– А это смотря какая диктатура! Иная, если человек хороший, даже очень может быть нужна.
Майор тоже вздохнул:
– Вот и мне сейчас уже кажется, что, может, и нужна. Правда, ещё больше закон жёсткий нужен, а это – немного иное, чем диктатура, я так понимаю.
– Хм… – Фёдор шумно почесался. – Может, и так. А то ведь вы посмотрите, что творится, блин…
Гончаров ничего не ответил, и какое-то время они молча болтались в темноте в такт подскокам машины на ухабах.
– Вы-то, как сами, товарищ майор? – поинтересовался наконец Фёдор.
– Да что я, – вздохнул Гончаров, машинально пожимая плечами. – Квартира-то у меня в Юго-Западном районе была, на Белореченской. Таким образом, семья осталась за Барьером. Вот так, в общем.
– Ах ты, чёрт! – с искренней досадой сказал Федя. – То есть вы даже про них ничего и не знаете?
– Откуда же знать?! Вон, Лобстер хочет помочь – подкоп туда сделать.
– Да, – неопределённо протянул Федя, которому нечем было приободрить майора, – бес бы побрал этот Барьер.
Странный феномен, прозванный «Барьером», возникший, как уверяли выжившие очевидцы, практически в момент первого удара, отсёк северо-запад и северо-восток областного центра от места службы Гончарова, а потому майор, да и любой другой, мог лишь гадать, что происходит там, с другой стороны упавшего на землю неба.
С этой же стороны примерно на полкилометра от самого Барьера не выдержал почти ни один дом, и в черте города там простиралась полоса завалов, почти как на картинках из пособий по гражданской обороне, демонстрировавших последствия ударной волны после ядерного взрыва. К счастью, никаких иных поражающих факторов, например радиоактивного заражения местности, в данном случае не наблюдалось.
Вообще свойства Барьера оставались совершенно необъяснимыми даже в отношении простых, казалось, вещей. Часто Гончаров слышал высказывания, насколько, мол, им повезло, что Белоярская АЭС, располагавшаяся не слишком далеко от города, не попала в этот квадрат. Ведь наверняка при таком толчке на станции могла начаться утечка радиоактивности, если не более серьёзная авария. А на практике даже на станции Мезенское, откуда до АЭС оставалось всего километров десять по прямой, никакого повышения радиационного фона не отмечалось. То ли аварии на станции, к счастью, всё-таки не случилось, то ли Барьер не пропускал радиацию так же, как он не пропускал свет, радиоволны или дым, хотя ветер дул через него, похоже, свободно, и облака, когда они проплывали сверху, выливали на землю дождь, как обычно, без помех.
– Ну а ты где обитаешь, Фёдор? – поинтересовался Гончаров. – Куда прибился? Как-то пропал с глаз долой вскоре после Катастрофы.
– Да вот такие пироги, товарищ майор: я же тут вроде как фермером заделался! Семью в деревню почти сразу же вывез, а потом и сам туда окончательно подался.
Фёдор поведал Гончарову, что устроился в Кадниково, где у его матери имелся добротный дом со всеми нужными надворными постройками. Исмагилов развернул приличное хозяйство, заимел несколько коров и лошадей, дальновидно предвидя в самом скором будущем полное исчезновение горючего.
В общем, дела у него шли неплохо, хотя многое приходилось делать уже почти по старинке – без моторов и электричества. Впрочем, расторопный Фёдор нашёл где-то даже брошенный бензовоз с почти полной цистерной солярки, так что ему одному хватило бы её надолго. Иногда, правда, появлялись мародёры, но, к счастью, небольшими отрядами, до недавнего времени совершенно неорганизованными, и совместно с соседями удавалось отстреливаться – оружием новоиспечённый фермер тоже запасся.
Вчера Фёдор, который уже давно махнул рукой на власть и дальше своих крестьянских забот не высовывался, привёз кое-что на продажу на городской рынок. Загреб его так называемый «отряд охраны порядка» за отказ добровольно сдать продукты в пользу князя Лобстера. За препирательства Исмагилов на месте получил три месяца принудительных работ – возможно, повезло, что не просто пулю в лоб.
– Чего он сейчас добиться-то хочет? – сказал Федя, имея в виду Главаря банды.
– Как чего? – ухмыльнулся сам себе в темноте Гончаров. – Неограниченной власти, как и большинство подонков.
– Я слышал, что он говорил, будто прежнее правительство не хотело вывести народ в большой мир, а он, мол, это сделает.
– Ага, как же, козёл он хренов! – со злой иронией заметил Гончаров.
В передней стенке фургона открылось окошко, и противный, надтреснутый голос посоветовал:
– Вы, суки, базар-то фильтруйте! А то пущу в расход и потом скажу Князю, что при попытке к бегству.
В свете, просачивавшемся из кабины водителя, Гончаров постарался ещё раз рассмотреть, кто сидел вместе с ним в кузове. Справа маячило лицо Исмагилова, сейчас заросшее бородой, а прямо напротив притулился немолодой уже, как показалось, мужчина в какой-то полувоенной куртке. Он поднял голову, встретился глазами с Гончаровым и почти сразу же отвёл взгляд.
– А что же я такого сказал? – наивно поинтересовался Гончаров у охранника. – Я вашему хозяину прямо говорил, что дурак он и что людям врёт: под Барьер не подкопаться. Ты хоть на секунду прикинь: это же явно инопланетяне какие-то сделали, и дурацкий подкоп никак не поможет.
– А вот Князь и покажет этим инопланетянам, а заодно и всяким мудакам вроде вас! – Охранник хохотнул как бы для поддержания собственного духа. – В общем, я сказал: не гоните туфту и не наезжайте на Князя, понятно?
– Да бог с ним, не будем, – пообещал Гончаров. – А ты прямо за своего атамана готов костьми лечь. Что, будешь гранату нам кидать, если не перестанем твоего «князя» ругать, как в одном фильме обещали, или иначе наказывать станешь?
Парень несколько секунд всматривался в полумрак кузова, выставив через окошко острый нос, за который Гончарову очень хотелось его схватить, и сказал, как сплюнул:
– Гранату кидать не буду, но вот прикладом тебе по зубам с удовольствием садану. А зубных врачей сейчас мало осталось – без фикс походишь! – И он захохотал, довольный собственной шуткой.
– Уймись, Олежка, – донёсся голос человека, сидевшего рядом с водителем, и Гончаров узнал Черноскутова. – Балаболишь без дела.
– Слушай, – почти примирительно спросил Гончаров, – скажи хоть, куда нас точно сейчас везут?
– Куда ж ещё, – почти удивился остроносый Олежка, – на станцию, потом к Яме. А ты что, лох, решил, что тебя на машине прямиком туда повезут? Горючее на тебя жечь, мясо?
– Понял, спасибо, кость, – совершенно серьёзным голосом сказал Гончаров, прозрачно намекая на испитой вид парня, который во времен оные вполне сошёл бы за завзятого наркомана.
– Чего-чего? – настороженно-угрожающе поинтересовался Олежка.
– Костя, говорю, – спокойно сказал Гончаров. – Мне послышалось, тебя Костей зовут?
– Я Олег, понял, в натуре? Тебе чё, объяснить надо?! – Парень изобразил движение, словно собирался впрыгнуть внутрь фургона и разобраться с Гончаровым.
– Уймись, тебе говорят, – повторил Черноскутов.
Олежка ещё несколько секунд сверлил Гончарова глазками, но, в конце концов, убрался, захлопнул окошко, и снова стало совсем темно.
– Зря вы их заводите, товарищ майор, – сказал шёпотом Фёдор.
– Да пошёл он, тварь! – Гончаров только сильнее упёрся ногами в пол.
Из-за плохих дорог от здания правительства до станции грузовик трясся целых полчаса, объезжая кое-где так и не расчищенные до конца завалы и перебираясь через выбоины в асфальте. Рытьё подкопа, задуманного Лобстером, развернулось у разрушенного и давно заброшенного посёлка Полеводство. Сейчас с железнодорожной станции Уктус, находившейся ещё в черте города, туда возила людей мотодрезина, переделанная под питание дровами.
На платформе всех под дулами автоматов перегрузили в вагончик-скотовоз, в котором после наглухо закрытого кузова казалось намного светлее. Майор оценил состояние людей, оказавшихся вместе с ним «на этапе» – все, кроме Фёдора и одного мужчины, того, что сидел в фургоне напротив Гончарова, выглядели понурыми и явно сломленными ситуацией.
Этот давешний мужчина и тут устроился рядом – при нормальном свете майор смог хорошо его рассмотреть. Высокий шатен, чуть вытянутое лицо, но с правильными чертами, серые живые глаза, и внешне достаточно крепкий: такой «подельник» мог быть полезен. Сейчас Гончаров увидел, что на самом деле мужчина куда моложе: несмотря на глубокие морщины на лбу и у глаз, он вряд ли старше сорока.
Александр дождался, пока охрана задвинет дверь вагона, после чего исследовал запоры на ней, а также лючки в крыше и маленькие оконца под потолком. Окончательно поняв, что пока выбраться не удастся, он сел на не слишком чистую солому.
Наконец, дрезина, надсадно вздрогнув, поволокла вагон в сторону места принудительных работ.
– А чего, вы тоже думаете, что это всё-таки инопланетяне, товарищ майор? – подал голос Исмагилов, продолжая прерванную тему.