Читать онлайн «Темы для светских бесед»

«Поздравляю, поздравляю вас, Леонид Александрович! — Ученый секретарь снизошел до рукопожатия. — Вот ваш кандидатский диплом… а вот ваше будущее!» С этими словами он вручил мне конверт нестандартного формата с косо оттиснутым штампом «ВАК».

Что лежит в конверте, я знал. Все это знали. И многие этого ждали.

Легенды гласили, что примерно до восьмидесятых годов прошлого столетия вместе с дипломом человек получал новую должность с большей зарплатой. Потом, ввиду ускоренного развития общества, эту систему отменили, и теперь каждый вместе с дипломом получает конверт, а в нем шнурок. Непонятно почему, — но его именуют «золотой шнурок». По слухам, когда-то в него вплетали золотые нити. Этим шнурком новый кандидат наук должен задушить любого сотрудника своего предприятия, который находится на служебной лестнице на одну ступеньку выше. Кого именно — выбирает он сам и после акта удушения немедленно получает его должность и деньги. В противном случае диплом теряет силу.

Я шел по коридору и думал — к кому идти? Традиция повелевала идти к тем, кто постарше. Во-первых, пора старикам и на покой; во-вторых, не я — так следующий кандидат; и, в-третьих, стыдно старикам занимать такие маленькие должности. Я поступил упорядоченно, как и всегда. Пошел в отдел кадров, вывел на дисплей список и выбрал.

Теперь я — старший научный сотрудник: получаю два куска мыла в месяц, две пачки стирального порошка, две пачки чаю, банку растворимого кофе и так далее. Ну, сами знаете. С научной же работой в нашей фирме год от года все слабее и слабее. Правда, количество защищающих диссертации уменьшается, но слишком медленно. Очень слабые работы делает молодежь, очень!

Следствие не нашло признаков убийства. Это ведь и не было убийством и даже самоубийством.

…Утром, открыв дверь в лабораторию, я сразу пошел к телефону и позвонил в «скорую». Приближаться к месту происшествия мне не потребовалось. Я уже вчера вечером знал, что увижу безжизненное тело моего коллеги с головой, опущенной в теплоизолированную кастрюлю. Пустую, ибо за ночь азот испарился. И хитроумную систему петель и палок, удерживающую голову в жидком азоте. Когда мой коллега опустил голову в кастрюлю и жидкий азот мгновенно закипел, отводя тепло от кожи, костей, мяса и хрящей, защелка сработала и зафиксировала его голову в опущенном положении.

…Когда была открыта высокотемпературная сверхпроводимость, я в шутку произнес: «Они там за градусы борются, а кто знает, может быть, у наших нервов сверхпроводимость уже есть?». Я действительно произнес это в шутку, поэтому в соавторах прошу меня не числить. Мой коллега измерил сопротивление лягушачьего нерва при глубоком охлаждении, и оказалось, что сверхпроводимость в самом деле проявляется. Это было, конечно, интересно, но ЛЭП Экибастуз-Центр из лягушачьих задних лапок не сделать.

А как при минус 195 градусах Цельсия будет работать мозг? Вечные солдаты науки, бессловесные серые мыши всей шеренгой шагнули вперед. Выяснилось, что по мере охлаждения, скорость процессов в мозге стремительно растет. Причем при температуре жидкого азота процессы ускоряются в несколько миллионов раз. Например, ритмы энцефалограмм из области герц переходят в область мегагерц. Значит, за тот час, который мозг еще действует без подачи кислорода при минус 195 градусах, человек может прожить двести «эквивалентных» лет? Сложные эксперименты показали, что сознанию в этом состоянии становятся доступны и так называемая «генетическая память», и подсознание. Двести лет и все, что есть скрытого в собственном мозгу! Память всех предков — рыцарей, фараонов, питекантропов!

Мой коллега сделал свой выбор. Не вижу в нем ничего криминального. Потребляя наркотики, человек заведомо уничтожает одно «я» и создает другое. Кстати, так же действует культура — книги, музыка, кино. А общение с людьми? А пропаганда? Но ведь все это никто не квалифицирует как самоубийство?

Теперь жидкий азот отпускают у нас только по заявкам с визой зав. сектора. Но это, слава Богу, легко обойти.

События эти — от начала до конца — длились две недели, а драматическая часть — всего пять дней.

Ни для кого не секрет, что все страны борются с угрозой новой войны и все к ней готовятся. Борется и готовится каждая, конечно, по-своему, но в конце концов все будет едино. У войны много разновидностей — атомная, химическая, бактериологическая, биологическая и еще сколько-то, которых не знаете вы, но знаю я, и еще сколько-то, которых не знаю я, но знают те, кто выше меня, и так далее. Например, можно снять озоновый экран или вызвать землетрясение…

Жил да был один биохимик, который, идучи на работу, предъявлял пропуск три раза и должность свою отправлял при искусственном освещении. Заметим, что по спектру излучения лампы дневного света от солнечного света все же отличаются и для истории, о которой мы повествуем, это весьма существенно. Занимался сей биохимик разработкой психотропных средств. Чайная ложка — нет, не на стакан, а на средних размеров город, — и население рыдает от скорби или танцует от радости (в зависимости от того, из какого пузырька была наполнена чайная ложка). Искал этот химик средство, вызывающее страх, но судьба ему не улыбнулась, а ухмыльнулась (с химиками это бывает), — он нашел средство, уничтожающее страх. Должность начальника отдела и прибавка к жалованью были уже, можно считать, гарантированы, но нашего героя стали, как пишут в романах, — «одолевать сомнения». Дело в том, что его давно интересовал вопрос — какая часть нашей жизни управляется страхом. Ради Бога, не подумайте, что он был пацифистом, просто ему захотелось побаловаться. Насинтезировав флакончик своего средства (химическое его название слишком длинно для нашего рассказа, а про себя он называл его «анафобин»), наш химик отправился в небольшой туристский поход. Вечером в субботу содержимое пузырька булькнуло и растворилось в водах могучей реки, из которой брал воду славный город, под которым ковал будущее оружие наш герой.

На первый взгляд, боевое применение анафобина очевидно — солдат, не ведающий страха. Но ведь он не боится и своего фельдфебеля! Только сознательность может повести его на врага, но анафобин ее вовсе не увеличивает. Что и показали печальные события, разыгравшиеся дальше. Люди, зараженные анафобином, переставали ходить на работу и платить налоги. Впрочем, взимать налоги они тоже прекратили. Вот правила дорожного движения, как это ни странно, соблюдались. Всюду возникали митинги, народ требовал такого, что и язык не поворачивался… И солдаты не стреляли в демонстрантов, тайная и явная полиция не полицействовала, и, что забавнее всего, представители власти вылезли из бронированных вертолетов и общались с людьми. Более того, они обещали и даже предприняли некоторые послабления — они больше не боялись своего народа. Кто знает, чем бы все это кончилось, но спохватились военные не те, конечно, что были в городе, они уже не были военными, а другие. И порядок был бы наведен. И от города мало бы что осталось. Но прошло пять дней. А солнечное облучение индуцирует разложение анафобина. А успевает он разложиться за пять дней. Доза солнечного света, индуцирующая разложение, очень мала, и даже если ввести человеку анафобин в темноте, то он начнет разлагаться, когда человек окажется на свету, — ведь кровеносные сосуды на лице близко подходят к коже. Вот через пять дней, — которые не потрясли мир, все и кончилось. Позже была проведена тщательная санация города. Ведь человек, помнящий, как он ничего не боялся, боится уже меньше.