— О, Боже! — воскликнул Марчмонт. — Вы же не хотите сказать, что кинжалом выстрелили из ружья?
— Именно это я и утверждаю, и теперь вы понимаете необходимость алюминиевой рукоятки — требовалось уменьшить вес уже и без того тяжёлого снаряда, — а также назначение этого шестиугольного выступа на конце?
— Нет, не понимаю, — сказал инспектор, — но утверждаю, что вы предлагаете невозможное.
— Тогда, — ответил Торндайк, — мне придётся всё объяснить и продемонстрировать. Для начала, этот снаряд должен был лететь остриём вперёд; поэтому он должен был вращаться, и, конечно же, он вращался, когда входил в тело, что продемонстрировали нам одежда и рана. Теперь, чтобы заставить его вращаться, им нужно было выстрелить из винтовки, но, поскольку рукоятка практически не касается стенок, она должна была быть снабжена чем-то, что касалось бы. Это, очевидно, должна быть мягкая металлическая шайба, которая надевалась бы на этот шестиугольник, прижималась к нарезке ствола, вращалась и вращала бы кинжал, но свалилась бы, как только снаряд покинул ствол. Вот, например, такая шайба, которую для нас изготовил Полтон.
Он положил на стол металлический диск с шестиугольным отверстием в середине.
— Всё это очень изобретательно, — сказал инспектор, — но я продолжаю утверждать, что это невозможно и фантастично.
— Конечно, это кажется невероятным, — согласился Марчмонт.
— Увидим, — сказал Торндайк. — Вот кустарный патрон, изготовленный Полтоном и содержащий восьмую часть заряда бездымного пороха для оружия 20 калибра.
Он надел шайбу на выступ кинжала в казённой части винтовки, вдвинул их в ствол, вставил патрон и закрыл казённую часть. Затем Торндайк открыл дверь в кабинет и показал нам цель, нарисованную на картонном листе с серединой из прессованной соломы, который стоял у стенки.
— Длина этих двух комнат, — сказал он, — даёт нам расстояние в тридцать футов. Закройте окна, Джервис.
Я подчинился, и тогда Торндайк направил винтовку на цель. Раздался хлопок, — намного менее громкий, чем я ожидал — и, когда мы посмотрели на цель, то увидели кинжал, который по рукоятку вошёл в край яблочка мишени.
— Видите, — сказал Торндайк, опуская винтовку, — всё работает. Теперь о доказательствах, что именно так всё и произошло на самом деле. Во-первых, на оригинальном кинжале имеются продольные царапины, которые точно соответствуют нарезке ствола. Затем имеется факт, что кинжал вращался по часовой стрелке — то есть как в стволе, — когда вошёл в тело. И затем есть предмет, который швейцар нашёл в саду.
Он открыл бумажный пакет. В нём находился металлический диск со сквозным шестиугольным отверстием. Войдя в кабинет, Торндайк поднял с пола шайбу, которую надевал на кинжал, и положил её на бумагу рядом с первым предметом. Эти два диска имели одинаковый размер, и по краю каждого шли одинаковые метки, соответствующие нарезке ствола.
Инспектор некоторое время молча и пристально разглядывал эти два диска, а затем повернулся к Торндайку:
— Сдаюсь, доктор. Вне всяких сомнений, вы правы, но убей меня Бог, если я понимаю, как вы до этого додумались. Теперь единственный вопрос, кто стрелял и почему никто не услышал выстрела?
— Относительно последнего, — сказал Торндайк, — вероятно, он использовал сжатый воздух, что не только уменьшило звук выстрела, но и позволило не оставить следов пороха на кинжале. Относительно первого, думаю, что могу назвать имя убийцы, но доказательства придётся поискать вам. Вы, наверно, помните, — продолжал он, — что, когда доктор Джервис стоял, как будто заводя часы, я сделал мелом метку на полу, где он стоял. Затем, встав на это помеченное место и выглянув из открытого окна, я смог увидеть два окна дома напротив. Это были окна на третьем и четвёртом этажах дома № 6 по Котмен-стрит. На третьем этаже помещалась фирма архитекторов, а четвёртый занимал комиссионер по имени Томас Барлоу. Я заходил к мистеру Барлоу, но, прежде, чем описать своё посещение, я временно перейду к другому вопросу. У вас нет случайно с собой тех писем с угрозами?
— Есть, — сказал инспектор и вынул из верхнего кармана бумажник.
— Возьмём первое, — сказал Торндайк. — Вы видите, что бумага и конверт — самые обычные, а надпись неграмотная. Но чернила с этим не согласуются. Неграмотные люди обычно покупают чернила в бутылочках по одному пенсу. А этот конверт надписан дихроическими чернилами Дрейпера — превосходными офисными чернилами, продаваемыми только в больших бутылках, а красные чернила, которыми написано само послание, неотфиксированные алые чернила, которыми пользуются чертёжники, при этом текст написан, как вы можете видеть, перьевой ручкой. Но самая интересная вещь в этом письме — рисунок в верхней части. В художественном смысле он ничего собой не представляет, а анатомические детали черепа просто смешны. И всё же рисунок выполнен очень аккуратно. В нём чётко видна чистая ровная линия механического чертежа, сделанного твёрдой опытной рукой. Кроме того, картинка абсолютно симметрична: например, череп находится точно по центру, а если мы посмотрим через лупу, то увидим, почему это так — мы обнаружим следы нарисованной карандашом оси симметрии и поперечных линий разметки. Кроме того, линза демонстрирует кусочки мягкого красного ластика, с помощью которого карандашная разметка была затем стёрта. Все эти факты, взятые вместе, предполагают, что рисунок был сделан кем-то, кто привык чертить детали машин. А теперь мы возвращаемся к мистеру Барлоу. Когда я заходил, он отсутствовал, но я взял на себя смелость оглядеться в его офисе, и вот что я увидел. На камине лежала двенадцатидюймовая самшитовая линейка, такая, какой пользуются инженеры, кусок мягкого красного ластика, и стояла четырнадцатифунтовая бутылка дихроических чернил Дрейпера. С помощью уловки я добыл образец офисной почтовой бумаги и чернил. Сейчас мы их исследуем. Я обнаружил, что мистер Барлоу — сравнительно новый арендатор, что он довольно мал ростом, носит парик и очки, а его левая рука всегда в перчатке. Он покинул офис этим утром в 8:30, но никто не видел, когда он пришёл. У него с собой был почти квадратный чемодан и ещё один узкий и длинный, приблизительно пяти футов в длину. Он взял такси до вокзала «Виктория» и, очевидно, сел на поезд 8:51 в Чатем.
— Ах! — воскликнул инспектор.
— Но, — продолжил Торндайк, — теперь исследуем эти три письма и сравним их с запиской, которую я написал в офисе мистера Барлоу. Вы видите, что бумага идентична и с теми же водяными знаками, но это не имеет большого значения. Вот что имеет первостепенную важность: видите, в каждом из этих писем около нижнего угла есть две вмятины. Кто-то пользовался циркулем или чертёжными кнопками, когда рисовал, и они проделали отверстия сразу в нескольких листах бумаги. Кроме того, почтовую бумагу режут после того, как она сложена, и если вы воткнёте булавку в верхний лист пачки, отверстия или вмятины на всех нижних листах окажутся точно на тех же расстояниях от краёв и углов листа. Теперь вы видите, что все эти небольшие вмятины — на одинаковом расстоянии от краёв и угла. — Он продемонстрировал эффект с помощью кронциркуля. — А теперь посмотрите на этот лист, который я получил в офисе мистера Барлоу. Имеются два небольших углубления — очень слабые, но хорошо заметные — около нижнего угла, и когда мы измерим их циркулем, то обнаружим, что они находятся точно на том же расстоянии, что и другие, от краёв и нижнего угла. Неопровержимое заключение состоит в том, что эти четыре листа взяты из одной пачки.
Инспектор вскочил со стула и подошёл к Торндайку. «Кто этот мистер Барлоу?» — спросил он.
— Это, — ответил Торндайк — придётся определить вам, но я могу дать полезный намёк. Есть только один человек, который извлекает выгоду из смерти Альфреда Хартриджа, и выгода эта составляет двадцать тысяч фунтов. Его зовут Леонард Вольф, и, как я узнал от мистера Марчмонта, он плохой человек — игрок и мот. По профессии Вольф — инженер и способный механик. Он худощавый, малорослый, светловолосый, чисто выбрит, а кроме того, он потерял средний палец на левой руке. Мистер Барлоу также невысокий, худощавый блондин, но носит парик, бороду и очки, а на левой руке у него постоянно надета перчатка. Я видел почерк обоих этих джентльменов и должен сказать, что отличить один от другого затруднительно.
— Для меня вполне достаточно, — сказал инспектор. — Дайте мне его адрес, и мисс Кертис сразу освободят.
* * * * *Тем же вечером Леонард Вольф был арестован в Элтхеме как раз в процессе закапывания в саду большой и мощной пневматической винтовки. Однако он так и не предстал перед судом, поскольку в кармане у него оказалось более миниатюрное оружие — пистолет Дерринджера, с помощью которого ему удалось оборвать свою такую никчёмную жизнь.