Читать онлайн «Башкиры в войнах России первой четверти XIX века»

© С. Г. Асфатуллин, 2017

* * *

Тема монографии безусловно актуальна и обращение к ней С. Г. Асфатуллина своевременно. Вопрос о межнациональных отношениях в Российском государстве всегда был одним из важнейших, как в мирное, так и в военное время.

Возможность привлечения башкир (добровольно вошедших в 1557 году в Российское государство) в военные действия русской армии в 1805-1814 годах было явлением уникальным. Тогда из множества народов к защите Отечества были масштабно привлечены только башкиры, которые за более чем 250 лет совместного проживания с русскими стали неотделимой частью Российского государства и его армии. Башкиры достойно проявили себя в боевых действиях 1805-1814 годов и во время пребывания во Франции. Это убедительно отражено в работе. Свидетельство тому является то, что 1150 башкир стали кавалерами наград того времени, в том числе около 40 – боевых орденов.

Избранную тему исследователь раскрыл более чем в достаточном объёме на основе изученных им архивных документов Российского ГВИА, Центрального исторического архива Республики Башкортостан и Госархива Калужской области. Им внимательно изучены многочисленные публикации, имеющие отношение к его теме, мемуарные и личные источники. На этом основании напрашивается вывод, что С. Г. Асфатуллин положил начало новому направлению в изучении истории башкирского народа – его военной истории.

В монографии нашли своё место новые материалы, впервые вводимые в научный оборот, которые позволили автору в ряде случаев сделать собственные выводы по некоторым страницам военной истории башкир указанного выше периода.

Вместе с тем следует заметить, что автор, обладая большим объёмом знания темы, очевидно желая быть бесспорным и убедительным, «перегрузил» монографию неоправданно большими цитатами из документальных и литературных источников. Есть в них и некоторая погрешность в стиле изложения, нарушения в хронологической последовательности описания боевых действий башкирских полков. Однако эти погрешности не являются принципиальными и не умаляют ценности данного научного исследования. Более того, сама монография становится важным источником знания, в частности, военной истории башкир, русско-башкирского братства по оружию для тех, кто не только любит историю, но и активно участвует в работе по военно-патриотическому воспитанию молодёжи.

Ознакомление с исследованием и опубликованные в ходе работы 40 статей автора в авторитетных изданиях («Вопросы истории» РАН, «Военно-историческом журнале» Минобороны России и других) дают основание для вывода о том, что монография С. Г. Асфатуллина является трудом достаточно высокого научного уровня. Всё её содержание достоверно, а выводы объективны.

М. Ф. Ломаков, кандидат исторических наук,доцент, г. Калуга.16.11.2014 г.

С добровольным вхождением башкирских родов в Московское царство в 1554-1557 гг., военная служба стала постоянной и делилась на внутреннюю и внешнюю. Основной формой внутренней службы была охрана юго-восточных границ страны. В 1798-1849 годах башкиры и мишари ежегодно выставляли на Оренбургскую пограничную линию 5,5 – 10,5 тысяч человек. В войско снаряжали башкир следующим образом: от 4-5 дворов поочередно выставлялся один человек. Снабжение оружием, одеждой, лошадьми и съестными припасами воинов производилось в порядке «подмоги», которая оказывалась всеми башкирами. Общественная помощь селянами оказывалась также хозяйствам командированных на службу. Охрану Оренбургской линии башкиры также несли за свой счет. «Четыре двора были обязаны отправлять одного солдата, за службу в месяц получали 1 рубль жалованья, но расходы на одежду, лошадь, седло, прокорм несли сами солдаты за свой счёт. Их одежда состояла из матерчатого синего чекменя с белым воротником, широких синих шаровар, по бокам штанины которых были прошиты лампасы. На голове – островерхая войлочная шляпа с согнутыми наверх полями, надрезанными сзади и спереди. Подпоясывались кожаным ремнём с кожаной же портупеей. Патронташи висели на шее с правой стороны и находились под мышкой. Сапоги были сшиты из конской кожи. Оружие: ружьё, каждому по два револьвера (пистолета), кинжал, пика, сабля, лук со стрелами, железная кольчуга, защищавшая воина от сабельных ударов»[1]. Должностные лица башкирского войска комплектовались из представителей башкирских феодалов. Они назначались кантонными начальниками и утверждались генерал-губернатором. Офицеров полагалось набирать соответственно из башкир, включая и походного старшину – командира полка. Но для общего руководства и неразрывной связи с вышестоящим командованием в полк назначался и русский офицер – командующий полком.

Иррегулярное башкирское войско империи, было разделено первоначально на 11 кантонов, затем, с 1803 года на 12, а впоследствии и на 28-мь. 1-й кантон (д. Елпачиха) состоял из башкир Осинского и Пермского уездов, 2-й (д. Ибрагимово) – Екатеринбургского и Красноуфимского уездов, 3-й (д. Курманаево) – Шадринского уезда Пермской губернии, 4-й (д. Мало – Минаково) – Троицкого, 5-й (д. Исянгильдино) – Челябинского уезда, 6-й (д. Хасаново) – Верхнеуральского, 7-й (д. Мрясово) – Стерлитамакского, 8-й (д. Юмран – Ибрагимово) – Уфимского, 9-й (д. Бурангулово) – Оренбургского, 10-й (д. Камилево) – Бирского уезда, 11-й (д. Челнанарат) – Мензелинского уезда Оренбургской губернии. 12-й (д. Шланлыкулево) состоял из башкир Белебеевского, Бугульминского и Бугурусланского уездов Оренбургской губернии. Кантоны подразделялись на юрты, точнее команды, которые состояли из групп деревень. Количество служивых башкир в юртах колебалось от 100 до 1000 человек. С переводом в военное сословие жизнь была строго регламентирована. В каждой войсковой юрте полагалось иметь кузницу, а каждый кантон при снаряжении полковых команд должен был обеспечить их походными кузнями.

Одновременно было объявлено о создании 5 мишарских, 5 оренбургских и 2-х кантонов уральских казаков. Открывались кузницы и мастерские, делались пики, сабли, луки и стрелы, приобреталось оружие. Каждое башкирское хозяйство имело в своем распоряжении военное снаряжение, необходимое для несения казацкой службы. Каждый взрослый мужчина был воином, готовым в любой день оседлать коня и выступить в поход. В распоряжении более состоятельных имелись и ружья, и пистолеты, а бедная часть населения была вооружена больше саблей, пикой и луком со стрелами. Начиная с 1798 года, башкиры и, отчасти тептяри, подчинялись военному ведомству. Из их среды появились командные кадры, имеющие военные заслуги и служившие продолжительное время. Они получали чины иррегулярных войск: зауряд-хорунжего, есаула, зауряд-сотника.

Перед войной с французами Оренбургская пограничная укрепленная линия проходила от реки Тобол до Каспийского моря и была разделена на 5 дистанций: от Звериноголовской крепости до Верхнеуральска, от Верхнеуральска до Орской крепости, от Орской крепости до Оренбурга, от Оренбурга до Уральска, от Уральска до Гурьева городка (см. карту).

Карта Оренбургской пограничной линии с обозначением расположения войск Оренбургского корпуса, в т. ч. башкирцев и мещеряков 7547 чел. 1791 г., июня 4-го. РГАДА. Ф. 16. Д. 991. Ч. 1. Л. 83.

Четыре из пяти пограничных дистанций охраняли воины Войска Башкирского. Оренбургский военный губернатор требовал с начальников башкирских кантонов, чтобы воины были вооружены, как следует: «Чтобы люди выкомандированные на линию с ружьями, потребное число пороху и свинца покупали, по крайней мере хотя по двадцати патронов на каждого человека». Воины должны были быть здоровые, не моложе 20 лет и не старше 45 лет. Обмундирование, кафтаны и шаровары, крепкие и единообразные, вооружение исправное, оно включало сабли, пики, сайдаки (лук и стрелы), ружья; последних было необходимо иметь на половину числа людей в командах»[2]. То есть, каждый взрослый башкир за свою жизнь несколько раз нёс пограничную службу на линии и, как минимум, участвовал в одной войне России, потому-что они в XVII–XIX вв. случались каждые 20-25 лет. Соответственно, каждый мужчина обзаводился оружием, обмундированием и верховыми лошадьми. А Рахимов Р. Н. в подразделе «Народы Оренбургского края в Отечественной войне 1812 г.» толстой книги «На службе у «Белого царя» 2014 года утверждает «Часть башкир имела в качестве холодного оружия сабли (?). …Незначительное число воинов (башкир) имело огнестрельное оружие (фитильные, в XVIII в., кремневые ружья на сошках)». И пытается это обосновать так: «Массовое отсутствие огнестрельного оружия связано с последствиями известного указа от 11 февраля 1736 г., по которому башкирам было запрещено иметь кузни, огнестрельное оружие». Но не останавливается на этом, а совершенно необоснованно удлиняет этот срок по …1812 год: «Запрет сохранялся вплоть до введения кантонной системы в 1798 г. …Хотя после введения кантонной системы башкирам разрешалось иметь огнестрельное оружие, оказалось, что на протяжении нескольких поколений был утерян навык обращения с ним». Более того, в этой книге, он начинает утверждать, что башкиры даже саблей не владели: «Индивидуальный бой с применением сабель также не имел широкой практики, навыками его могли владеть воины, имевшие профессиональную подготовку. Однако таковая подготовка у башкир в это время отсутствовала, да и количество холодного оружия было незначительным, чтобы использовать его в качестве учебного»[3]. Это чистая отсебятина, без всяких ссылок на документы и труды надёжных предшественников. Хотя вышеприведённые свидетельства очевидцев и надёжных историков о вооружении башкир и их умении владеть оружием это полностью опровергают. Кто-то может возразить, что он просто не знает о тех свидетельствах очевидцев, историков-предшественников о наличии у башкир ружей, сабель и их хорошем владении оружием. Нет, знает, приведём пару цитат из книги: «П. Размахнин: «Они все вообще искусно ездят верхом, большие мастера управлять пикой, стрелять из ружей и особенно из луков. Последнее искусство доведено у башкирцев до такой степени совершенства, что многие из них каждый раз безошибочно попадают стрелюю (так в книге -авт.) в самые малые предметы, например, в воробья находящегося от них шагов во 100 и далее»[4]; «И. М. Казанцев о вооружении башкир писал, что оно состоит «из пары пистолетов, ружья, пики, сабли, лука, колчана со стрелами, которыми башкирцы мастерски стреляют на большое пространство в цель и с такою силой, что стрела в 15 саженях может проткнуть насквозь не только человека, но даже и лошадь»[5]. Более того, в книге есть даже прямые свидетельства о количестве расстрелянных патронах – записи в журнале о выдаче начальником отдельного летучего отряда графом М. С. Волконским свидетельства: «9 октября 1813 г. Свидетельство казачьему Башкирскому 1-му полку на разстрелянные в бывших с неприятелем перестрелках 25 и 26 числа сентября при г. Лейпциге ружейных 2000 и пистолетных 1270 боевых патронов»[6]. Месяцем позже, при освобождении Голландии, в 1-м полку было 411 башкир с командирами. То есть, можно предположить, что каждый в полку имел ружьё и выстрелил из него 5 раз за два дня. Но зная эти и другие положительные примеры, он выбирает наиболее критично – унизительный, оставленный тогдашним нашим врагом и принимает его за истину в последней инстанции. И начинает всячески раздувать в разных вариациях. То есть, приходится признать, что в Башкортостане появился свой перебежчик «господин Резун-Рахимов» или, точнее, «фальсификатор истории Соколов-Рахимов».