— Что ж,— решился Афолле,— единственный способ все узнать наверняка — попытаться войти в крепость. Он задрал голову и закричал во всю глотку: — Эй, в Аудагосте! Мы пришли с миром! Откройте нам ворота!
Ответом ему было мертвенное безмолвие.
— Проклятие,— прошептала Соня.— Неужто это крепость мертвецов, оживающих лишь по ночам?
— Может быть, нам и впрямь стоит подождать ночи? — спросил Афолле.
Соня поежилась.
— Не хотелось бы мне встречаться с ожившими мертвецами, Афолле. Я предпочитаю иметь дело с живыми. От них все же меньше беспокойства.
Афолле хмыкнул.
— От живых-то как раз все беспокойство и проистекает в этом мире, Соня.
— Зато живых можно сделать мертвыми и больше ни о чем не тревожиться,— парировала Соня.— А ожившего мертвеца поди угомони.
Афолле развел руками в знак своего поражения.
Некоторое время они топтались перед воротами. Потом Афолле поднял руку и решительно постучал в ворота.
* * *
И тут…
Великолепная крепость Аудагосте, поражавшая своей роскошью и неприступностью, покачнулась, словно была подвешена на невидимой нити к небосводу и малейшее прикосновение было способно привести ее в движение. Затем она странно исказиЛась, как потревоженное отражение в прозрачном озере. Спустя мгновение она рассыпалась перед глазами изумленных путников множеством разноцветных осколков, среди которых преобладали белоснежные. Раздался еле слышный хрустальный звон, как будто где-то вдалеке разбили бокал. По пескам пробежала рябь и легкий шепот. Спустя мгновение все было кончено.
От крепости не осталось и следа. У ног Сони и Афолле простирались пески.
Путники не верили собственным глазам. Только что Аудагосте грозила непрошеным гостям — и вот она снова стала прахом…
— Поэтому ее никто и не замечал,—– сказала Соня. Она первой пришла в себя, в то время как Афолле продолжал растерянно озираться по сторонам, словно искал сбежавшую овцу.— Ее больше не существует.
— Но как же…
— Мираж,— пожала плечами Соня.
— Нет,– прошептал Афолле,— это не простой мираж… Это нечто большее.
— Возможно,— согласилась Соня.— Возможно, что и большее. Какой нам от этого прок?
Вместо ответа Афолле опустился на колени и принялся разгребать песок руками. Вскоре он извлек из-под песка камень, носивший явные следы резца ремесленника. Обломки синей и золотой мозаики вдруг блеснули на солнце.
— Она была здесь! — лихорадочно крикнул Афолле. Губы его пересохли, глаза блестели нездоровым блеском. Он казался теперь одержимым одной-единственной идеей.— Мы должны раскопать ее.
Однако Соня не спешила включаться в работу.
— Ты уверен, что мы сумеем вдвоем выкопать из-под Диких Песков целую крепость? Да еще работая голыми руками? Должно быть, рассудок твой помрачился, Афолле! Сядь, успокойся. Выпей еще воды. Мы должны как следует подумать, прежде чем браться за это дело.
— Ты права.
Афолле сел, тяжело дыша. Грудь его вздымалась и опускалась, как кузнечный мех.
— Выпей воды — Соня протянула ему свою флягу.
Афолле осторожно отхлебнул всего один глоток. Житель пустыни, он умел обходиться самым малым количеством воды.
— Итак, Афолле, мы нашли то место, где некогда стояла крепость, возведенная твоими предками,— подытожила Соня. Она говорила деловито — это была единственная возможность не поддаваться безумию, которое, казалось, подстерегало здесь на каждом шагу.
— Да. Мы нашли ее. Мы нашли ее! — Афолле то и дело обводил развалины крепости глазами, точно боялся, что рассыплются прахом и они.
— Это то самое место, которое отыскал твой брат,-продолжала Соня.— Но ты не забыл еще, Афолле, как умер твой брат? Кто знает, не ожидает ли та же участь и тебя!
— Пусть.— Афолле махнул рукой.— Мне теперь все равно. Я здесь, на земле моих предков…
— Возможно, кое-кто из них до сих пор бродит по этим руинам,— предостерегла его Соня.— О такой возможности ты не подумал?
— Что они могут мне сделать? — Афолле засмеялся. Это был счастливый и вместе с тем пугающе безумный смех.— Ведь мы с ними одной крови!
— Не нравится мне здесь,– сказала Соня.— Что-то здесь есть такое, от чего у меня мороз по коже пробегает.
Они с Афолле поставили палатку и расседлали верблюдов. Усталость и волнение взяли свое — едва утолив голод, путники заснули и проспали до ночи.
* * *
Среди ночи Соня проснулась, как от толчка. Она полежала в неподвижности, вслушиваясь в ночную тишину, затем осторожно села и вынула из ножен кинжал.
Это движение разбудило Афолле. Прирожденный воин, он умел спать вполуха.
— Что случилось? — прошептал он.
— Не знаю,— отозвалась Соня также шепотом.— Мне кажется, кто-то здесь… поблизости…
— Соглядатай?
— Не пойму… Кто-то стоит у шатра…
Афолле резко поднялся на ноги и, держа саблю наготове, приблизился ко входу в шатер.
— Кто здесь? — крикнул он властно.— Выходи! Если ты друг, тебе незачем таиться! Если враг — прими мой вызов!
Но темнота безмолвствовала.
— Оно ушло,— сказала Соня, чувствуя, как странное напряжение отпускает ее.
Афолле повернулся к своей спутнице. Яркий лунный свет проникал в шатер.
— Откуда ты знаешь?
— Я чувствую.— Соня передернула плечами.— Инстинкт, знаешь ли. Когда много путешествуешь, да еще одна, остается полагаться только на те глаза, которые мы имеем на затылке, да на уши, что вырастают у человека на лопатках.
— Ладно, не насмехайся.— Афолле пригнулся, внимательно разглядывая что-то у входа в палатку.
— Что ты там нашел?
— Следы.— Афолле выпрямился и посмотрел на свою спутницу с искренним восхищением.— Ты была права! Сюда кто-то приходил. Стоял здесь довольно долго. Погляди.
Соня приблизилась и присела на корточки. Действительно у входа в шатер обнаружились следы очень маленькой ноги. Мизинец оставлял характерный глубокий отпечаток. Соня указала на это Афолле.
Тот присмотрелся повнимательнее.
— Кто бы это ни был, он носит перстни на пальцах ног,— заключил Афолле после краткого изучения следа.— Моя старшая жена любит надевать кольца на мизинцы ног.
На миг в памяти Сони мелькнуло хмурое лицо Сулайм. Она — бывшая жена брата Афолле, а брат Афолле нашел на этих развалинах нечто такое, что погубило его и в конце концов свело в могилу. Интересно, знает ли Сулайм — что именно это было?
— О чем ты думаешь? — с интересом спросил Афолле, наблюдавший за тем, как его спутница хмурит брови и покусывает нижнюю губу.
— Да так… Скажи мне, Афолле, что именно рассказывала тебе Сулайм о смерти твоего брата?