Потом была секунда боли — ужасной, заглушающей и затмевающей все. Ольга смотрела на сына и ненавидела его в эту секунду.
А потом кол со стуком упал на пол, а её тело осыпалось прахом на стол, она же продолжала стоять и потрясенно смотреть то на призрачный кол, торчащий из теперь уже призрачного тела, то на Ярослава.
Разочарование и горе было невозможно описать словами, и Инга даже не пыталась.
Как и в прошлый раз, погружение в чужую память не повлияло на способность оценивать ситуацию и действовать. Воспоминание было страшным и пробирающим до печенок, но всего лишь воспоминанием, и когда Ярослав, пользуясь мгновенной заминкой, двинулся было вперед, Инга отступила на шаг и направила револьвер ему в корпус.
Ярослав замаскировал свое поползновение к револьверу примирительным жестом.
— Я предлагаю вам подумать вот над чем, — сказал он. — Если вы убьёте меня, вам придётся расчленять мой труп в ванной и куда-то девать останки. Если вы убьёте его, вам останется только смести прах на совочек и высыпать в унитаз.
— У меня другое предложение. Вы, все трое, убираетесь отсюда к чертям собачьим.
Троица переглянулась. Общее мнение высказал, как ни забавно, Сиднев.
— Похоже, мы, все трое, находим это предложение неприемлемым. Инга Александровна, мне крайне неловко, но я нарочно сломал кран, чтобы заманить этого слесаря печального образа и наконец-то закрыть вопрос. Мне не нравится, когда сантехники почем зря убивают моих миньонов.
— А мне не нравится, что эта падла ещё дышит! — Ольга ткнула пальцем в вампира.
— А мне не нравится, что вы со всем этим вломились в мой кабинет. И так уж вышло, что револьвер у меня, — Инга чуть качнула своим «ультима рацио».
— И вы решитесь пустить его в ход? И потом иметь дело с властями? — улыбнулся Сильвестр.
— Если вы убьёте его, вам не придётся иметь дело с властями, — настойчиво сказал Ярослав.
Глаза Сиднева вдруг почернели, белок — налился кровью. От этого взгляда где-то внутри Инги возникла посасывающая тошнота, как при падении.
— Отдайте револьвер! — сказал Сиднев странным голосом, таким, словно в груди у него был колодец метров пять глубиной. С осклизлыми стенами и трупами дохлых крыс.
Инга стряхнула наваждение и на всякий случай сказала про себя Трисвятое. А вслух она сказала:
— А это уже форменное свинство.
Сильвестр мигнул, глаза снова стали нормального цвета.
— Согласен. Но попробовать стоило. — Он вздохнул. — Не ожидал от вас. Современная женщина, кандидат наук, психотерапевт — а в Бога веруете.
Вера Инги сводилась к тому, что она знала, понимала и разделяла основные догматы, а также помнила наизусть основные молитвы и произносила их по настроению. Когда-то она даже пыталась воцерковиться, но поиски священника, равнодушного к юбочно-платочному вопросу, затянулись и Инга остыла.
Но когда тебя берут в заложники охотник на вампиров и призрак, сама ситуация не располагает к скепсису, и Инга поняла, что с самого начала, дочитав «Верую», ждала какой-то пакости в этом духе.
— Какая досада! — она тоже решила включить режим сарказма.
Сильвестр резко бросился вперёд, но Инга отскочила назад, к ванной, и сделала то, чего сама от себя не ожидала.
Она бросила револьвер в унитаз и спустила воду.
Сильвестр на миг оторопел.
Ярослав не терял ни мгновения: он схватил с пола кол, бутылку — видимо, святой воды, и прыгнул на Сильвестра сзади.
Сильвестр успел развернуться к нему и защититься рукой, поэтому кол пропорол плечо, а бутылка пришлась в лоб. Пролившаяся на его лицо жидкость действовала как действовал бы кипяток: кожа мгновенно покраснела и пошла волдырями, Сильвестр схватился за лицо и упал. Несколько капель упали на Ингу, они оказались мокрыми — и ничего более. Видимо, вправду святая вода.
Но ожог не обескуражил Сиднева, а только разозлил. Они с Ярославом снова сцепились, покатившись по полу, а Ольга, взлетев над схваткой, как валькирия дискотеки восьмидесятых, орала:
— Бей его, сыночка, бей! Мочи гада!
Когда драка перешла в партер, сила и быстрота Сильвестра потеряли решающее значение. Или его ослабила святая вода? В общем, Ярославу удалось прижать его к земле и, сидя на нем верхом, наконец-то нашарить на полу оброненный кол.
Инга не собиралась безучастно дожидаться развязки. Она выдернула из опрокинутого тулбокса разводной ключ и ударила дважды: Ярослава по хребту со всего плеча, поднимающегося Сиднева — на обратном замахе по голове.
Не прошло и минуты, как бесчувственные Ярослав и Сильвестр полусидели под окном, прикованные к батарее наручниками. За батарею Инга опасалась, но самую малость: советских времен чугунное сооружение надежно крепилось на четырех кронштейнах. Руки мужчин она просунула за радиатор и сковала запястье к запястью: правую Сильвестра с левой Ярослава. Теперь, имея над головами подоконник, а между собой — батарею, они не могли ни атаковать друг друга, ни выпрямиться во весь рост. Инга села в кресле, закинув ногу на ногу, и позволила себе немножко злорадства. Оба агрессивных мачо полулежали под окном и вяло ворочались, приходя в себя. Ольга висела под потолком, с отсутствующим выражением лица, сидя по-турецки и сложив руки на груди. В сердце Инги бубном пел адреналин.
Когда адреналин успокоился, а мужчины опамятовались, Инга начала разговор:
— Раз вы решили выбрать местом разборок мой кабинет, играть будем по моим правилам. Устроим сеанс групповой терапии. Как ситуацию вижу я: двадцать с небольшим лет назад вы, Сильвестр, разрушили жизнь Ольги и Ярослава. Что бы вы ни говорили в своё оправдание — а вы на это мастер — вы сделали это. Силой. Вы сами породили мстителей, которые ищут вашей смерти. Я верно изложила?
Сиднев пригладил растрепавшиеся волосы и критически нахмурился, глядя на полуоторванный рукав пиджака.
— В меру своего понимания — верно. Но вы понимаете далеко не всё. Я совершенно искренне хотел Ольге добра. У неё был потенциал — поверьте, я не обращаю кого попало. Да одно то, что она стала призраком, говорит о незаурядной воле. За четыре года она никого не выпила до смерти. Если бы она не сдалась и не покончила с собой, сейчас бы она уже преодолела жажду крови и наслаждалась бы всеми преимуществами нашего положения.
Ольга, видимо, при жизни была холериком. Оставаться спокойной и держать рот на замке она могла не дольше десяти минут.
— Умный какой! А чего мне стоило соседку насмерть не загрызть? Да я на сына родного смотрела как на кусок мяса, мерзавец ты этакий.
— Я дал тебе вечную молодость, в перспективе — бессмертие, — невозмутимо парировал Сиднев. — И в том, что ты оказалась слаба, моей вины нет.
Инга решила, что пора вмешаться.
— Сильвестр, мы это много раз проходили. Виноваты все — но только не вы.
— Неправда. Я способен признавать свои ошибки. Иначе не был бы гранд-мастером.
— Вы признаете свои ошибки, только если вам это выгодно.
— Как и все.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент раздался стук в дверь.
— Инга? У тебя всё в порядке? Полицию звать? — спросил женский голос на лестничной клетке.
Инга поспешила к двери, пока соседка Валентина не подумала чего худого и не решила развить инициативу.
Сейчас Валя была одета по-рабочему: в красный кожаный корсаж и теснейшие леггинсы. Нервное похлопывание стеком по голенищу высокого сапога ясно говорило, что Валя на грани скандала, потому что ей прервали сессию.
Увидев сквозь приоткрытую дверь кабинета стол и бардак вокруг него (разбросанные колья, осколки бутылки из-под святой воды, ножи и прочее), Валя слегка приоткрыла рот. Раздражение сменилось любопытством.
— Всё в порядке, — поспешила успокоить ее Инга. — У меня сессия.
— У меня тоже. Слушай, ну раньше же твои так не шумели!
— Сложный клиент попался. Управление гневом, проблемы контроля…
Валя вытянула шею и увидела прикованного к батарее Ярослава, у которого уже начали вспухать ухо и губа. Он жизнерадостно улыбнулся и помахал Валентине свободной рукой. Сиднев закрыл обожженное лицо ладонью. Ольга мгновенно исчезла.
— Вау, — оценила Валя оперативную обстановку. — А я и не знала, что ты реальный жесткач практикуешь.
Инга встала так, чтобы загородить ей обзор.
— Иногда без этого нельзя.
Валентина кивнула с пониманием дела.
— Кляп одолжить?
— Спасибо, но мы пока обойдёмся.
Валя решила было удалиться, но любопытство пересилило.
— Слушай, у моего сегодняшнего саба кинк на мытьё пола. Хочешь, я его к тебе пришлю прибраться?
— Нет-нет, мы прекрасно справимся сами. У нас тут символическое битьё посуды.
— Ну ладно. Но если понадобится кого выдрать — обращайся.
— С огромным удовольствием. М-м, пока, мне работать надо. Да и тебе, наверное, тоже?