Татьяна Охитина
Петровна
Часть 1.
Глава 1. Странный день
На первый взгляд денек выдался самый обычный. Петровна шла по улице, мрачно глядя под ноги. Позади поскрипывала тележка с овощами. «Надо бы смазать», — подумала женщина и принялась вспоминать, куда положила пузырек с машинным маслом. Но вскоре плюнула на это дело, проще к соседке Валентине зайти, у нее точно есть. Шустрая соседка, даром что зрение подводило, зарабатывала продажей сумок. Авоськи в последнее время стали популярны, и Валентина на жизнь не жаловалась. Когда-то она работала швеей, и теперь строчила их почти не глядя, это ее и спасало.
Петровна шить не умела, зато у нее имелась дача недалеко от дома. И ее прибавку к пенсии обеспечивал урожай — с лета и до конца осени Петровна вместе с такими же дачниками-пенсионерами торговала на импровизированном рынке у супермаркета зеленью, овощами и ягодами. Валентина со своим добром стояла там же, справедливо рассудив, что где урожай, там и сумки.
Петровна любила свой маленький бизнес — можно и поболтать, и отдохнуть, и денег заработать. Компания у них на рынке подобралась интересная. Не каждый был хорош, но большинство терпимы.
Конечно, порой они несли потери — возраст не шутка, здоровье не железное. К примеру, в прошлом году их покинул Степаныч, шустрый мужичок, продававший мед. Хороший был медок, почти не разбавленный. Да и сам Степаныч тоже был ничего. А этим летом они недосчитались Серафимы. Никто сильно не убивался об этой вздорной бабище, но ее уход лишний раз напомнил присутствующем, что все там будут. А это радости не прибавило. Хотя без Серафимы и ее вечной ругани всем стало только лучше. Петровне уж точно, потому что склочница торговала по соседству.
Теперь рядом обосновались Макарыч и Валентина. С Валентиной приятно поговорить, а Макарыч, хоть и конкурент, но цены ставил выше, и покупатели сметали с прилавка Петровны всё подчистую. После чего наступал его звездный час, и в дело шли профессорская внешность и уверенный вид — огурцы у Макарыча были не просто огурцы, а экологически чистый продукт без добавок и ГМО, а помидоры становились элитным сортом с повышенным содержанием витаминов. Макарыч не был профессором, он был библиотекарем и очень любил читать, что играло ему на руку — редкие, но денежные покупатели забирали его товар, не мелочась. Петровна с Валентиной, наблюдая этот спектакль, не переставали удивляться артистическому таланту соседа. Словом, было весело.
Вот и сегодня, двигаясь к супермаркету, Петровна ожидала чего-то подобного. Настроение самого утра было паршивым, на сердце словно камень лежал, поэтому хотелось развеяться. У магазина ее ожидал неприятный сюрприз — Валентины на месте не оказалось. Макарыч на вопрос «где?» только развел руками, сообщив, что сам в недоумении. Другие тоже ничего не знали. И только спустя час, когда к рабочему месту, потирая поясницу, подтянулась главная сплетница Егоровна, выяснилась причина лежащего на сердце камня.
— Так уехала она, — уверенно произнесла Егоровна. — К сыну уехала.
— К какому сыну, что ты несешь? — возмутилась Петровна, точно зная, что сына у Валентины нет.
— К такому! — не осталась в долгу Егоровна. — Сынок у нее вчера объявился, он ее и забрал. «Нечего, — говорит, — мамуля, в нищете прозябать. Теперь я буду о тебе заботиться!». И забрал. Да-да! Я сама видела. Видный такой, высокий, глазастый, — при этих словах Егоровна почему-то сморщилась и потерла виски, словно у нее голова разболелась.
— Да откуда у нее сын-то! — рассердилась от такой наглой лжи Петровна.
Валентина всю жизнь прожила старой девой. Детей у нее не было, ей ли об этом не знать, когда они вдвоем часто сетовали друг дружке на свою одинокую долю. Как правило, это кончалось рюмочкой вишневой настойки, а затем чаем с булочками, которые Валентина любила печь по выходным. Страдания были только для вида, поскольку каждая из них считала, что жизнь сложилась нормально. А дети — что дети? Сегодня есть, завтра нет. Вот у Натальи со второго этажа пятеро — и где они сейчас? Кто где, ни один не пишет и не звонит. Об этом знает весь двор. И никто ее отпрысков не осуждает. От такой горе-мамаши грех не сбежать. «Но вот так оно и бывает, — подводили они обычно итог, — пьянчугам и забулдыгам детей девать некуда, а нам, порядочным женщинам, бог не дал». Впрочем, самой Петровне не очень то и хотелось. С первым мужем не пожилось, второго сама выгнала, какие тут дети. Да и Валентина вроде бы не страдала.
— Откуда-откуда, — передразнила Егоровна. — Дети — дело нехитрое. Родила, да и в детдом сдала. А он вот вырос и объявился.
— Ты по себе-то не суди! — возмутилась Петровна. — Валентина на такое не способна.
— Ой, ну надо же, — Егоровна встала в боевую стойку и, уперев руки в боки, впилась в Петровну горящим взором. — Да много ты знаешь!
— Да уж побольше твоего!
— Тихо, тихо, девочки, — вклинился между ними Макарыч. — Остыньте. Что раскипятились. Может она еще придет.
— Не придет, — мстительно произнесла Егоровна. — Не ждите, — и, задрав подбородок, принялась выкладывать кабачки.
С трудом поборов желание вцепиться в ее седые лохмы, Петровна шумно выдохнула и нехотя принялась доставать товар. Настроение стало совсем паршивым.
Видимо покупатели это чувствовали, обходя ее прилавок стороной. А те, что осмеливались подойти, уходили ни с чем.
Спустя пару часов, поняв, что сидеть здесь больше не в силах, Петровна ссыпала овощи обратно в сумку и отправилась домой, решив первым делом зайти к прогульщице Валентине и поинтересоваться, куда ее черти засунули.
До дому она так и не дошла. Двигаясь привычным путем, под ноги Петровна не глядела, топала и топала себе под звук скрипящего колеса… И вдруг обо что-то запнулась. Мир совершил кувырок, затем последовал удар обо что-то твердое — и темнота накрыла сознание вместе с ускользающей мыслью — «Неужели это конец? Так просто…»
Глава 2. Петровна и дивный новый мир
Мир вращался. Когда круговерть стала совсем невыносимой и к горлу подкатила тошнота, Петровна открыла глаза, пытаясь фокусироваться… Вскоре ей это удалось. Понять, где она находится, оказалось сложнее.
Помещение, в котором она пребывала, было маленьким, полутемным и запущенным. На грязном, исчерченном мелом полу горели свечи, по углам залегли глубокие тени. Кроме свечей и какой-то книжки, лежащей на полу, в комнате ничего не было. Поодаль, вжавшись в стену, сидел тощий замызганный мальчишка лет двенадцати и пялился на Петровну выпученными от страха глазами. Сама Петровна лежала на полу посередине комнаты, тележка громоздилась поблизости. Паршивое колесо все-таки отлетело и нагло валялось перед самым носом Петровны. «А чтоб вас всех…», — мысленно ругнулась Петровна и хрипло произнесла:
— Где я? — ответом ей послужило молчание. Вид у мальчишки стал еще более перепуганный. — Эй, мальчик, ты так и будешь там сидеть? — попытавшись подняться, произнесла она. — Может поможешь бабушке? — Тот вздрогнул, но с места не сдвинулся. — А ну иди сюда, паршивец! — рявкнула Петровна, вспомнив золотые годы работы в детском саду нянечкой. И добавила: — Живо!
Прием подействовал безотказно, мальчишку словно подбросило. Он подскочил к ней… но в нескольких шагах остановился, переминаясь с ноги на ногу. Петровна уже и руку протянула, но тщетно — мальчишка мялся, жался, а ближе не подходил. Поняв, что помощи ей не дождаться, Петровна кряхтя принялась подниматься самостоятельно, попутно обрадовавшись тому, что сегодня вместо юбки надела бриджи. Сверкать трусами было бы совсем не к лицу.
Когда она поднялась, темно синие в цветочек бриджи оказались полностью измазаны мелом. К счастью, пестрая майка отлично скрывала грязь. Отряхнувшись насколько возможно, Петровна подобрала отвалившееся колесо и, сунув его в карман, подняла тележку. Завязки у сумки не подвели — все овощи оказались на месте и, подхватив колченогую таратайку, Петровна двинулась к мальчишке.