Была у него гражданская война, о которой он так замечательно написал в своей книге. Большого военачальника из него, правда, не получилось: он стал писателем. А писателю совсем не обязательно быть стратегом и тактиком. Его дело — видеть жизнь, понимать ее и писать ее. Александр Николаевич сделал это. Но недавно, несколько лет назад, за боевые заслуги он был удостоен боевой медали.
Пестрой оказалась его жизнь. Был он и плотником, и столяром, и чертежником, некоторое время учительствовал, работал в газетах, в книжном издательстве.
Тяга к литературному творчеству проявилась в нем рано. Первые опыты — это, конечно, стихи. Кто из пишущих не грешил в молодости стихами? Сначала было то, что казалось попроще и поближе — частушка, агитка. Молодой красногвардеец только пробовал свои силы в поэзии. Но частушки и раешники нравились друзьям-бойцам, неизменно вызывали шумное одобрение. Первое его настоящее стихотворение появилось в печати более полувека назад, в 1923 году. Оно было напечатано в сборнике под названием «Улица», а сборник этот подготовила и выпустила в свет группа молодых и шумных поэтов, которая называла себя задиристо: «Мы. Пермская мастерская слова». Потом он стал печататься в пермских газетах «Страда» и «Звезда», в различных сборниках. Стихи, между нами говоря, всю жизнь сопровождают писателя.
Спешилов — писатель реалистического склада. В основу всех его книг положены личные впечатления. Однако наивно было бы думать, что книги создаются так: что увидел — то и пиши. На самом деле все это куда как сложнее, и мы об этом сложном предмете не беремся сейчас рассуждать. Но несомненно одно: во главу угла книги, созданной писателем-реалистом, должны лечь совершенно реальные события. В творчестве Спешилова, как мне кажется, это проявляется очень наглядно.
В самом деле.
Вот написана по личным воспоминаниям первая часть «Бурлаков» и вышла отдельной книжкой сначала в Свердловске, а потом в Перми. Было это перед самой войной с фашистами. Писатель принимается за вторую и третью части своей книги. Но грянула большая война — и рукопись временно отодвинута в сторону. Военное лихолетье требует от литератора создания героического, мобилизующего, укрепляющего в человеке веру в себя и свой народ и разжигающего священную ненависть к врагу. И такая литература нужна очень скоро — сегодня, сейчас, немедленно. Спешилов понимает, что роман — вещь долгая, пишется годами. Теперь надо взять на вооружение иной литературный жанр. Надо писать коротко, стремительно. Нужен рассказ. Стреляющий рассказ. И он принимается за рассказы, посвященные событиям гражданской войны в Прикамье. Сборник «Преданность» увидел свет в это самое суровое время, и книжку, еще пахнувшую типографской краской, раздавали вместе с дорожным пайком бойцам, отправляющимся на фронт.
Теперь, казалось бы, с сознанием исполненного долга, можно вновь вернуться к роману. Но нет. Не дает покоя уральская деревня. До войны Урал и сам-то себя не мог досыта накормить хлебом, он выполнял иные, не менее важные для страны заказы и взамен получал все необходимое. Теперь же обстоятельства переменились. Кроме пушек, самолетов, танков, Урал должен давать стране и фронту хлеб. А как это трудно — лишь женскими да детскими руками! В те годы Спешилов часто бывал в районах области — то по партийному поручению, то по газетному заданию, то на уборке урожая. Сам деревенский, он видел, как напряженно и трудно живет уральская военная деревня. Не писать об этом было нельзя. И он написал. Эта большая повесть называется «В колхозе „Зарево“». Она вышла в свет вскоре после войны.
Вот только теперь можно вернуться к «Бурлакам». И вновь на письменном столе появилась заветная папка с пожелтевшими от времени листками. В общей сложности работа над романом заняла полтора десятка лет. Зато уж это книга!
Теперь, казалось бы, можно отдохнуть. Но Александр Николаевич придумывает для себя интереснейшее дело. Как известно, наш край дает стране много древесины и бумаги. А лес, тайгу, парму ему ли не знать — столько хожено и перехожено! Он решает написать книгу о труде современных лесорубов. Вместе с поэтом Борисом Ширшовым он забирается в самую глухомань Коми-Пермяцкого национального округа, в один из леспромхозов. Зимой, в суровые морозы, они живут там долго, разделяя с лесниками все их заботы и радости. Поэт привез из той поездки цикл стихов, а Александр Николаевич написал повесть «В лесах Прикамья».
А потом несколько лет подряд поездки по Сибири и Казахстану. В одной из своих книг он пишет: «Небольшой отряд геологов, в работе которого участвовал и я, недавно объехал огромную площадь Северного Казахстана и прилегающих к нему южных районов Западной Сибири. Около двадцати пяти тысяч километров прошла наша крытая машина, приспособленная для дальних путешествий, больше половины пути — по бездорожью». Это говорит человек пожилой, отнюдь не богатырского сложения и железных мускулов. И вот результат: повесть «Приключения Белки в Саянской тайге». Белка — собака. Но главные герои книги — конечно же люди. Они пробиваются через Саяны, через нехоженое и неезженое. От привала до привала. От костра и до костра… Или еще повесть — «Первый маршрут Иры Сулимовой». Книга о том, как изнеженная и мало в жизни смыслящая девчонка, оказавшись лицом к лицу с трудностями, с необходимостью наравне с другими отдавать все без остатка силы общему делу, постепенно взрослеет, находит себя, становится полноправным участником поисковой группы.
Я рассказал лишь о некоторых книгах Спешилова. Их у него больше. Многие его книги, особенно «Бурлаки», неоднократно переиздавались. Много напечатал он стихов, рассказов, очерков, газетных корреспонденции. Есть у него книга «Сказки Прикамья»: он всю жизнь любовно и со старанием прислушивался к уральскому фольклору, делал записи — это его литературная обработка. Есть у Спешилова цикл веселых и озорных рассказов про незадачливого рыболова Якова Степановича. И есть, по секрету говоря, даже два справочника рыболова-любителя, изданные по скромности автора под псевдонимом Н. Озерных… Всего не перечислить. Пройдены тысячи километров, исписаны пуды бумаги.
* * *А ныне?
Я в доме Александра Николаевича. Газета поручила взять у него интервью. Он легок в движениях и, пожалуй, чуть по-стариковски суетлив. Быстро проходит в комнатушку, которая служит ему и рабочим кабинетом, и спальней, и мастерской. Мягко, но настойчиво усаживает в потертое кресло. Сам усаживается напротив. Мелкими привычными движениями сухоньких жилистых рук протирает очки, прилаживает на переносицу и устремляет лицо в лицо. На его губах — готовая вспыхнуть улыбка. Взгляд его изучающее остер — и в то же время сам распахнут навстречу. Ты изучай меня, я тебя — вот что читается в этом взгляде, любопытствующем и доброжелательном. На моей памяти он всегда с улыбкой, живым словом, шуткой-прибауткой. Я не припомню его во гневе, или крайне сердитым, или крайне раздраженным. Такой у него характер. Ну, бывает иногда, потрясет он в запальчивую минуту сухоньким своим кулачишком. Потрясет — и вновь заулыбается сквозь толстые стекла очков.
Александра Петровна, хозяйка дома, приносит нам душистый чай. Александра Петровна — человек весьма строгих правил и манер. Кто мало ее знает, может счесть сухой и даже суровой. А на самом деле она чуткая и добрая женщина. Она знает литературу, любит книги, уважает и понимает людей, причастных к литературе и книге. Эвон сколько повидала она нас и прочих разных за долгие годы! Но свое уважение и приязнь Александра Петровна старается показать не слишком явно. Она видит нас насквозь. И мы это знаем. И поскольку мы это обоюдно понимаем, все идет у нас хорошо.
Кабинет полон книг. Впрочем, они повсюду в этой небольшой квартире. Книги встречают вас при самом входе, в тесном коридорчике, где вдоль стенки сооружен узенький верстачок с круглым точильным камнем и разным инструментом для поделок. Но больше всего их здесь, в рабочем кабинете писателя. Они на стеллажах до самого потолка, они на круглом столике, они стопами лежат на полу, на стульях, на письменном столе.
Почти все в этой комнате, и в первую очередь стеллажи, сооружено руками хозяина. Трудно сказать, чего не могли бы эти руки. Табуретку сколотить, подметку на сапог набить, корзинку сплесть, будильник починить, замок врезать — все они умеют.
Ровными рядами в одинаковой одежке стоят толстые и тонкие тома — тоже дело рук Александра Николаевича. Здесь же и переплетные приспособления: сшивальный станок, резак, пресс. Чуть в стороне предметы еще одного из увлечений — Александр Николаевич с давних пор коллекционирует старинные монеты и бумажные денежные знаки. На стенах фотографии, портреты, в том числе большой портрет Павла Петровича Бажова, живописные этюды — подарки их авторов.