Тем не менее между 11.00 и 12.00 два корпуса, австралийский и канадский, сумели прорваться через германские позиции и захватить почти всю немецкую артиллерию. Выдвинувшиеся из резерва несколько немецких пехотных батальонов остановить их, естественно, не могли. По свидетельству участников сражения, немецкая оборона была так слаба, что в некоторых местах противник мог пройти через неё походной колонной. Дело оставалось за малым — завершить прорыв.
Как и в предшествовавших сражениях, английское командование считало кавалерию наиболее подходящим средством для этой цели. Как уже упоминалось, дабы повысить ударную мощь кавалерийского корпуса, ему придали два батальона новейших средних танков Mk А «Уиппет», которые могли развивать скорость до 12,8 км/ч, то есть вдвое большую, чем тяжёлые Mk V.
Средний танк Mk A «Уиппет».
Кавалерийский корпус разделили на две части. 1-я кавалерийская дивизия англичан получила приказ как можно быстрее догнать пехоту к северу от Люса, тогда как 3-я кавалерийская дивизия должна была сделать то же самое южнее реки. За ними во второй линии следовала 2-я кавалерийская дивизия англичан. Батальоны танков «Уиппет» двигались впереди дивизий первой линии, чтобы прикрыть всадников и проложить проходы через заграждения из колючей проволоки. К 10.15 дивизии первой линии достигли рубежа Игнокур — Марселькав и развернулись для выполнения своих задач. За каждой бригадой, состоящей из трёх кавалерийских полков и одной батареи на конной тяге, были закреплены шестнадцать танков.
1-я кавалерийская бригада прорвалась дальше всех, остановившись перед Фрамервилем и Вовилье. Остальные так и не дошли до рубежа, с которого должно было начаться выполнение их основной задачи — прорыв к железной дороге, связывающей Шольне и Руа. Не будет преувеличением сказать, что кавалерия не смогла бы продвинуться так далеко без танкового прикрытия. Попытка осуществить кавалерийскую атаку большими силами неизбежно захлёбывалась в считаные минуты, приводя к большим потерям, о чём свидетельствуют действия 6-й кавалерийской бригады юго-восточнее Кейо или канадской кавалерийской бригады под Бокуром. И это при условии отсутствия здесь сплошного фронта обороны! Всего двух с половиной рот немецких сапёров оказалось достаточным для того, чтобы остановить продвижение 3-й кавалерийской дивизии, и они отступили только тогда, когда танки пошли в атаку и оттеснили их назад, к северу от Бофора. Сюда смогли добраться всего несколько кавалерийских подразделений, и здесь бой завершился. Вторая линия кавалерии в бой введена так и не была.
Позже, анализируя действия кавалерии при Амьене, Г. Гудериан отметил: «К полудню 8 августа, несмотря на все задержки и промедления, англичане, можно сказать, стояли перед открытой дверью. И опять кавалерия показала полную свою непригодность в условиях современного поля боя, точно так же, как под Камбрэ и Суассоном. Хотя фон Шлиффен ещё в 1909 году признал этот факт и неопровержимо доказал его в своей статье, до сих пор некоторые пытаются аргументировать противоположное, призывая восстановить кавалерийские армии, то есть фактически нагромоздить на поле боя огромное количество людей и лошадей, от которых не будет никакого толку. В сражениях будущего они ничего не добьются. Мы должны рассчитывать на умножение числа пулемётов, производство танков и самолётов и возможное применение химического оружия. Кавалерия нынче имеет лишь незначительное преимущество в скорости перед пехотой, особенно если мы проведём сравнение с моторизованными войсками. В последние годы усовершенствованные внедорожные машины, особенно гусеничные, фактически сравнялись или даже превзошли по манёвренности многократно расхваленные конные войска на труднопроходимой местности. Во всех других отношениях кавалерия откровенно проигрывает. Вплоть до самого 8 августа сэр Дуглас Хейг тщательно оберегал свои 27 кавалерийских полков. Да, конечно, стремительно несущиеся всадники олицетворяют сам дух наступления, но эти их качества проявились бы несравненно лучше, если бы кавалерия перевоплотилась на поле боя в танковые эскадроны. А так они были попусту растрачены в бесплодных атаках. „В течение буквально нескольких минут конная атака захлебнулась, напоровшись на наш огонь, который был необычайно яростным, особенно огонь наших тяжёлых и лёгких пулемётов. Никогда не забуду это зрелище — вот кавалерия несётся вперёд и в следующее мгновение превращается в беспорядочную груду лошадей, барахтающихся в собственной крови, дёргая перебитыми конечностями, или галопом пролетающих через позиции нашей пехоты, лишившись всадников“ (Schlachten des Weltkrieges, XXXVI,186).
Заключение фон Шлиффена равно обоснованно и в других отношениях. Конное войско представляет собой огромную уязвимую мишень, всадники просто до ужаса беспомощны. Дальше может стать только хуже. Всё говорит за то, что танки будут продолжать развиваться впечатляющими темпами, тогда как невозможно хоть сколько-нибудь усовершенствовать лошадь. Другими словами, разрыв между двумя этими родами войск не только не уменьшится, но будет постоянно увеличиваться, и любая попытка привязать друг к другу неравноценных партнёров только поставит в невыгодное положение танки, а следовательно, и армию в целом».
С выводами крупнейшего немецкого танкового теоретика (а впоследствии и практика) трудно не согласиться.
Итак, английской кавалерии нигде не удалось прорвать слабый германский фронт и выйти на оперативный простор.
В немецких описаниях британских кавалерийских атак особо подчёркивается роль средних танков «Уиппет». По мнению немцев, если бы они были уничтожены, то атаки кавалерии были бы отбиты ещё до того, как подошли тяжёлые английские танки и пехота.
По мнению же личного состава батальонов средних танков, никакого взаимодействия с кавалерией вообще не получилось. Танки и конница скорее мешали друг другу, чем помогали. По замыслу наступления танки должны были развернуться перед конницей, но скорость их оказалась недостаточной — эскадроны, шедшие галопом, быстро их обогнали. При столкновениях же с противником танки, наоборот, быстро отрывались от кавалерии и были вынуждены вести бой самостоятельно.
Необходимо упомянуть ещё об одном эпизоде этого боя, а именно о применении 17-го батальона бронеавтомобилей. Бездорожье и траншеи бронеавтомобили «Остин» преодолели на буксире у танков снабжения. 12 броневиков обогнали австралийскую пехоту ещё в первой половине дня, после чего в течение нескольких часов они объезжали фронт от Соммы на севере до Фрамервиля на юге и Фукокура на востоке, обстреливали германские штабы, отходившие в тыл войсковые части и машины — словом, увеличивали замешательство и панику. Но так как создаваемая паника не была использована английскими войсками, то действия батальона бронеавтомобилей можно рассматривать только как частный успех, совершенно не повлиявший на развитие событий.
К вечеру 8 августа на фронте в 10 км немцев оттеснили на глубину до 15 км, захватили 7 тыс. пленных и около 100 орудий. Повторение атаки 9 августа стоило потери 39 танков из 145. Атака началась при дневном свете без огневого вала и дымовой завесы. Преодолевая старые заросшие окопы, некоторые танки сбились с направления, пехоту, плохо обученную взаимодействию с танками, почти сразу же отсекли пулемётным огнём. 13 августа наступление остановилось.
Битва при Амьене не внесла ничего нового в тактику танковых войск. Это был ещё один полный успех, достигнутый по тактическим установкам Камбрэ. Достойны уважения смелость британского командования, отказавшегося от артподготовки в пользу внезапности удара, и тщательные меры маскировки накануне сражения. Однако время и место завершения первой фазы атаки вызывают вопросы. Действительно, при Суассоне французам удалось продолжить танковую атаку до полного занятия первой германской позиции, включая захват района расположения немецкой артиллерии. После этого была сделана пауза для подтягивания артиллерии, но она в итоге стала концом общего наступления.
При Амьене англичане попытались решить этот вопрос по-иному и продолжили наступление после паузы, но уже не под защитой огневого вала. При этом, правда, перерыв в наступлении англичане произвели после продвижения на 3 км, не дойдя до позиций германской артиллерии, и после его возобновления попали под огонь немецких батарей. Между тем ничего не мешало англичанам назначить рубеж остановки после продвижения на 5 км. С одной стороны, это не создавало никаких трудностей для британской артиллерии в решении вопроса поддержки своих войск с первоначальных огневых позиций, а с другой — обеспечивало захват всех немецких артиллерийских позиций и продолжение наступления после паузы без каких-либо серьёзных помех. Однако британское командование рассудило по-другому. Почему? Да потому, что «серьёзными» родами войск по-прежнему считались пехота, кавалерия и артиллерия. Танки же рассматривались только как средство, необходимое для продвижения вперёд пехоты. Самостоятельные задачи ни в этом, ни в других сражениях Первой мировой войны перед танками не ставились. Как говорится, есть мнение, что и не могли быть поставлены. Так ли это?