Мелисса с удовольствием выпила бы кофе и покурила, но курить здесь было запрещено, и присесть негде, все столики заняты, но она решила, что не уйдет, будет караулить, и как только хоть одно место освободится, кинется и займет его. Лететь в Питер ей не хотелось.
Как-то с утра все не заладилось, и даже предстоящая поездка казалась теперь не праздником жизни, а пустой тратой времени и сил. Мелисса Синеокова доела яблоко, грустно осмотрела огрызок — нельзя ли еще откуда-нибудь откусить — и стала искать урну. В зоне видимости не оказалось никакой урны. Обнаружилась только одна, довольно далеко, возле двери, на которой была нарисована девочка в юбочке, но идти туда нельзя. И так она все время ощущала повышенное внимание, хоть и водрузила на нос темные очки и повернулась к общественности спиной.
И еще мерещилось странное — вдруг показалось, что в очереди на регистрацию позади нее стоит курьер из издательства Витя Корзун, маялась-маялась, обернулась, нет никакого Вити, а дядька, на которого она уставилась, моментально сложил лицо в сладкую, вопросительную улыбку. Мелисса рассеянно улыбнулась ему в ответ, и вдруг Витя мелькнул уже на улице, за стеклами — неужели опять показалось!
Если это видение, то какое-то неправильное — кому же это в видениях мерещится курьер, а не апостол Петр?! Что это за видение такое — про курьера?!
Может, не лететь?..
Выйти сейчас из зоны ожидания, забрать машину со стоянки и поехать домой, сесть за компьютер — работать, работать и работать!..
Ах, как Мелисса Синеокова любила свою работу! Вот и сейчас, брошенная на полуслове, она манила и притягивала. Словно магнит.
…Значит, так. Пусть тот самый, которому героиня звонила, окажется не тем, про кого она думала, а ее соседом, который подсоединился к телефонной трубке. Нет, не годится, потому что сосед у нее просто какой-то болван, а болван не может присоединиться к линии. И редактор потом скажет, что это… как же он говорит в таких случаях?.. что это шито белыми нитками, вот как.
Ну хорошо.
Значит, пусть героиня звонит, а он в это время приезжает и слышит весь разговор. Он думает, что она разговаривает с убийцей, и решает, что она тоже замешана и он должен ее спасти. Нет, это тоже не годится, потому что тогда выходит, что она должна говорить по телефону как-то так, чтобы было понятно, что это связано с преступлением, а что такого опасного можно заставить ее сказать по телефону?! Она же добропорядочная мать семьи, а не какая-то там профурсетка!
В задумчивости Мелисса Синеокова слопала огрызок, который намеревалась выкинуть, а жесткий яблочный хвостик сунула в задний карман джинсов — не бросать же на пол, в самом деле!
Ремень от кофра, в котором был ноутбук, поминутно съезжал у нее с плеча и тянул за собой щегольскую джинсовую курточку, которую Мелисса обожала. Она поправляла ремень, но он начинал ехать, как только она переставала придерживать его рукой. И сесть как назло, некуда!..
И зачем только она навек поссорилась с Васькой?' Ну зачем, зачем!.. Она никогда с ним не ссорилась, она умная женщина, знает, как вести себя, и вот на тебе! Поссорилась, да еще накануне поездки!..
Сзади ее вдруг сильно толкнули, так, что почти ткнулась носом в стекло, и проклятый ноутбук слетел с плеча, и она поймала его только в последний момент. Вот была бы катастрофа, если бы он грохнулся на пол! Конец пришел бы ее роману — ужас!
Очень разгневанная, Мелисса Синеокова повернулась, чтобы от души высказать грубияну и наглецу, который ее толкнул, все, что она о нем думает, и обнаружила двух тетушек, которые таращились на нее, как на заспиртованных сросшихся близнецов из Кунсткамеры.
Мелисса открыла и закрыла рот.
— Извините, — громко и радостно сказала одна из тетушек. Они были крепкие, полные, цепко держали свои сумки и смотрели на нее снизу вверх. Она была очень высокой, и почти все люди на свете смотрели на нее снизу вверх.
Кроме Васьки, с которым ее угораздило поссориться. Васька смотрел на нее только сверху вниз.
— Ой, а мы вас узнали, — радостно затараторила вторая. — Вы ведь Мелисса Синеокова, да?
Толкнули специально, поняла Мелисса, чтобы я оглянулась. Все ясно.
Она моментально затолкала в себя все слова, которыми собиралась наградить обидчика, и навесила на лицо широкую улыбку. Это называлось «давать знаменитость».
Придется давать, а куда деваться?! Никто ее не заставлял становиться знаменитостью, сама стала!
— Здравствуйте, — сказала она хорошо поставленным голосом. Боковым зрением Мелисса все время отслеживала столики в доперестроечном баре. Вот мужик сложил газету, лениво посмотрел по сторонам и снял ногу с ноги. Может, собирается уходить?
— Ой, а мы все-все ваши книжки перечитали! — затараторила первая. — Все до одной! Вы так хорошо пишете, так жизненно, все про нас! Мы с Раечкой даже библиотечку особую завели, чтобы читать и обмениваться!
— Мы обмениваемся с Галочкой, — подхватила вторая. — И все наши девочки тоже обмениваются.
— Спасибо вам большое! — сказала Мелисса голосом знаменитости и подбавила сердечности в улыбке. — Это очень приятно.
— Ой, а кино нам не понравилось! Это вы кино снимали или не вы?
— Я не снимаю кино. Кино снимают режиссер и продюсер.
— Да что ж вы им не сказали, что убийца совсем по-другому выглядеть должен?!
— Я не участвую в съемочном процессе.
— Ой, а вы нам с Раечкой автограф не дадите?
— Конечно. С удовольствием.
— Только нам не на чем. У вас есть на чем?
У Мелиссы на такой случай был припасен особый блокнотик. Она полезла за ним. Мужик в баре расстегнул свой портфель и уставился в него, как будто соображал, что там такого может быть интересного.
— Да-да, я — Галя, а моя подруга — Рая. У нас и мужики читают! Мой-то позавчера закрылся в туалете и не выходит! Я ему стучу-шумлю, а он, оказывается, там с вашей книжкой засел!
— Ну надо же, — подивилась Мелисса.
У нее было отлично развитое воображение, и она живенько представила себе мужа Раечки в тренировочных штанах и не слишком чистой майке, восседающим на унитазе с ее книжкой в руках.
— Ой, спасибо вам большое! Вот спасибо! Нам никто не поверит, да, Галочка?
— Никто не поверит!
— А на телевизоре вы сами снимаетесь?
— Ну конечно, сама.
— А как же вы здесь, когда ваша передача уже через двадцать минут?!
— Ну это же не прямой эфир! Мы в записи выходим!
— Ой, ну надо же! А у меня дочка мечтает в телевизоре выступать, может, вы ей поможете, а? Ну, как-то пристроиться!
Зачем я поссорилась с Васькой, думала в это время писательница Мелисса Синеокова. И он хорош, знает, что в Питер сегодня лететь, и ссорится, тоже мне, мужчина! Если бы он был со мной, все было бы легко и просто, и эти тетеньки не раздражали бы меня так сильно.
— Я сейчас дам вам телефон, — сказала Мелисса. — Это пресс-служба нашего издательства. Вы позвоните, и вашу дочку запишут на съемки. В качестве зрителя, конечно.
— Нет, а на работу, на работу как ей устроиться?
— Я не знаю, — искренне сказала Мелисса, и то ли у Галочки, то ли у Раечки вытянулось лицо, стало недовольным, как будто писательница заняла у нее сто рублей и только что отказалась отдать. — Нужно искать работу на телевидении, а потом постепенно делать карьеру. Извините меня, пожалуйста!
— Ой, а вы куда же?!.
Она протиснулась мимо подруг, которые не отрывали от нее глаз, шмыгнула за стойку с журналами и плюхнулась на шаткий стульчик, с которого только что поднялся мужик с портфелем. Стульчик показался ей утлым и неустойчивым, и высоченной Мелиссе сидеть на нем было неудобно, зато она моментально сняла с плеча осточертевший ей ноутбук и пристроила его в ноги. Потом достала из кармана курточки мобильный телефон и посмотрела в окошечко.
Окошечко показывало время, а больше не показывало ничего. Васька не звонил. А она так надеялась! Она наделась и думала, что пропустила звонок, не услышала! Впрочем, надежда еще оставалась. Наверное, в зоне досмотра телефон не принимает! Ведь может такое быть? Вполне может!
Тут оказалось, что для того, чтобы заказать кофе, нужно подняться и идти к стойке, а как только она поднимется, место тотчас же займут, это ясно. Вокруг бара дислоцировался народ, нацелившийся на три вожделенных столика, в надежде, что какой-нибудь освободится. Их, нацелившихся, много — вон в три ряда стоят.
Мелисса беспомощно оглянулась на барменшу. В темных очках она видела не слишком хорошо.
— Девушка! А, девушка!
— Стол сейчас вытру.
— Девушка, а можно у вас кофе попросить!
Девушка моментально утратила к Мелиссе всякий интерес и стол раздумала вытирать.
— У стойки заказывайте.
— Я не могу, у меня ноутбук очень тяжелый!
— А мы не разносим. У стойки заказывайте и берите.
— А можно я отсюда закажу?
— У нас со столиков не заказывают. Только со стойки.
Круг замкнулся, поняла Мелисса Синеокова. Не дадут мне кофе. «Со столика» не положено, а к стойке подойти нет никакой возможности.