Проснувшись однажды утром, я увидел, что жена, уже одетая, молча складывает вещи в стоящий на постели чемодан. Я долго смотрел, как она ходит от шкафа к чемодану, пока в конце концов не почувствовал, что эти ее сборы действуют на меня как приказ, мучительный, тягостный приказ, повелевающий задать ей вопрос, узнать, в чем дело. Что-то внутри меня сработало, язык шевельнулся, и губы мои произнесли:
— Что ты делаешь?
Она обернулась, поглядела на меня, потом села на постель и сказала:
— Туллио, нам пора расстаться. Я всячески пыталась дать тебе это понять, но ты делал вид, что ничего не замечаешь, и поэтому я вынуждена теперь это сказать. Наша супружеская жизнь кончена. Я встретила человека, который меня любит, и я его люблю. Вот уже два месяца, как я с ним живу, я не могу здесь больше оставаться. Ты, наверно, не замечал, но в этом доме почти ничего нет моего, кроме этих жалких тряпок и пишущей машинки. Теперь будь, как всегда, милым и услужливым. Человек, к которому я ухожу, ждет меня на улице. Прошу тебя, возьми машинку, снеси ее вниз и положи в его автомобиль. Вот и все, что мне от тебя нужно.
Я почувствовал нестерпимую боль, именно боль, и подумал, что такая сильная боль не может не родить импульса, приказания. Я сказал:
— Но я без тебя жить не могу.
Это была правда: без ее приказаний я не мог существовать. Она же истолковала мои слова по-своему:
— А вот я, к сожалению, прекрасно могу обойтись без тебя. Это верно, ты стараешься быть полезным. Но в супружеской жизни этого мало, нужно стать необходимыми друг другу. Ты же не нужен мне. Я могу заменить тебя пылесосом, электрической стиральной машиной, автоматическим телефонным секретарем...
Я проговорил, по-прежнему подчиняясь приказанию, рожденному болью:
— Но я тебе не позволю уйти.
Она решительно ответила:
— Перестань валять дурака. Оденься, возьми пишущую машинку, стащи ее вниз и положи в автомобиль. Чемодан я снесу сама.
Впервые с тех пор, как мы жили вместе, я оказался перед лицом двух приказаний, некоторым образом противоречивших друг другу: с одной стороны, досада и боль повелевали мне помешать жене уйти, с другой — она велела снести вниз пишущую машинку. Одеваясь, как приказала жена, я обдумывал, что же мне делать. Она расхаживала по квартире, наконец захлопнула чемодан и, подойдя к зеркалу, повернулась ко мне спиной. Здесь сработал сигнал. Я набросился на нее и с криком: «Ты не можешь оставить меня!» — схватил ее за горло. Все произошло очень легко и просто, совершенно автоматически. Почувствовав, что тело ее обмякло и она вдруг осела, так что я чуть было не потерял равновесия, я подтащил ее к постели и положил на спину.
Теперь надо было побыстрее выполнить второй приказ. Я положил пишущую машинку в футляр, вышел из квартиры, спустился на лифте. Автомобиль действительно стоял у подъезда, но ветровое стекло отсвечивало, и мне не удалось разглядеть, кто сидел за рулем. Я обошел автомобиль, открыл багажник и поставил в него пишущую машинку. Потом вернулся домой, сел на диван в гостиной, закинул ногу на ногу, скрестил руки — и уставился в пустоту, ожидая приказаний.
Перевод с итальянского Г. Богемского ■ Из рубрики "Авторы этого номера"АЛЬБЕРТО МОРАВИА — ALBERTO MORAVIA (род. в 1907 г.).
Перу видного итальянского писателя А. Моравиа принадлежат романы: «Равнодушные» («Gli indifferenti», 1929), «Римлянка» («La Romana», 1947), «Приспособленец» («Il conformista», 1951), несколько cбopников рассказов и другие произведения.
Читателю нашего журнала это имя знакомо по опубликованным у нас романам: «Презрение» («Il disprezzo», 1957, см. №№ 9—10, 1963 г), «Чочара» («Ciociara», 1957, см. №№ 1—3, 1958 г ) и рассказам, печатавшимся как в нашем журнале, так и в других советских периодических изданиях.
Рассказы, публикуемые в номере, вошли в сборник «Вещь это вещь» («Una cosa е una cosa», 1967).
■