обращаются к поискам истоков славянской культуры в широком круге древностей Восточной и Центральной Европы. В 60—70-х гг. широко развернулась работа по обобщению славяно-русских древностей. По инициативе академика Б.А. Рыбакова осуществляется издание «Свода археологических источников», выходят в свет десятки фундаментальных монографий, сотни статей по различным разделам славяно-русской археологии; вопрос о происхождении восточных славян и образовании древнерусской народности входит в число ведущих тем, определяющих направления исследований советских археологов-славистов. В результате проделанных исследований появляются новые концепции происхождения и расселения не только восточного славянства, но и праславян (в их числе концепции П.Н. Третьякова, И.И. Ляпушкина, В.В. Седова, Б.А. Рыбакова)[22].
Разработка коренных вопросов славянской этнической антропологии в 20–40-е гг. неразрывно связана с именами Г.Ф. Дебеца, В.В. Бунака, Т.А. Трофимовой, Н.Н. Чебоксарова[23]. В эти годы усиливается интерес к палеоантропологии, что было связано как с размахом археологических работ, так и с поставленной перед советскими учеными задачей создать на основе марксистско-ленинской методологии основные схемы исторического развития народов нашей страны, которые должны были отразить и проблемы этногенеза и этнических связей. В 1955 г. силами Института этнографии АН СССР и Антропологического научно-исследовательского института МГУ была организована Русская антропологическая экспедиция, результаты пятилетней работы которой были обобщены в коллективном труде «Происхождение и этническая история русского народа (по антропологическим данным)»[24]. Исследования, проведенные комиссией, подтвердили, что в основе русских антропологических вариантов лежит один антропологический пласт, который восходит к эпохам неолита и мезолита (древний восточноевропейский тип) и входит в круг разновидностей европейской группы как особая раса. Большой вклад в дальнейшее изучение антропологического состава восточнославянских народов и проблемы их происхождения внесла Т.И. Алексеева[25]. Крупнейшей работой по этнической антропологии населения европейской части СССР стала монография В.П. Алексеева[26], в которой был фактически исчерпан весь краниологический материал, накопленный за столетие антропологических и археологических исследований. Однако ее автор был вынужден заявить, что вопрос о происхождении собственно славянского типа он считает неразрешенным из-за отсутствия соответствующих материалов.
Немалый вклад в изучение проблемы происхождения восточных славян и их языков внесли советские лингвисты Ф.П. Филин[27], О.Н. Трубачев[28], Б.В. Горнунг[29], Г.А. Хабургаев[30] и др.
Опираясь на достижения смежных дисциплин, а также используя новые подходы к интерпретации уже известных источников, историческая наука в советское время достигла больших успехов в изучении славянского этногенеза. Однако на фоне исторических судеб прото– и праславян проблема древнейшей истории росов как бы нивелируется. Чаще всего эта проблема решается не как самостоятельная, а всплывает в том или ином аспекте в связи с некоторыми спорными вопросами образования Древнерусского государства.
Привлекая довольно широкий, но, в основном, один и тот же круг источников, отечественные и зарубежные историки обосновывают свои гипотезы начала Русской земли и Древнерусского государства, исходя, главным образом, из двух вариантов: северного (новгородского) и южного (киевского). Соответственно к этим двум вариантам тяготеют и существующие научные исследования древнейших корней росов.
Так, академик М.Н. Тихомиров, анализируя летописные известия, приходит к выводу, что «название «Русь» было древним для Киевской Руси и возникло значительно ранее Х в.»[31] Этот вывод ученый подтверждает и иностранными свидетельствами. В частности, он убедительно доказывает, что западноевропейские авторы знали о Руси уже в IX в., а сочинение Ибн-Хордадбе (арабский автор IX в.) «настолько красноречиво говорит в пользу славянского происхождения Руси, что не требует комментария»[32]. «Название «Русь», – подытоживает свое исследование Тихомиров, – древнее прозвище Киевской земли, страны полян, известное уже в первой половине IX в., задолго до завоевания Киева северными князьями»[33]. На южном варианте происхождения Руси настаивал академик Б.Д. Греков, ссылаясь, в частности, на свидетельство Псевдо-Захарии, писавшего в 555 г. о жившем на северо-западе от Нижнего Дона народе Рус (Рос). Подвергая критике «излишне тонкие, но неверные филологические построения» В.А. Брима, который старался доказать, что слово «русь» происходит от скандинавского корня «drôt», означавшего «дружина» (или, вернее, от «drôtsmenn» – «дружинники»), и гипотеза которого имела хождение в советской науке в 20-е и 30-е годы, Греков писал, что термин «русь» как название народа на юге и юго-востоке нашей страны вошел в употребление задолго до IX в. и без всякого участия варягов[34].